Совсем другое дело Обеджион. Видимо, он олицетворял собой извечное стремление человека лезть вверх по чужим головам и драть с окружающих три шкуры. Идеальной моделью города был Трентор.

Гэри всегда считал странным, что человечество так легко разделилось на две части, на два образа жизни. Теперь, побывав в шкуре сатира, он мог объяснить и это разделение.

Любовь сатиров к открытому пространству и природе воплотилась в сельских мирах. Существует множество вариантов, но в пространстве психоистории у каждого из них сохранятся все отличительные особенности пасторального мира.

Другой полюс — клаустрофобические, хотя и более стабильные общества. Вечное стремление искать блох друг на друге преобразовалось у людей в сплетни, приемы и вечеринки. Звериная иерархия породила различные феодальные группы, от общественных деятелей до попечителей. Даже странные поклонники смерти, выходцы из Падших Миров, и те вписывались в общую хему. Они поклонялись Фараонам, которые обещали жизнь после смерти и ввели строгую иерархию, распространяющуюся от них до самого низа социальной лестницы.

Теперь все категории Гэри увязал между собой. Раньше он упускал этот важный этап. После обдумывания он мог включить любой пример и любой нюанс в психоисторическую схему, отражавшую накопленный опыт. Куда более продуктивно, нежели перебирать сухие абстрактные категории, которые завели его уже бог знает куда.

— Я заплатила, — сообщила Дорс по внутренней связи. — Обдираловка какая-то!

— Гм, да, это ужасно.

— Он, что, становится циником?

Ему хотелось повернуться и поговорить с ней, но их кораблик не был приспособлен для разговоров лицом к лицу.

— Полетели.

— Куда?

— На… — Он сообразил, что не представляет себе, куда можно отправиться.

— Кажется, мы ускользнули от погони. — Голос Дорс звучал сдавленно и глухо. Гэри уже научился распознавать признаки, выдающие ее сосредоточенность и напряжение.

— Хорошо бы снова побывать на Геликоне.

— Они только этого и ждут.

Гэри охватили разочарование и горечь. Никогда еще он так остро не ощущал, как дороги его сердцу ранние годы молодости. Может, Трентор подавлял его эмоции?

— Тогда куда?

— Я воспользуюсь передышкой, чтобы связаться с одним другом по пространственной сети. Может, нам уже можно вернуться на Трентор, хотя наверняка какими-нибудь окольными путями.

— Трентор! Ламерк…

— Едва ли он ожидает такой наглости.

— Один-ноль в пользу наглости.

Голова шла кругом — они висели в открытом космосе, заключенные в маленький ящик, похожий на сигару.

Они прыгнули, увернулись и прыгнули снова. Через несколько скачков Дорс снова «подмазала шестеренки». Другими словами, выложила деньги на бочку. Она молча опустошила свои личные счета, выпотрошила тайные сбережения и все, до чего смогла дотянуться, включая имперские ассигнования.

— Какая дороговизна! — возмущался Гэри. — Мы никогда не расплатимся…

— Мертвым долги не нужны, — отрезала Дорс.

— Ты всегда найдешь ободряющее словцо.

— Сейчас не до деликатности.

Они вылетели из очередного тоннеля, который находился на орбите угасающей звезды. За их кораблем протянулся светящийся след.

— Сколько еще протянет этот тоннель? — задумчиво произнес Гэри.

— Я уверена, что недолго. Представь себе, что тут будет, когда на звезду обрушится облако горячей плазмы.

Гэри знал, что система пространственных тоннелей, хотя и открытая еще до возникновения Империи, никогда не использовалась целиком. После того как была раскрыта механика действия пространственно-временных тоннелей, появилась возможность строить корабли, которые путешествовали бы по Галактике, воспроизводя вокруг себя такие же поля, как и в тоннеле. Можно было отправлять исследовательские экспедиции, не привязанные к пространственным тоннелям, но такие машины перемещались гораздо медленней, чем пространственные корабли, которые просто ныряли в тоннель и выскакивали с другой стороны.

