– Не нужно, я сам.

– Ты должен быть чистым, это приказ хозяйки.

– Ладно, только осторожно со спиной – у меня там…

– Я вижу – тебя наказывали.

Мургаб налил горячей воды в деревянную шайку, распарил в ней пучок мыльника и принялся натирать Питера, впрочем, делал это очень деликатно. Потом окатил его теплой водой и сказал:

– Просохни, я пойду принесу тебе одежду.

Мургаб ушел, а Питер поднялся с полки, чтобы не так щипали раны на спине. Снова скрипнула дверь, и он обернулся, надеясь увидеть старого слугу с одеждой, однако это оказалась хозяйка.

Питер ойкнул и попытался прикрыться шайкой, но девушка подняла стек.

– Не смей двигаться, раб, я хочу на тебя посмотреть. Повернись спиной!

Питер повиновался.

– О, да ты не радовал своих прежних хозяев… Теперь повернись ко мне и не смущайся, для меня ты – раб, существо бесполое. Ты понимаешь, что ты бессловесная тварь, Питер?

– Да, мисс.

– Называй меня Юлия.

– Хорошо, мисс Юлия.

– Фу, болван! – Она топнула ногой и ударила стеком по полке. Питер вздрогнул. – Говори мне просто – Юлия.

– Да, Юлия.

– Вот так. – Хозяйка смягчилась. – Теперь подойди.

Питер подошел. Он был напряжен, опасаясь, что эта стерва выкинет еще какой-нибудь фокус.

– А ты хочешь, чтобы я тоже разделась?

– Я… я не знаю… Юлия…

– Мы могли бы вместе обливаться водой, а?

– Я не смею ничего желать, вы – моя хозяйка.

Она еще постояла молча, потом фыркнула и ушла, а Питер бессильно опустился на теплую полку, его тело покрылось гусиной кожей, а зубы начали выбивать дробь.

Наконец явился Мургаб и застал Питера в слезах.

– Она… она разглядывала меня, словно я… – Питер не мог подобрать подходящего слова. – Словно я какой-то бык!

– Она – хозяйка, – сухо заметил старый слуга. – Вот тебе штаны и рубаха, а еще чистые обмотки и башмаки – как раз тебе впору.

– А подштанники?

– Рабам белье не полагается.

Питер стал одеваться. Одежда оказалась впору, башмаки – тоже.

– Чьи это вещи?

– Я не должен говорить.

– А кафтан мне вернут? Он очень просторный – в него можно заворачиваться, как в одеяло.

– Старых вещей нет.

– Ты их сжег?

– Нет, их забрала хозяйка.

– Но ведь они грязные и в крови!

– Потому и забрала.

Поняв, что сказал лишнее, Мургаб выскочил из термы. Питер, криво усмехнувшись, вышел за ним.

Старый слуга ждал его.

– Питер, ты только сегодня сюда явился и уже задал мне много вопросов. Держи язык за зубами – и проживешь долго. Если нет, то лучше бы тебе сбежать…

Мургаб развернулся и быстро пошел прочь, Питер в недоумении зашагал следом.

В бедной комнате его ожидал обед – большая теплая лепешка и вода в кувшине. Это было очень кстати, после термы есть захотелось особенно сильно.

Насытившись, Питер почувствовал, что хочет спать, однако мысль о том, что, заснув, он может навлечь на себя гнев хозяев, заставила пойти за советом к Мургабу.

– Скажи, какая у меня сегодня будет работа?

– Пока хозяин ничего мне не говорил, – развел руками слуга. – Сегодня можешь отдыхать.

– Что, и спать можно?

– Конечно, – кивнул Мургаб, пряча глаза.

– Ты советовал мне бежать…

– Не помню этого. Иди спать.

– Но сейчас еще день.

– Спи, пока можно, невольничья жизнь сложная – старайся есть с запасом, спать с запасом, неизвестно, какие могут случиться обстоятельства.

Спорить Питер не стал и, вернувшись к себе, лег на приготовленную чьими-то заботливыми руками постель. Он проспал несколько часов и, проснувшись, будто явился из небытия. Открыл глаза и ничего не увидел – за окном сгустились сумерки, потом посмотрел на дверь и подскочил от ужаса – в открытом проеме кто-то стоял. Питер не сразу понял, что это Мургаб.

– Если хочешь бежать, сегодня для тебя последняя возможность, – произнес старый слуга и закрыл дверь комнаты.

