«Прав был Ричард, что они подбираются ко мне. Всего два вопроса: кто они? Зачем они это делают?»

Вслух она произнесла:

– Мама, собирайся! Тебе нельзя здесь оставаться! Я всегда буду с тобой!

– Что ты? Куда собираться?

– Будем жить вместе.

– А театр?

– Ерунда какая…

– Эта ерунда – вся моя жизнь, – мама обиделась, – кроме того, ты выйдешь замуж, зачем я тебе буду мешать.

– Я не выйду замуж.

– Должна выйти! Выходила же уже дважды. Правда, я всегда знала, что ничего у вас не получится, так как на чужом несчастье счастья не построишь.

– На чьем несчастье? О чем ты говоришь?

– Не хотела тебе говорить… но сейчас уже хуже не будет. Когда ты уехала с Юрием в Москву, его бывшая невеста… как ее?

– Катерина?

– Да, Катя, точно. С ней ведь очень плохо было. Все тогда тебя осудили.

– Что ты говоришь? Ты что-то путаешь. С ней все хорошо, она и не жалела вовсе, перевелась на лечебный факультет…

– Что? – перебила Яну мама. – В сумасшедший дом она попала, а не на лечебный факультет.

В это время Ричард в кромешной темноте несся по трассе, пытаясь рассмотреть дорожные знаки, где указывалось бы, сколько осталось километров до родного города Яны. Он не спал почти двадцать часов, глаза болели так, словно туда воткнулись тысячи иголочек, изредка проезжающие навстречу машины светом фар причиняли воспаленным глазам Ричарда резкую боль. Он въехал в город засветло и сразу же стал спрашивать у местных жителей, где находится ТЮЗ, так как помнил, что мать Яны работала там. Войдя в старинное красивое здание театра, Ричард попросил провести его в администрацию. Его повела по устланным старыми ковровыми дорожками коридорам старушка-билетерша. Она поверила его усталому, измученному лицу, что он и вправду должен увидеть руководство немедленно.

– Это вопрос жизни и смерти, – пояснил Ричард.

– Скорее смерти, судя по вашему виду.

Директор ТЮЗа, полная, добродушная женщина, долго не могла уяснить, для чего Ричарду понадобился домашний адрес матери Яны. Выглядел он, конечно, странно: в мятой одежде, небритый, он скорее напоминал сантехника из жэка, а не преуспевающего бизнесмена.

– Почему я должна вам доверять? Может, вы ее безумный поклонник? Я не могу давать кому ни попадя домашние адреса своих актрис!

– Я не поклонник, я даже никогда ее не видел!

– Тогда зачем же вам ее адрес?

– Я… я ее зять! – выпалил Ричард.

– Зять? Она не говорила, что ее дочь снова вышла замуж.

– Это сюрприз для нее.

– Да, Яна всегда была неординарной девицей, от нее всего можно было ожидать. Вполне могла бы выйти и за вас… – директриса театра с интересом и легкой долей иронии осмотрела помятый костюм Ричарда. – Мужчина, я понимаю, вы хотите устроить сюрприз бедной женщине, но, честное слово, сейчас не время. Она только что потеряла мужа, и к ней приехала дочь… то есть ваша супруга.

– А если я скажу, что хочу в такой трудный момент поддержать свою супругу?

Ричард достал пачку американских банкнот и положил перед директрисой театра.

– Я, как зять вашей актрисы, хочу оказать посильную помощь вашему чудесному провинциальному театру.

Деньги возымели свое действие, видимо, начальница наконец-то поверила, что это не сантехник, а уважаемый бизнесмен.

Примерно через час, так как опять долго пришлось искать дорогу, Ричард звонил в дверь квартиры Яниной мамы, прося бога, чтобы с Яной ничего не случилось и он бы застал ее живой и здоровой.

Яна в это время сидела в психиатрической лечебнице перед заведующей отделением и слезно умоляла ее поднять историю болезни десятилетней давности. Заведующая отказалась помочь Яне наотрез, так как врачебная этика этого не позволяет.

Яна вышла из корпуса лечебницы и обессиленно села на ступеньки, смотря перед собой.

«Катя, и в психиатрической больнице? Не может быть, это ошибка!»

