Люди не нуждаются в моей команде. Пули навылет прошивают заросли, а мы уже несемся следом, стремясь сблизиться с противниками, пока они не опомнились от обрушившегося на них свинцового ливня.

Проламываюсь сквозь кусты и лихорадочно озираюсь в поисках врага. Вдали среди деревьев мелькают несколько силуэтов. Вокруг же никого. Лишь разгоряченные бегом и жаждой схватки флибустьеры с обнаженными саблями в руках.

Индейцы не выдержали комбинированного удара. Они пустились в бегство, не доводя дело до рукопашной схватки. Преследовать туземцев в лесу бесполезно.

В разных местах валяется полдюжины трупов. Почти все с огнестрельными ранами, и только один замешкавшийся зарублен Антуаном. Да Ширяев приволакивает откуда-то раненого юношу.

– Уходим!

Задерживаться на месте нет никакого смысла. Мы подбираем своих убитых. Потом в более спокойном месте похороним их по христианским обычаям. Еще трое пиратов ранены. Все легко, поэтому наскоро перевязываем их и выступаем дальше.

Один из раненых – Владимирцев. Стрела вошла ему в левое плечо. Он вытащил ее сам и после вместе со всеми принял участие в нашей стремительной атаке.

– Ерунда, Командор. – На подобные раны обращать внимание как-то не принято. Рука свободно ходит, а что болит, так это только задело.

Сказать мне нечего. Не выражать же сочувствие мужчине! Поэтому ободряюще киваю и отхожу.

Теперь мы двигаемся с удвоенной осторожностью. Прямо на ходу несколько наших полиглотов, из тех, кто в разное время сталкивался с индейцами, пытаются допросить единственного пленного. Но индейских языков много, и никак не удается найти точки понимания.

Впрочем, ответ на главный вопрос, о причинах нападения, мы узнаем сами.

Следы Ягуара выводят нас к индейскому поселку. Вокруг ни души, однако достаточно кинуть взгляд, дабы представить разыгравшуюся здесь трагедию.

Почти все хижины были разломаны или сожжены, повсюду валялся нехитрый скарб, местами же на земле темнели слишком хорошо знакомые мне в последнее время пятна.

Пятна крови…

– Вот и след Ягуара. Вот и след, – пробормотал Командор.

Больше в селении так отметиться было некому. Флибустьеры ни в грош не ставили чужую жизнь. Здесь же им выпал шанс выместить накопившуюся злобу на тех, кто не мог дать им сдачи.

Последнее было понятно даже такому бездарному следопыту, как я. Пираты явно прежде вошли в селение, и уже потом начался бой, а никак не наоборот. Не было тут никаких следов штурма. Ни малейших.

Собственно, боя как такового не было тоже. Была резня, сопровождавшаяся насилием над женщинами и грабежом. Я не мог этого доказать на примерах, не криминалист, однако кожей чувствовал, что прав.

Скажу иначе. Увиденное чем-то напомнило мне наш остров после внезапного нападения пиратов Фрейна. Разве что трупов здесь не было. Их наверняка успели унести пришедшие позже соплеменники, дабы похоронить согласно обряду. Не знаю, какому, только ни один народ не оставляет тела умерших на потребу зверям и птицам.

Время же у тех, кто на нас напал, было. Трагедия явно произошла не пару часов назад, да и вообще не сегодня. Я бы предположил, что вчера. Хотя кто знает? В последнем уверенности я не чувствовал.

– Что будем делать, Сережа? – спрашиваю Командора.

Шрам на щеке нашего предводителя набух красным. Это не сулит ничего хорошего Ягуару и всем, кто побывал здесь с ним.

– Делать? – Командор недобро ухмыляется. – Враг моего врага – мой друг. Пусть даже временный.

Понимаю и принимаю мысль.

– Передай всем, чтобы ничего в поселке не брали. Привал. Остановимся чуть в сторонке. Ширяеву выставить часовых. Первыми не стрелять. Приготовить обед. И приведите сюда пленного.

На лицах оказавшихся поблизости моряков возникло легкое недоумение, почти сразу сменившееся пониманием.

