Скоро в вечерней дымке среди островерхих кипарисов стали появляться красноватые черепичные крыши Индзора. Город казался нарядным, куда более радостным, чем вечно дождливый Гудбург. Питеру захотелось сразу попасть на его улицы, но со всем обозом туда было не пройти.

Место для остановки выбрали на большом постоялом дворе, который теперь, в межсезонное время, выглядел пустым. Даже сорок возов в загородке занимали совсем немного места, а коновязей было столько, что их ряды, казалось, уходили к горизонту.

Нух Земанис лично проверил, как укрыт товар, сколько и какого корма дано лошадям, а еще собственноручно выдал местным сторожам медных денег, чтобы они получше смотрели за его имуществом.

Охранникам с погонщиками место для ночлега указали под длинным навесом с плетенными из лозы стенами, а Питеру с дядей достались двухкомнатные апартаменты в каменном доме, с мебелью, теплой водой в умывальнике и чистой уборной.

Питер сразу лег спать, он почувствовал, что очень устал за эти пять дней, хотя в обозе он этой усталости не чувствовал. Назавтра дядя обещал показать, как нанимать работников в чужом городе, поскольку этот поход был для Питера учебным.

Утро пришло с теплыми лучами солнца, пробравшимися в комнату через щель между ставнями.

Питер потянулся, открыл глаза и улыбнулся – теперь дорожное приключение казалось ему желанным. Еще один день, и снова в путь – навстречу неведомым местам.

Подойдя к окну, Питер выглянул во двор – там уже вовсю кипела жизнь, на большом очаге готовился завтрак для слуг и охранников, между возами ходил Нух Земанис и отдавал возчикам распоряжения.

Питер понял, что дядя пожалел его и дал поспать, хотя сам, надо полагать, встал еще до рассвета.

Умывшись из фаянсового рукомойника, Питер вытерся мягким, надушенным полотенцем и вышел во двор.

Заметив его, дядя приветливо помахал рукой.

– Сейчас будем завтракать!

Подойдя ближе, он обнял Питера и тут же поделился переживаниями:

– Ночью было сыро, пришлось проверять, как чувствуют себя наши кожи.

– И как же они себя чувствуют?

– Хорошо. Ну, идем на террасу, честно говоря, я проголодался, пока тебя ждал.

Они поднялись на террасу, где подавали еду богатым постояльцам. Поскольку других гостей не было, все внимание слуг было обращено на купца и его племянника.

Первым блюдом оказались плоские белые тарелки с прозрачной жидкостью. Слуга, наряженный в необычный для гостей с севера длиннополый халат из желтого шелка, принес огонь и, скатав из рисовой бумаги два шарика, пустил их плавать в тарелки Нуха Земаниса и Питера, затем поджег их от масляной плошки.

Бумага вспыхнула, и на поверхности жидкости остался только пепел. Заметив удивление на лице племянника, дядя улыбнулся и, когда тарелки унесли, пояснил:

– Эти люди очень ответственно подходят к своему делу, сейчас они проверяли, нет ли на нас проклятия…

– И что же выяснили?

– Бумага горит – значит, пока все в порядке.

– А если бы что-то было?

– Нам бы не подали еду – пришлось бы идти в город.

– Очень весело. – Питер несмело улыбнулся.

– Привыкай, чем дальше на юг, тем больше незнакомого и странного тебе придется увидеть.

После завтрака в сопровождении Рудвара и Нимана Питер с дядей отправились в город пешком – требовалось набрать еще десять охранников, поскольку переход от Индзора к Пешехару мог оказаться более опасным.

Город производил странное впечатление: с одной стороны, побеленные стены домов, оранжевая черепица крыш и красные шаровары здешних жителей создавали впечатление праздника, однако Питер ловил себя на желании поежиться, словно откуда-то вдруг возникал пробирающий до костей сквозняк.

Нагруженные арбы, сосредоточенные на дороге ослики и неторопливые прохожие – Питер смотрел на все это как сквозь сон, впечатлений было много, и они дурманили. Лишь усмешка черноглазой девушки заставила его встряхнуться и оглянуться на нее, чтобы оценить фигуру.

