Финал Первой Галактической войны полон загадок, человеческих трагедий, канувших в неизвестность судеб.

Экипаж фрегата «Одиссей» не стал исключением из правила.

Истребители появились внезапно.

На борту фрегата царила искусственная ночь, люди спали, бодрствовали только автоматические подсистемы, введенные полковником Романовым в режим немедленного действия, пока данная опция не будет отключена капитаном с тактического пульта боевого мостика.

Дерягин проснулся от мелкой дрожи, передающейся по переборкам фрегата.

Чувство острой опасности, граничащее с состоянием паники, захлестнуло его мгновенно, как только на подсознательном уровне промелькнула мысль: нас атакуют…

Он вскочил, не понимая, что делать, куда бежать, еще не окончательно проснувшись, Андрей больно ударился плечом о закругленный выступ системы регенерации воздуха, затем до пробудившегося сознания дошли иные признаки надвигающейся катастрофы, – глухо и отдаленно завывали сирены, кроме ритмичной дрожи, вызванной непрерывной работой бортовых зенитных комплексов, реализованных на базе ранней версии «Прайда»[2] , ощущались и иные, не столь скоротечные, но не менее зловещие свидетельства работы боевых подсистем: резкий толчок едва не сбил Андрея с ног, он с трудом удержал равновесие, когда фрегат отработал двигателями коррекции, а затем на некоторое время включил маршевую тягу, одновременно содрогнувшись от массированного запуска противоракет.

Все ощущения спрессовались в несколько секунд ошеломленного, растерянного бездействия, и вдруг в сознании Андрея как будто сработал микропереключатель, он по-прежнему воспринимал признаки начавшегося боя, но теперь их осознание проходило на более спокойном уровне.

Разум задействовал полученный, но ни разу не востребованный, а значит – и не пережитый до сих пор боевой опыт, имплантированный в рассудок вместе с навыками командования, пилотирования, знанием возможностей и уязвимых мест вверенного ему корабля.

Андрей в точности знал, что нужно делать, еще доли секунды рассудок ученого сопротивлялся насильно привитым навыкам, но затем он сдался, словно вся прошлая жизнь внезапно превратилась в иллюзию, а на свет в считанные мгновенья появился иной человек, во сто крат более решительный, способный бороться не только за собственную жизнь, но и за вверенный ему корабль и находящихся на борту людей.

Дерягин слишком долго тешил себя иллюзиями, надеясь, что война никогда не придет в Солнечную систему, а даже если и так, то не коснется его лично.

Невозможно…

Безумие многолетнего, смертельного противостояния, охватившее всю Обитаемую Галактику не могло оставить в стороне отдельно взятого человека. Война давно вышла из подчинения тех, кто ее начал, она, как стихийное бедствие, как набравший силу лесной пожар уже не щадила никого: и правые, и виноватые, – все по определению находились в охваченном пламенем лесу, а значит, гибель каждого являлась лишь вопросом времени…

Пока в голове проносились обрывочные мысли, он успел надеть боевой скафандр, загерметизировать шлем и подключиться к каналу внутренней связи.

Интуиция подсказывала, что подобное перерождение рассудка испытали и четверо его коллег, ставшие теперь сплоченным, полноценным экипажем фрегата.

Прислушиваясь к новым для себя чувствам, подчиняясь несвойственным ученому мотивациям действий, Андрей еще не готов был ответить на вопрос: что на самом деле сделала с ними имплантация определенных навыков, что именно несли открывшиеся возможности – благо, способность избежать гибели, или же полковник Романов искусно обвел его вокруг пальца, и сейчас инстинкт самосохранения заставит пятерых ученых, мобилизованных внезапно пришедшей смертельной опасностью, стать бойцами и нырнуть в водоворот сражения?

– Всем, доложить статус! – Вытолкнул он в коммуникатор непривычную для себя, прозвучавшую резко и неестественно фразу.

Первой ответила Ольга, навигатор «Одиссея».

– Я на месте. Навигационная рубка пока работает на «автомате». Готова перехватить командную инициативу.

– Доложи, что видишь? – Андрей уже выскочил в коридор, двигаясь к шахте межпалубного подъемника.

– Множественные возмущение метрики пространства на масс-детекторах. Идет обсчет сигнатур. Ближайшие цели класса «аэрокосмический истребитель», количество – семь единиц.

– Неполная эскадрилья?

– Была полной. Пять атакующих целей поражены зенитными комплексами.

– Понял. Готовь расчет для погружения в гиперсферу. Затребуй данные, полученные от штаба флота.

Электромагнитный подъемник подхватил Андрея и понес его ввысь.

– На связи боевая палуба.

– Слушаю. Докладывай Сергей, только в темпе!

– ЗРК перезаряжаются. Главный калибр сопровождает цели. Удар плазмой оправдан, командир?

– Отставить. Плазма для крупных целей. Ольга передаст тебе расшифровку сигнатур. Работай по любым объектам, движущимся в нашу сторону. Не подпускай никого на расстояние эффективного огня, пока готовим гипердрайв.

– Сделаю. – Голос Сергея Хорошева, высокого, немного сутуловатого, вечно нервного, замкнутого в себе биолога, звучал на удивление спокойно, словно он всю жизнь провел в космических сражениях.

Спас ты нас Денис Иванович… – ударила на излете шальная, но, несомненно, принадлежавшая прежнему Андрею Дерягину мысль. – А ведь я тебя не понимал. Совсем не понимал…

С такими чувствами он перешагнул порог боевого мостика.

Автоматика уже подняла вместо обычных кресел противоперегрузочный ложемент, окруженный работающими голографическими экранами, вся аппаратура пока что находилась в автоматическом режиме, отрабатывая стандартные процедуры противодействия истребителям противника.

Эскадрилья многофункциональных «Гепардов» разминулась с фрегатом, не причинив тому ощутимых повреждений, лишь потеряв пять машин под плотным зенитным огнем.

Неплохо для начала…

Андрей вдруг поймал себя на том, что его мысли идут вразрез с полученным от Романова приказом: уводить корабль из зоны боестолкновения и далее действовать по обстоятельствам, с единственной задачей – выжить самим и спасти «Одиссей».