Тактика разделяй и властвуй возникла задолго до нас. Тем, кто ходил в дальние рейды на испанца, уже приходилось налаживать отношения с попавшимися по пути племенами. Не по доброте душевной, исключительно из-за практических соображений. Брать у детей природы все равно было нечего. Так зачем вступать в напрасные стычки?

Странно, Ягуар этого не понял. Или же его люди изголодались настолько, что готовы убить любого из-за куска хлеба, или вконец озверели от тягот пути, да и вообще всех последних событий.

Никаких котлов мы с собой не брали, и обед представлял зажаренное на костре копченое мясо. Еще из тех запасов, которые мы сделали в захваченном городе.

Пока разводили костры, привели пленника.

Был он совсем молодым, вряд ли старше двадцати лет. Лицо справа покрыто коркой подсохшей крови. Левая нога перевязана. Собственно, именно из-за этой раны он и попал в плен. Вовремя не успел убежать, а тут его взял в оборот Григорий.

Руки у пленника на всякий случай были связаны спереди. Но даже связанный, он умудрялся сохранять некоторую гордость и достоинство. Страха в его глазах не было.

– С языком разобрались? – спросил Кабанов.

Трое флибустьеров и Аркаша являлись не только охраной, но и переводчиками-любителями.

Калинин потупился. Сам он, в отличие от своих компаньонов, ни одного туземного языка не знал.

Дюжий матрос, помнится, Грегори, покачал головой.

– Нет, Командор. Мы все перепробовали. То ли не понимает, то ли не хочет понять.

– Жаль. – Кабанов шагнул к пленнику, на ходу извлекая один из метательных ножей.

Грегори посмотрел понимающе. Мне показалось: матрос решил, что сейчас будут применены более доступные методы лингвистики.

Командор одним движением перерезал веревки. Индеец сразу принялся потирать руки, восстанавливая нарушенное кровообращение. Ни удивления, ни радости по случаю избавления от пут он не высказал. Ни словом, ни жестом, ни даже мимикой.

Точно так же он не стал ни нападать, ни убегать. Лишь стоял, тер руки и ждал дальнейшего.

– Пойдем. – Командор дружески коснулся плеча индейца и подтолкнул его к ближайшему костру. – Мясо скоро будет готово.

Я понял мысль Кабана. У многих примитивных народов человек, с которым ты разделил трапезу, уже не мог считаться врагом.

Юноша прихрамывал, однако не очень сильно. То ли демонстрировал презрение к боли, то ли ранение было легким.

От протянутого ему куска жареного мяса индеец отвернулся. Тогда мы стали дружно уговаривать его, засовывать в руки ветку, послужившую импровизированным шампуром и одновременно вилкой.

Кончилось это тем, что индеец сдался и принялся за еду.

Надо сказать, что не только мы, уроженцы более гуманного века, но и суровые пираты смотрели на юношу доброжелательно. Злости к индейцам не было. Даже двое наших убитых не вызывали чувство отмщения. Наверно, все так привыкли к смерти, что она уже не казалась достаточным поводом для ответных мер.

– Ну, вот и ладненько, – удовлетворенно кивнул Командор. – А теперь ты свободен.

Рука Кабана описала полукруг. Мол, ступай куда хочешь.

На лице юноши впервые промелькнуло удивление.

Не знаю, как местные туземцы поступали с пленными. Каннибализма здесь вроде бы нет. Приносили в жертву богам? Или просто убивали для профилактики? Или превращали в рабов?

Хотя, попадись в наши руки Ягуар или Коршун, они бы легко не отделались.

Не сразу, однако юноша поверил. Он встал, попробовал сделать шаг, но тут Командор окликнул:

– Подожди!

Сергей извлек нож, зачем-то потрогал пальцем лезвие и протянул уходящему рукояткой вперед.

– Вот, возьми. Пусть будет на память.

С точки зрения дикаря подарок был королевским. Надо всю жизнь иметь дело лишь с камнем, чтобы понять ценность хорошего кинжала. И что по сравнению с крепкой сталью какое-то золото? Даже плохое оружие намного лучше хороших украшений.

Плохого оружия у Командора не было.

Ближе к вечеру мы сидели у костра неподалеку от лагеря и вели неспешную беседу.