Яна вспомнила спокойную, уравновешенную, удачливую в делах Катерину и встрепенулась:

– Нет, это определенно какая-то ошибка!

– О чем грустишь, красавица? – раздался рядом бодрый голос.

Яна вышла из задумчивости и увидела перед собой тщедушного, маленького старичка в круглых, старомодных очках и с острой, седой бородкой, в белом халате. Он напомнил ей доктора Айболита из детской книжки. Яна улыбнулась:

– Да нет, ничего… все хорошо.

Старичок присел рядом с ней на ступеньку.

– Меня ты не обманешь, красавица, у тебя далеко не все в порядке.

– Откуда вы знаете?

– Знаю… – уклончиво ответил старичок и лукаво посмотрел на нее, – и по трясущимся пальцам, и по темным кругам под глазами, и по твоей рассеянности. Зачем ты сюда приходила, вряд ли затем, чтобы лечь на лечение?

– Да глупость… хотела узнать об одной пациентке.

– Какие-нибудь любовные дела? – предположил старичок.

– Нет, что вы! Это вопрос жизни и смерти, – сказала Яна, не подозревая, что действует по закону парных случаев, что в этот же момент эти же слова произносит совсем другой человек, но тоже связанный с этим делом.

– Ну и?.. – поинтересовался доктор Айболит.

– Врачебная тайна, – грустно махнула рукой Яна.

– Врачебная тайна нарушается, если это вопрос жизни и смерти и если есть запрос из правоохранительных органов.

– В том-то и дело, что нет и не может быть пока запроса из милиции.

– Все так сложно и серьезно? – Старичок придвинулся к Яне поближе и поинтересовался: – А о ком ты хотела узнать?

– Да вы-то откуда ее можете знать…

– Я тут работаю.

– Прошло десять лет!

– Я работаю здесь уже шестьдесят лет.

– Катерина Смирнова, – решила попробовать свою удачу Яна.

– Студентка медицинского института? – живо спросил старичок.

– Да! Вы ее помните?! – воскликнула Яна. – О боже! Значит, это правда!

– Что вас так удивляет?

– Она… с виду… вполне нормальная.

– Тут не у всех пациентов текут слюни изо рта.

– Она не говорила, что была здесь. – Яна пребывала в полной растерянности.

– Вряд ли стоит хвастаться, что лежишь в психиатрической больнице, – предположил Янин собеседник.

– Почему она сюда попала? Вернее, что за диагноз у нее был?

Старичок задумался и медленно протер очки.

– Катя… Катя… Катерина… попрыгунья-стрекоза, насколько я помню, у нее был тяжелейший маниакально-депрессивный психоз. Попытки самоубийства… из-за несчастной любви.

– И как, она… вылечилась?

– После такого трудно вылечиться окончательно, но улучшение на фоне приема антиде-прессантов возможно.

– Но ее же выписали?

– Нет, деточка, это я хорошо помню, она сбежала с одним нашим пациентом. Вот он был личность запоминающаяся! Бывший патологоанатом, в чем-то гениальный, а в чем-то глубоко больной человек, страдающий некрофилией.

Яна слушала старичка, затаив дыхание, в голове у нее пронеслось: «Видимо, он-то и стал ее мужем, она говорила, что он был патологоанатомом».

– Их искали? – вслух спросила Яна.

– Недолго… у нас не было таких служб, чтобы заниматься их поисками. Да они и не были опасными для людей. Вообще-то, я удивлен, что Катерина до сих пор жива.

– Почему?

– Потому что у нее были попытки самоубийства… возможно, у Катерины появилась цель в жизни? – задумался старичок.

– Может эта цель быть в отмщении кому-нибудь?

– Вполне.

– Почему тогда она воплощает свою цель спустя десять лет после своего помешательства?

– Нужен был какой-нибудь толчок, как катализатор для проявления ее активности, понимаешь?

– Почему вы все это мне рассказали? – спросила Яна.

– Потому что я вижу, что тебе нужна настоящая психологическая помощь.

– Что вы еще можете сказать о Кате?

– Очень хитрая была и непредсказуемая. Водила многих наших врачей за нос, разыгрывая симптомы различных психических расстройств, причем очень артистично. Еще Катерина была очень легко внушаема, она сама себе что-нибудь нафантазирует и потом искренне верит в выдумку.