— Да, — не задумываясь ответила Вирджиния. — Я не возражаю.

В «Эмбасси» всем заправлял Витторио, итальянец, он был известен своей щепетильностью — знал всех своих клиентов и умел угодить каждому. Он мгновенно нашел для полковника Дикерсона и его дамы столик, где они чувствовали бы себя в более приватной обстановке.

Не обращая внимания на вопросительные и насмешливые взгляды, которые бросали им вслед ее друзья, Вирджиния последовала за Ричем к неприметному столику в углу. Официант налил шампанское и опустил бутылку в ведерко со льдом, которую оставил на краю столика.

Рич не мог оторвать от Вирджинии взгляда — она была очаровательна и выглядела удивительно естественно в этом дорогом и модном заведении. Невозможно было вообразить мисс Китс завсегдатаем такого места, однако мисс Вирджиния Спенсер-Китс — это совсем другое дело.

— Тебе, похоже, не привыкать к обществу лордов и светских дам, — сказал он.

— Учитывая, что мой отец один из них, в этом нет ничего удивительного, — с улыбкой ответила Вирджиния.

— У тебя веселая компания. Что-нибудь отмечаете?

— Да. День рождения.

— Надо понимать, не твой. Насколько я помню, у тебя день рождения в августе.

Вирджиния вспыхнула, машинально подняла руку и потрогала висевший у нее на шее золотой крестик, тот, что Рич подарил ей в Кембридже. Это не укрылось от его глаз, и он улыбнулся.

— Да, — сказала Вирджиния. — Мне приятно, что ты еще не забыл.

— Рад, что ты до сих пор носишь мой подарок.

Вирджиния смущенно потупилась. На нее нахлынули счастливые воспоминания о том дне, который они провели вместе.

— Как там Нэнси? — спросила Вирджиния, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Ничего, если не считать ревматизма, который всегда разыгрывается у нее к зиме.

— Как это неприятно, — сказала Вирджиния. — А как твой жеребец — тот, которого ты купил в Ньюмаркете?

— Делает успехи. — Рич замолчал — впервые в жизни ему не хотелось говорить о лошадях.

Он посмотрел на Вирджинию. В приглушенном, зыбком свете ее глаза, подернутые туманной поволокой, казались темными, огромными. Белая, изящная рука лежала на столе, тонкие пальцы перебирали ножку фужера, в котором плескалась янтарная жидкость. Его так и подмывало взять ее ладони в свои.

— Расскажи мне, Вирджиния, чем ты занимаешься. Ты так и не обратилась ко мне за рекомендательным письмом.

— Как-то не понадобилось.

— И что же с твоей карьерой, которая так важна для тебя?

— Собираюсь в Америку. Мне предложили работу в Нью-Йорке.

Вирджиния не видела, как внезапно помрачнел взгляд Рича при этих ее словах.

— Ясно. И что за работа?

— И сама пока толком не знаю, хотя похоже, что-то интересное. Друзья моей семьи занимаются бизнесом, связанным с предметами искусства. Двое из них — профессиональные художники, учились в Париже, открыли в Нью-Йорке галерею, чтобы продавать собственные работы, а недавно основали еще и аукционный дом, предложили мне место.

— Ты согласишься?

Рич сидел в небрежной, чуть вальяжной позе, откинувшись на спинку стула и сцепив перед собой ладони с длинными пальцами, не сводя с нее пристального, изучающего взгляда, словно ждал от нее чего-то большего, нежели просто ответа на свой вопрос. Поймав его взгляд и коротко кивнув, Вирджиния поднесла к губам фужер и пригубила шампанского. Казалось, ей стоило больших усилий произнести то, что она собиралась сказать ему.

— Да, я уже дала свое согласие, — вполголоса проронила она.

Рич понимающе кивнул.

— И когда же ты отправляешься в Нью-Йорк?

— Точно не знаю. Видимо, после Рождества.

— Что ж, в таком случае желаю тебе всяческих успехов. В следующий раз, когда соберусь покупать картины, буду знать, к кому обратиться. — Тут заиграли медленную, тихую музыку, и Рич встал, взял у Вирджинии фужер и отставил его в сторону. — Идем потанцуем. Пока не слишком большая толпа.

