8. Нередко приходятъ также къ оглашенію некоторые изъ известныхъ такъ называемыхъ школъ Грамматиковъ и Риторовъ люди, которыхъ нельзя отнести ни къ простымъ, ни къ ученымъ, коихъ умъ обогащенъ сведеніями о многихъ предметахъ. Таковымъ людямъ, кои думаютъ о себе, что красноречіемъ своимъ они превосходятъ прочихъ, — когда они приходятъ къ принятію христіанства, должно внушать то особенно въ сравненіи съ неучеными, чтобы они, облекшись въ христіанское смиреніе, научились не презирать техъ, кои избегаютъ более погрешностей нравственныхъ, чемъ словесныхъ, и красноречія Своего не поставляли бы наравне съ чистотою сердца, а не только не предпочитали оной. Особенно надобно научать ихъ слушать божественное Писаніе и не пренебрегать его слогомъ — потому, что онъ не напыщенъ, и чтобы они не думали, что все слова и дела человеческія, о коихъ говорится въ сихъ книгахъ, не дожны быть разоблачены отъ того чувственнаго покрывала, въ какомъ они представлены, но принимаемы такъ, какъ говоритъ буква. Таковымъ людямъ полезно знать, что мысли такъ–же должно предпочитать словамъ, какъ душа предпочитается телу, и что они должны слушать более речи назидательныя, чемъ красноречивыя, подобно какъ надобно избирать друзей более благоразумныхъ, чемъ красивыхъ. Они должны также знать, что не слово доходитъ до слуха Божія, но расположеніе сердечное, а потому не смеялись бы, когда заметятъ, что Настоятели и Служители Церкви призываютъ Бога языкомъ, исполненнымъ барбаризмовъ и солецизмовъ (ошибокъ противъ чистоты языка и грамматики), или если они не понимаютъ произносимыхъ ими словъ или безпорядочно выговариваютъ оныя. Нельзя сказать, чтобы таковые недостатки уже и не требовали исправленія, какъ скоро народъ тогда только можетъ говорить: аминь, когда онъ все совершенно разумеетъ; но они могутъ быть терпимы тамъ, где благословеніе преподается не столько словомъ, сколько желаніемъ сердечнымъ. Что касается до Таинствъ, къ принятію коихъ приходятъ Христіане, то для людей разсудительныхъ достаточно услышать то, что они означають; а людямъ тупоумнымъ надобно объяснять многими словами и подобіями, дабы они не презирали того, что видятъ.

Но представимъ, что къ намъ пришелъ нето желающій сделаться Христіаниномъ, изъ рода частныхъ людей, но впрочемъ не деревенскихъ , но городскихъ, каковыхъ ты много встречалъ въ Карфагене, — который на вопросъ: для земной ли какой–либо выгоды или для вечнаго покоя онъ желаетъ сделаться Христіаниномъ? ответитъ, что для вечнаго покоя: въ такомъ случае ему можно преподать такое наставленіе:

«Благодареніе Богу, возлюбленный братъ! Отъ всей души поздравляю тебя и радуюсь, что ты среди толикихъ и столь опасныхъ треволненій міра сего помыслилъ объ истинной и верной безопасности! Люди съ великими усиліями и въ сей жизни ищутъ покоя и безопасности, но по своимъ злымъ похотямъ не находятъ оныхъ; потому–что они ищутъ покоя въ предметахъ непостоянныхъ и скоро–преходящихъ, которые, когда бываютъ истребляемы и уносимы временемъ, производятъ въ сердцахъ человеческихъ скорбь и безпокойство. Ищетъ ли кто спокойствія въ богатстве, — онъ становится более гордымъ, чемъ спокойнымъ. Не видимъ ли мы примеровъ тому, какъ многіе внезапно теряли оное, многіе даже гибли изъ–за него, когда они или не могли удовлетворить своей жадности, или насильственно лишаемы были онаго корыстолюбцами? Но если бы оно и на всю жизнь оставалось съ человекомъ и не покидало своего владетеля: то не долженъ ла онъ будетъ самъ разстаться съ нимъ при своей смерти? Какова жизнь человека, есла онъ состареется? Или, когда люди желаютъ себе старости: то чего другаго они желаютъ, какъ не продолжительной слабости? Такъ и почести міра сего что иное суть, какъ не смехъ, суета и поводъ къ паденію? Ибо такъ говорить святое Ппсаніе: всяка плоть сено, и слава человеча, яко цветъ травный. Изше трава и цветъ отпаде; глаголъ же Бога нашего пребываетъ во векъ (Иса. 40, 1). Посему кто желаетъ истиннаго покоя и истиннаго счастія, тотъ долженъ оставить надежду на скорогибнущія и преходящія вещи, и полагать оную въ слове Господнемъ, пребывающемъ во векъ, дабы и самому пребыть съ нимъ во веки.

