Г-жа Орелкина! Милости просим! О, эта истинная потеха! Орелкина уже старушка, и уж я не знаю, от старости или от какой другой причины, только она всегда трясёт головой в знак отрицания. Недавно случился преуморительный анекдот. Играет она в преферанс, к одному из играющих пришла игра, Орелкина и ещё один молодой человек вистуют. Старуха уже несколько раз пудрила его до того, что он не знает, как с ней играть. Но вот они играют. Орелкина злится и ругается; молодой человек растерялся и не знает, что ему сносить. Вот он схватится за карту да посмотрит на старуху, а та по обыкновению качает головой в знак отрицания. Бедняк, не зная, что это всегдашняя её привычка, и думая, что она не велит ему ходить с этой карты, возьмётся за другую — и опять посмотрит на Орелкину, а та опять замотает головой. Перебравши таким образом все карты и все неудачно, молодой человек вышел наконец из себя, бросил карты и вскрикнул с отчаянием: «Но чёрт возьми, после этого я, право, не придумаю, с чего ходить!»

Все свидетели этого анекдота помирали со смеху.

Акулина Саввишна — вот ещё героиня — то храбреющая, как говорится. Она ещё в начале игры предупредит вас, что у неё эпилепсия, и, если выиграет, так ничего, если же проиграла, — как только пришло время расплачиваться, — закричит: ай, припадок! Бац об пол, — а там и пиши пропало…

Ну, а слыхали ль вы, мои читатели, об Аннете Балаболкиной? У этой есть попугай, который очень удачно выговаривает «пас» и ещё удачнее «кёр».

M-lle Балаболкина по целым часам играет с ним в преферанс. Надобно посмотреть, как серьёзно и как наивно она даёт ему карты и спрашивает: «В чём вы играете, M-r Клико?»

— Кёр! — кричит Клико.

Аннета Балаболкина пресерьёзно возражает: «Вист!»

Или: M-lle Балаболкина говорит: «Я прикупаю, а вы что, M-r Клико?»

— Пас! — отвечает Клико.

Ну-с, а Фишечка, которая оттузила своего суженого? А г-жа Шавочкина — будто это не героини?

Согласитесь же, что после всего этого герои преферанса в сравнении с героинями не стоят медного гроша.

Что же такое преферанс? Откуда он? Откуда его дивное, его волшебное влияние на человека? Отчего проявляется в нём это сладкое усыпление, это самозабвение, заставляющее г-на Хрюкченко позволять своей жене петь дуэты с Иваном Спиридоновичем и заглушающее в г-же Шавочкиной голос и природы, и голос рассудка? По каким законам развивает он в человеке эту энергию и проявляет это буйство, которое заставило Фишечку Фефёлкину добраться до рожи своего суженого?

Вот эти-то и подобные им вопросы и были причиною моего медико-философического рассуждения.

В самом деле, влияние преферанса неограниченно! Он сделался как будто народной стихией, как азбука, как торговля; он вошёл в народные поговорки, пословицы, шутки; втёрся в наш будничный быт, занял самое почётное место в нашем языке, в наших встречах и светских отношениях. Прислушайтесь: нынче после обычного вопроса, — как поживаете, — следует непременно: как вы поигрываете в преферанс? Но отнимите у человека его вековую привычку к первому вопросу и поверьте, что при встрече с вами будут говорить: «А, здравствуйте, Иван Иванович, как вы поигрываете?» Уверяю вас!

Вопрос, играете ли вы в преферанс, нынче равносилен вопросу: умеете ли вы читать по-русски? Попробуйте сказать «нет» — и вас встретит точно такая же презрительная гримаса и такие же знаки удивления, как если бы вы сказали, что не умеете читать. Этого мало: многие думают, что преферансом можно быть сыту, можно утолить жажду, вылечиться, согреться и т. п. Клянусь вам!

Скажите, что у вас болит голова, и вас будут уверять, что, если вы сыграете пульку, так пройдёт… Скажите, что вам надобно принять александрийского листа, вы встретите ответ: «Э, полноте, сыграемте-ка пульки три в преферанс, так это будет лучше всякого лекарства!»