Девушка тоже оглянулась и показала Питеру язык.

– Питер, сейчас не время! – не оборачиваясь, позвал дядя. Казалось, и на затылке у него есть глаза.

«Это Рудвар ему сказал», – догадался Питер, догоняя остальных.

Вскоре они остановились возле одного из заведений в самом центре города. У коновязи скучали с полдюжины лошадей и работник сметал в сторону свежий навоз. «Сторожевой кот» – значилось на вывеске, и вырезанный из жести силуэт кота в шляпе салютовал посетителям пивной кружкой.

У двери стояли двое мужчин, они были при оружии, одеты небрежно и довольно богато. Видно было, что деньги у них водятся, но долго не задерживаются. Дядя о чем-то их спросил, они указали на дверь «Сторожевого кота». Нух Земанис, его охранник и Питер вошли внутрь.

В просторном зале находилось человек двадцать мужчин, они вяло переговаривались, глядя на пивную пену в своих кружках. Со всей очевидностью они здесь только убивали время.

Нух Земанис вышел на середину и объявил:

– Мне нужны десять человек для охраны обоза до Пешехара!

Воцарилась тишина, завсегдатаи заведения стали придирчиво рассматривать купца в дорогом синем бархате и малиновой шапочке с брошью в виде золотой птички.

– А большой ли обоз? – спросил один из них.

– Сорок возов!

– Десять человек на сорок возов – мало.

– У меня уже есть своих двадцать.

– А почем заплатишь, хозяин? – отозвался из дальнего угла широкоплечий бородач.

– Пять серебряных рилли, да еще кулеш с мясом.

Снова воцарилась тишина, каждый прикидывал, не маловата ли цена, но по всему выходило, что цена хорошая.

– Если карсаматы налетят – не отобьемся… – заметил кто-то, но его не поддержали.

– Я пойду! – поднялся со своего места бородач.

– И я!

– И меня бери, купец!

Вскоре отряд был собран, Нух записал в свою книгу имена и прозвища новых охранников и сказал им, чтобы шли к постоялому двору. Когда те ушли, спросил Рудвара:

– Ну, как они тебе?

– Жулики, конечно, но ведь они нам нужны для количества – чтобы возможный неприятель испугался.

– Вот именно.

Сделав эти необходимые приготовления, Нух предложил прогуляться по городу.

– Питеру это будет интересно, а мы походим рядом, – пояснил он Рудвару.

Питеру действительно было интересно: в Индзоре помимо нужных всем и каждому ремесленников – столяров, сапожников и портных – имелось множество людей, занимавшихся, по мнению Питера, никчемным ремеслом. Они чеканили серебряную и медную посуду, лепили и раскрашивали глиняные фигурки – без всего этого можно было обойтись, но как же интересно разглядывать все это в лавках!

Особенно Питеру понравился дровосек, державший в руках крохотный топор, и еще рыбак в лодке, но на предложение дяди купить безделушки он, вздохнув, отмахнулся:

– Баловство это, дядя, я ведь уже не ребенок.

– Ну-ну, – усмехнулся Нух Земанис. Его племяннику пошел семнадцатый год.

Немного проголодавшись, они перекусили в небольшой чистенькой таверне, потом зашли в старый город. Улицы здесь оказались уже, а окна домов – меньше. Прохожие попадались редко, а звуки шагов множило громкое эхо.

В какой-то момент Питер отстал от дяди и, заглядевшись на вырезанные в камне узоры, едва не споткнулся о сидевшего у стены нищего.

– Помоги несчастному, мальчик… – проскрипел тот неприятным голосом и протянул руку. Питер попятился.

– Что вам нужно?

– Дай монетку на хлебушек – у тебя ведь есть.

– Есть, – кивнул Питер, не отводя от протянутой руки брезгливого взгляда.

– Ну так поделись, а я тебе про жизнь твою расскажу…

– Я про себя и так все знаю.

– Знаешь, да не все.

– Возьмите просто так. – Питер осторожно вложил в ладонь нищего несколько медных монет.

– Нет, – замотал тот головой. – Просто так не возьму – давай скажу будущее! Задай вопрос, который тебя мучает.

– Но что же меня мучает?