Взяв за руку, он вывел ее на танцевальную площадку и привлек к себе. Его ладонь уверенно легла ей на талию. Вирджиния томно вздохнула и прильнула к нему, желая без остатка раствориться в музыке, забыться в объятиях Рича.

Он хорошо танцевал. Несмотря на полученное во время войны ранение, уверенно вел, и его хромота была практически незаметна. Они смотрели в глаза друг другу, и музыка, а также ощущение его близости наполняли блаженной истомой сердце Вирджинии. Она так расчувствовалась, что готова была плакать от счастья, и ей казалось, что Рич слышит, как бьется ее сердце.

Вирджиния утратила представление о времени, остался лишь этот миг и этот мужчина. Обоим хотелось, чтобы музыка никогда не кончалась. За первым танцем последовал второй и третий. Не произнося ни слова, они кружились по паркету, мысленно благодаря Прайора, руководителя оркестра, исполнявшего, словно по их заказу, исключительно медленные мелодии. Незаметно Рич привлек ее ближе, и Вирджиния положила голову ему на плечо.

Закрыв глаза, она с наслаждением вдыхала знакомый запах его одеколона.

Вирджиния не представляла, сколько времени они танцевали — день, месяц, год? — наконец музыка прекратилась. Она открыла глаза и устремила на него затуманенный взор. Словно замкнутые в магическом круге, они стояли и смотрели в глаза друг другу, и слова не имели смысла. В тот миг для них существовали только они двое. Затем к ним подошла Салли, нарушив волшебное очарование остановившегося времени. Вирджиния, не выпуская из своей ладони ладонь Рича, рассеянно оглянулась.

— Извини, Джин, — сказала Салли, — но мы уходим. Ллойд приглашает всех к себе. Ты с нами?

— Эээ… право, не знаю. Познакомься, Салли, это полковник Дикерсон. Помнишь, я говорила тебе о нем?

Салли лучезарно улыбнулась.

— Разумеется, помню. Мы, кажется, встречались в Эскоте, хотя нас не представили друг другу. Мы тогда устроили грандиозный полив шампанским, помните, полковник?

Рич рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.

— Разве такое можно забыть, мисс?..

— Линтон, но можно просто Салли. — Она улыбнулась. Рич ей нравился — теперь она поняла, почему Вирджинии так трудно забыть о нем. Было совершенно очевидно, что в эту ночь на общество Вирджинии рассчитывать не приходится. Эти двое, пока танцевали, не замечали ничего вокруг себя. Все же она спросила: — Так как же, Вирджиния, ты едешь с нами?

Почувствовав, как Рич мягко пожимает ее ладонь, Вирджиния без слов поняла, что он хочет сказать — она и сама думала о том же: лишь бы не расставаться с ним, — и покачала головой.

— Нет, Салли, я остаюсь.

— Как ты доберешься до дома?

— Не беспокойтесь, я позабочусь об этом, — сказал Рич.

Глаза Салли лукаво сверкнули.

— Не сомневаюсь. Что ж, я буду у Ллойда, так что можешь меня не ждать.

— Договорились. Желаю приятно провести время.

Снова заиграла музыка, и они снова танцевали. Когда музыка кончилась, Вирджиния улыбнулась ему обворожительной улыбкой, заставив учащенно биться его сердце.

— Присядем? — спросил он.

Вирджиния покачала головой.

— Может, еще шампанского?

— Нет, сегодня я уже достаточно выпила.

— Хочешь уйти?

— Пожалуй. Только… как же твои друзья?

— Ничего страшного. Когда появится принц Уэльский, им будет не до меня. Они и не заметят моего отсутствия. Может, желаешь с ним познакомиться?

— Нет.

— Отлично. Я тоже не горю желанием. Тогда идем — надо взять твое пальто.

На улице было холодно и темно, газовые фонари заливали мостовую желтовато-маслянистым светом. Пиккадилли встретила их фейерверком огней, площадь гудела как потревоженный улей, в театрах заканчивались вечерние спектакли, и они выбрасывали из своих разверстых дверей пеструю толпу.

Вирджиния, сидя рядом с Ричем в его машине, вспоминала о том дне, когда они впервые увидели друг друга. Когда они свернули с Оксфорд-стрит, она мечтательно улыбнулась — именно здесь они едва не столкнулись. Рич повернулся к ней вполоборота, и в уголках его губ тоже играла улыбка. Но ни он, ни она не обмолвились ни словом.