В человеке, который три дня не ел, не примут столько участия, сколько в том, который три дня не играл в преферанс.

Недавно какой-то сметливый бедняк, зная, как трудно обыкновенными средствами возбудить сострадание в людях, ходил по домам и просил, как нищий, на преферанс. Поверите ли?.. Все сердца полетели к нему на помощь! Жёны бежали к мужьям, дочери к отцам: «Дружочек, душечка, папенька! Какой-то несчастный просит на преферанс!.. Подайте! Он должен быть очень хороший и благородный человек!..» И выдумка удалась бедняку как нельзя лучше!..

Что же это? Откуда эти дивные результаты?.. Право, диву даёшься.

Мне скажут, что все вообще игры увлекательны, что все они и всегда имели сильную власть над человеком. Согласен. Но все они — вздор; мелочь в сравнении с преферансом. Как временная потребность испорченной натуры человека, они и действовали на неё только временно и господствовали в известных слоях общества, оставляя другие неприкосновенными. Посмотрите же: явился преферанс — и вытеснил, задавил, уничтожил своих предшественников, залил, затопил всё! Всех коснулся волшебным жезлом своим, и все — мужчины и женщины, старики и старухи, дети, барышни, лакеи и кухарки — всё это поднялось, всё заиграло в преферанс. Между тем всякий должен сознаться и сознаётся, что это превздорная, преглупая и преничтожная игра.

Что же такое преферанс?

Я со своей стороны думаю, что это новая страсть, происшедшая из вновь образовавшейся шишки на нашем черепе, из той именно, которая при покойнике Гале была ещё крошечная и которая, по его мнению, должна была вырасти и проявить какую-то небывалую, уродливую страсть.

Впрочем, это только гипотеза. Но вот вопрос: от чего это могущество, это обаяние преферанса? Философская пытливость останавливается на двух обстоятельствах: на упомянутой ничтожности самой игры и на её названии, которое происходит от латинского praefero — предпочитаю. Не участвует ли тут эгоизм человека, это желание быть лучше всех, выше всех, впереди всех? Ведь мы век свой дети в наших играх, всегда стараемся опередить друг друга?!

Ничтожество игры также, по моему мнению, дело довольно серьёзное. Надобно предполагать, что этот общий, этот колоссальный успех преферанса зависит от второй причины ещё больше, нежели от первой. По ничтожности своей он доступен всем: детям, кухаркам, старикам, выжившим из ума, девушкам-ветреницам, ну, решительно всем!

Но как бы то ни было, преферанс, как явление необыкновенное, должен остаться задачей философской и впоследствии иметь собственную теорию, и потому как философскую проблему я передаю его потомству, а теперь ограничусь разбором его явления и происходящих оттуда пользы и вреда для рода человеческого.

Всякая страсть, перешедшая естественные границы, делается нравственной болезнью; всякий стимул, действующий на наше тело, производит в нём впоследствии физическое расстройство; наконец всякая усиленная идея, всякая маленькая странность общества может вырасти и расшириться до уродливости и действовать вредно.

Преферанс, или, лучше сказать, страсть к преферансу, вмещает в себя эти три тезиса и необходимо должно иметь свою вредную и полезную стороны. Но польза преферанса есть только отрицательная. О ней мы скажем несколько слов впоследствии. Вред же положительный и притом двоякий: нравственный и физический.

В этом отношении преферанс нельзя иначе рассматривать, как с медицинской точки зрения.

Для этого мы должны по необходимости представить себе страсть к преферансу в виде терапевтической болезни, которую для порядка и назовём: преферансобесие (mania praeferantica).

В медицинском отношении это есть болезнь, похожая на запой (delirium tremens)[90] или на состояние, происшедшее от приёмов опиума.

Если мы рассмотрим припадки этой болезни, то вместе с тем определим и физический вред, от неё происходящий.

Если при начинающейся болезни страдалец не примет надлежащих предосторожностей, то появляются следующие припадки: