- Задача нового главы администрации все это безобразие прекратить и поганой метлой этот голубой гадюшник размести, - сказал губернатор. - Они в нашем православном городе гей-парады хотят устраивать. Этому не бывать!

У Олега Бетина, впрочем, и без гей-парадов были основания злиться на мэра областной столицы. 58-летний крепкий хозяйственник с советским бэкграундом возглавляет область с 1995 года (был четырехлетний перерыв, когда губернатором избрали коммуниста Александра Рябова; во время этого перерыва Бетин работал представителем президента в области, а следующие выборы снова выиграл), и прекрасно понимает, что секрет его политического долголетия в том, что Тамбовская область - это не настолько лакомый кусок для олигархических и прочих групп, поэтому так получилось, что всерьез на место тамбовского губернатора никто никогда не претендовал. Никто, кроме Косенкова, политическая карьера которого началась еще в тинейджерские годы (спикер Госдумы Иван Рыбкин создал при парламенте Федеральный детский центр, 19-летний Максим был его председателем) и с тех пор сбоев не давала: начальник департамента, вице-губернатор, вице-мэр, потом глава города, и своего желания возглавить область Максим не скрывал, даже вроде бы занес в какой-то из московских кабинетов деньги за назначение в размере стандартного тарифа - пять миллионов евро.

Когда заносил, узнал, что на место Бетина претендует еще какой-то человек, которого поддерживают чекисты. Значения этому не придал. Зря, получается.

Сейчас Максим Косенков сидит в «Матросской тишине» и ждет суда, его адвокаты говорят что-то про золотой слиток, якобы похищенный у него неверным Бабием, друзья Косенкова уверены, что суд приговорит его к реальному наказанию, потому что, как принято считать, существует такое негласное правило, что если человек до суда содержится под арестом, то условный срок ему давать нельзя (впрочем, судьба волгоградского мэра Евгения Ищенко, который до суда сидел в СИЗО, а потом получил четыре с половиной года условно, как будто бы это правило опровергает).

Ни мэром, ни губернатором Косенков, конечно, никогда не будет, и винить, кроме себя, ему некого. Публичные люди обязаны считаться с общественными предрассудками. Они могут плевать на них с вышки без передышки, но только в том случае, если этого никто не видит. Гомосексуализм уголовно ненаказуем, но повсеместно осуждаем; Россия - гомофобная страна, и именно на этом построена вся игра против тамбовского мэра. Хорошо это или плохо - в данном случае совершенно не важно. Важно, что это так. А коли так, то надо плотно зашторивать окна, когда направляешься в спальню. Не Бог весть какое ограничение. Публичное лицо вообще очень сковано - на Западе куда больше, чем у нас: см. скандал с Моникой. Однако и у нас работают те же самые общемировые законы. То, что позволено быку, не позволено Юпитеру - римская поговорка сегодня звучит буквально наоборот.

Так что дело даже не в чекистах. Просто когда региональная власть формируется непрозрачными способами и непонятно по какому принципу, люди, на что-то претендующие, начинают забывать о том, что их имидж может как-то повлиять на отношение к ним избирателей, поскольку думают, что избирателей нет. А избиратели на самом деле есть, просто их меньше, чем во времена всеобщих выборов, и даже если Максима Косенкова оправдает суд, и если злосчастный Бабий вдруг снова передумает и заберет свое заявление - даже в этом случае в каком-нибудь важном кабинете найдется какой-нибудь Глеб Жеглов, который скажет: все равно, мол, он виноват, хотя бы в том, что не смог со своими женщинами и мужчинами разобраться.

И будет отчасти прав, чего уж там.

Два вторых фронта Второй мировой

С 1941 года мы яростно требовали от англосаксов открытия Второго фронта. А после войны написали, что прекрасно обошлись бы и без него и что союзники этот фронт открыли в июне 1944 года только потому, что сами поняли - мы без него обойдемся - и испугались, что СССР сам захватит всю Европу.

Могли англосаксы открыть Второй фронт раньше, чем сделали это? Сомнения в этом весьма велики. В 1941 году, когда Гитлер напал на СССР, англичане были уже глубоко втянуты в тяжелую войну в Северной Африке. Масштабы этой войны (и, соответственно, ее общее влияние на исход Второй мировой) были несопоставимы с тем, что происходило на Восточном фронте, но кое-что общее было. Немцы в своем тактическом мастерстве очень сильно переигрывали и нас, и англичан. Соответственно, и мы, и англичане могли компенсировать отставание в тактическом мастерстве лишь количественным превосходством над немцами в людях и технике. При этом надо учесть, что если мы имели возможность подвозить людей, технику и расходные материалы к фронту непосредственно из тыла по наземным коммуникациям, безопасным на всем их протяжении, кроме прифронтовой полосы, то англичане были вынуждены возить все это из метрополии (а потом еще и из США) по морю вокруг Африки в условиях сильнейшей угрозы со стороны немецких подлодок, то есть очень долго и с большими потерями по дороге. Лишь к концу 1942 года, оказавшись перед этим на грани поражения, англичане сумели-таки создать нужное превосходство над Африканским корпусом Роммеля. Если бы англичане проиграли войну в Северной Африке, немцы прорвались бы к ближневосточной нефти и к южным границам СССР. Пожалуй, нам бы от этого не полегчало. Наоборот, стало бы гораздо хуже. На Африку и на Второй фронт одновременно у англичан заведомо не хватало войск. При этом надо еще помнить, что открытие Второго фронта могло быть осуществлено только путем проведения крупномасштабной морской десантной операции. Royal Navy, раздерганный по всему Мировому океану и несущий огромные потери, не имел возможности ее провести. Наше руководство, не знакомое с морской войной, не понимало этого в принципе.

Сухопутные войска США к моменту вступления страны во Вторую мировую по численности личного состава находились во втором десятке среди армий мира, уровень подготовки этого немногочисленного личного состава был, мягко говоря, невысок. К тому же для США главной стала война с Японией; ведь именно она, а не Германия, напала на Америку. Флот США был велик, но и ему пришлось воевать по всему миру. Соответственно, и американцы не могли организовать большой десант в Европе. В ноябре 1942 года янки, проведя всеобщую мобилизацию и слегка научившись воевать, дозрели до операции «Торч» на западе Северной Африки, но она оказалась успешной только потому, что высадка производилась на побережье, занятом не немцами, даже не итальянцами, а не ожидавшими этой высадки и совершенно не собиравшимися воевать вообще с кем бы то ни было вишистскими французами.

Вполне органично лишь к середине 1943 года англосаксы дозрели до десанта на Сицилию против совершенно развалившейся и деморализованной после катастроф в Африке и под Сталинградом итальянской армии. Как показали дальнейшие события, итальянский ТВД оказался бесперспективен, союзники медленно ползли «вверх по сапогу» до мая 1945 года. Тем не менее, на сам факт высадки англо-американских войск на Сицилии Гитлер отреагировал панически, приказав остановить наступление немецких войск на Курской дуге. Этот факт показал, что, в принципе, Второй фронт мы просили не зря.

Также органично к середине 1944 года дело дошло, наконец, до самого главного десанта - во Францию. Англосаксы не научились заваливать противника трупами своих солдат, обвинять их в этом довольно сложно. Тем более, что при проведении морских десантов такой способ ведения боевых действий вообще затруднен по сравнению с сухопутной войной, которую вели мы. Да к тому же в Великобритании и США существовал такой фактор, которого в СССР не было в принципе - давление общественного мнения на государственное руководство. Общественное мнение этих стран приняло необходимость вести справедливую освободительную войну, но не простило бы своим руководителям безумных, неоправданных потерь.