А если Империя падет? Если потеряет сеть пространственных тоннелей? Заменят ли тяжелые и неповоротливые крейсеры легкие и быстрые пространственные корабли?

После следующего прыжка они вынырнули в черной пустоте; вдалеке светился слабый отблеск красных карликов. Над головой развернулась великолепная картина Галактики. Гэри припомнил, что у него есть монетка, и подумал, что мельчайшая крупинка на ней едва ли соответствует размерам Империи по отношению к остальной Галактике. Здесь любые людские категории представлялись неуместными. Галактика была воплощенной бесконечностью, и ни человеческие представления, ни мировоззрение сатира не могли охватить ее.

— Здорово! — выдохнула Дорс.

— Видишь Андромеду? Кажется, она совсем рядом. Двойная спираль висела прямо над ними. Облака туманной пыли обрамляли красные, белые и янтарные звезды.

— Нам вон туда, — предупредил Гэри.

У тоннеля оказалось пять разветвлений. Три черные сферы плавали совсем рядом, сияя огненными ободками. И два квадратных входа маячили чуть дальше. Гэри знал, что изредка встречаются и квадратные проходы, но никогда прежде их не видел. Эти два, возможно, появились на границе двух Галактик — слишком сильное впечатление для его потрясенного разума.

— Мы нырнем… туда. — Дорс указала лазерным лучиком на один из кубиков и повела корабль вперед.

Они направились к входу в тоннель. Охрана была здесь автоматической, и никто не набросился на них, требуя денег.

— Какой узкий, — выдохнул Гэри.

— В пять пальцев шириной.

Он решил, что она шутит, а затем сообразил, что она даже преувеличила размеры тоннеля. В таких редко используемых проходах главное — не спешить. Где выигрывает физика, там проигрывает экономика.

Гэри еще раз посмотрел на Андромеду, чтобы отвлечься Узкие пространственные тоннели в других галактиках не встречались из-за каких-то непонятных капризов квантовой гравитации. Зато попадались исключительно узкие: при сжатии тесной горловины прохода корабль могло разорвать. Редко кто отваживался нырять в такие тоннели, и то лишь — по причине крайней необходимости или срочности.

Если не считать, конечно, полета Стеффно, легендарной лихой экспедиции, зарегистрированной в галактических каталогах под номером М-87. Стеффно умудрился заснять свой проход через центр черной дыры в секторе М-87, которая имела вид удивительной спирали. Одинокий пилот вынырнул из тоннеля всего за секунду до того, как он схлопнулся в вихре радиоактивных частиц.

Никто так и не узнал почему. Но подобные выверты пространственных тоннелей расхолаживали отчаянные головы, рыскающие в поисках приключений.

Квадратный тоннель быстро вывел их корабль к очередному перекрестку. По внешнему виду близкой планеты Гэри опознал мир с причудливой, но гибнущей биосферой. Как и на Сатиру-копии, на ней имелась высокоразвитая животная жизнь. Почти на каждой обитаемой планете ранние первооткрыватели и исследователи находили образцы жизни, которые достигли определенного уровня развития и остановились.

— И почему нигде нет достойных братьев по разуму? — пробормотал Гэри, когда Дорс беседовала с местными блюстителями порядка.

Тут Дорс напомнила ему, что она, собственно, историк.

— Эволюция от одноклеточных созданий к многоклеточным занимает несколько миллиардов лет, так гласит наука. Мы просто вышли из быстрой, более плотной биосферы, вот и все.

— А еще у нашего мира была одна луна.

— Почему? — удивилась она.

— Мы живем по графику, разделенному на двадцать восемь дней. Или взять менструальный цикл у женщин — у сатиров по-другому. Нас сформировала биология. Это заложено в нас, а не в той биосфере, в которой мы живем теперь. Наша планета могла просто погибнуть. Существует масса способов уничтожить мир. Когда планета сходит с орбиты, начинается ледниковый период. Астероидный дождь — «бум-бум!» — он похлопал ладонью по стенке корабля. — Химический состав атмосферы нарушается. И мир превращается в горячую пустыню или мертвый кусок льда.