– Вот так дела, – прошептал Питер и почувствовал, что вся его одежда пропиталась холодным потом. – Неужели действительно бежать?

Он промокнул лицо тощей подушкой и сел. В голове тяжело ухало, обрывки мыслей мешались друг с другом, не давая ни на чем сосредоточиться. Бежать! Сегодня же! Но куда? Говорят, тут близко море – можно увязаться за обозом, поработать в каком-нибудь порту. Будет тяжело, но он справится, накопит денег и вернется в Гудбург, а там банкиры Нуха Земаниса – Нарстад и Хикле, они перепишут на него дядины капиталы, и все ужасы останутся позади.

Питер встал и, подойдя к двери, осторожно ее приоткрыл – в коридоре был слышен негромкий храп Мургаба. Неужели он успел так быстро заснуть? Миновав дверь в его комнату, Питер выглянул во двор – здесь тоже было тихо, мирно пели цикады, а в небе мерцали крупные звезды.

«Вот она – свобода!» – подумал Питер и вдохнул теплый, пахнущий садовыми травами воздух. Оставалось лишь перебраться через забор и двинуться на юг – туда, где начинаются дороги, ведущие в портовые города. Дождаться утра и пристать к обозу – чего уж проще.

Осмелев, Питер вышел во двор и притворил за собой дверь. В хозяйском доме не светилось ни огонька. Ступив на прогретые за день камни, Питер почувствовал решимость: сейчас он доберется до ограды, взберется по ступенчатым уступам – и свобода.

В темноте двор казался куда больше, чем днем, свет неполной луны размывал контуры предметов, делая их призрачными.

Подойдя к воротам, Питер еще раз огляделся, ухватился за уступы…

В воздухе что-то свистнуло, и страшный удар обрушился на его спину – такой сильный, что Питеру показалось, будто его рассекли пополам.

Вспыхнули факелы, появились какие-то люди, залаяли собаки и, вцепившись в Питера, стали его терзать. Он закричал от ужаса и упал, поджимая руки и ноги, чтобы сохранить их от увечья. Удары сыпались вперемешку с ругательствами, но скоро тело онемело, размякло и перестало чувствовать боль.

– Добавь ему! Добавь!

– Забейте эту сволочь!

– Секи! Сильнее секи! Дайте собакам ухватиться!

«Ну все – убьют», – напоследок подумал Питер, и в этот момент послышался голос:

– Довольно, он получил урок.

Удары прекратились, визжавших от досады псов оттащили, они визгливо лаяли и хотели дорвать жертву, но им не дали.

Питер ждал, что его снова будут бить, однако вместо этого его окатили водой. Неужели пожалели? Нет, через мгновение он понял, что это продолжение пытки – вода оказалась густым рассолом, и многочисленные раны и ссадины на теле загорелись огнем. Питер застонал.

К его лицу поднесли факел, так близко, что запахло палеными волосами, – Питер попытался отстраниться.

– Ну что, червь, извиваешься? За тебя заплатили деньги, а ты хотел сбежать? Думал, здесь это запросто?

Питер не сразу осознал, что низким неприятным голосом с ним разговаривает Юлия.

– Уберите его!

Питера подхватили под руки и куда-то потащили, его ноги бессильно волочились по земле. Послышался скрип открываемой крышки, и в следующее мгновение пленник кувырком полетел по лестнице.

Ожидая удара о каменный пол, он сжался, однако приземление оказалось не таким жестким – кажется, здесь был сырой песок.

Не найдя сил двигаться, он потерял сознание и лежал довольно долго, лишь изредка переходя в состояние полусна-полубреда.

Сколько Питер валялся в этом погребе, он не помнил. Открывая глаза, видел темноту или непроницаемую серую пелену. Тела он не чувствовал и, казалось, не догадывался о своем существовании на этом свете.

Открыв глаза в очередной раз, Питер сумел выделить из увиденного какие-то образы. Перед ним были живые твари, они почесывались и смотрели на Питера черными бусинками глаз. Пошевелившись и почувствовав боль, он понял, что на этот раз остался жив. Хотелось заплакать, пожалеть себя, но плакать он не умел с детства.

Собрав все силы, невольник перевалился на спину, напуганные крысы отбежали к стене и там, возле норы, остались наблюдать, лелея надежду, что человек все же умрет.