Есть также люди, которые не домогаются богатства и не гоняются за суетною славой, но желають найти удовольствіе и успокоеніе въ гостинницахъ, въ любовныхъ связяхъ, театрахъ и другихъ пустыхъ зрелищахъ, столько любимыхъ въ большихъ городахъ. Но они сами причиняютъ себе бедность своею расточительностію и отъ бвдности впадають въ последствіи въ воровство и грабежи, а не редко даже въ разбой, и на каждомъ шагу должны бываютъ чивствовать страхъ, — такъ–что темъ, кои не задолго предъ темъ веселились въ гостиннице, уже чудится вопль темничнаго заключенія. Находясь на ристалищахъ, они уподобляются демонамъ, побуждая криками своими людей ранить другъ друга, и въ противномъ случае сами заводятъ между собою брань и сраженіе, чтобы угодить безсмысленной толпе. Заметивъ, что сопернвки, после первой схватки дружатся между собою, они исполняются негодованіемъ, преследуютъ ихъ и кричатъ, чтобы ихъ били палками, и къ таковому безчинному делу принуждаютъ блюстителя всякаго благочинія — судію. Если же увидятъ, что на ристалище поднялась ужасная вражда или между комедіантами, или всадниками, или охотниками: то ихъ бедныхъ посылаютъ въ сраженіе и бой не только съ людьми, но и со зверями, и чеме большею исполняются они яростію другъ противъ друга, темъ более те увеселяются, рукоплещутъ и побуждаютъ, неистовствуя более сами въ себе, чемъ те, неистовствомъ коихъ они утешаются. Какое же спокойствіе можетъ иметь духъ, который питается однимъ несогласіемъ и раздорами? Обыкновенно какова принимается пища, таково бываетъ и здоровье. Наконецъ, поелику безумныя радости не суть радости, но однакожъ, каковы бы ни были и сколько бы ни доставляли намъ удовольствія — богатство, почести, разгульные домы, сраженія на зрелищахъ, любовныя связи, роскошныя бани и т. под., все это бываетъ до одного какого–либо несчастнаго переворота, и — еще при жизни отлетитъ отъ насъ это ложное блаженство, а при насъ останется одна бедная и немощная совесть, которая должна будетъ увидеть въ Господе своего судію и грознаго домовладыку, потому–что она не хотела видеть въ Немъ своего наставника и любвеобильнаго Отца, и не имела любви къ Нему. Ты же, поелику возжелалъ истиннаго покоя, какой обещается Христіанамъ въ будущей жизни, можешь вкусить его и здесь съ сладостію и пріятностію среди горестей сей жизни, ежели возлюбишь заповеди Того, кто обещалъ оный. Ибо ты скоро почувствуешь, что плоды правды пріятнее плодовъ неправды, и что человеку гораздо более бываеть радости при доброй совести среди бедствій, чемъ при злой — среди утехъ; потому–что ты не съ темъ пришелъ присоединиться къ Церкви, чтобы получить отъ нея временную какую–либо пользу.

Есть и такіе, которые желають быть Христіанами или изъ ожиданія отъ людей какихъ–либо временныхъ выгодъ, или изъ опасенія оскорбить техъ, кого они боятся. Но таковые люди суть люди отверженные, хотя до времени они и бываютъ терпимы въ Церкви, какъ плевелы на гумне до времени веянія; если же они не исправятся и не начнутъ быть Христіанами ради будущаго вечнаго покоя: то напоследокъ отлучены будутъ. Они не должны ласкать себя надеждою, что на гумне они могутъ быть вместе съ пшеницею; потому–что въ житнице они не будугь съ нею, но предадутся огню. Есть еще и другіе, кои хотя и почитаютъ Бога и не гнушаются именемъ христіанскимъ, и не съ притворнымъ сердцемъ вступаютъ въ Церковь Божію, но желають земнаго счастія и хотять быть и въ сей жизни счастливее техъ, кои не чтутъ Господа. А потому, когда видятъ, что некоторые порочные и нечестивые люди наслаждаются благополучіемъ въ сей жазни, а они лишены онаго: то приходятъ въ уныніе, какъ будто бы они напрасно чтутъ Бога, и легко отпадаютъ отъ веры. Не таковъ истинный Христіанинъ; но кто для нескончаемаго блаженства и вечнаго покоя, обещаннаго святымъ въ будущей жизни, желаетъ быть Христіаниномъ, чтобы не пойти въ вечный огнь съ діаволомъ, но вступить въ вечное царство со Христомъ, — тотъ есть истинный Хростіанинъ! Онъ бодрствуетъ при всякомъ искушеніи, дабы и счастіе не надмило его, и несчастіе не подавило; умеренъ и воздерженъ при изобиліи благъ земныхъ, и мужественъ и терпеливъ въ напастяхъ. Преуспевая постоянно въ добродетели, онъ доходитъ до такого соверщенства, что более любитъ Бога, чемъ страшится геенны, такъ–что, если бы Господь сказалъ ему: «наслаждайся непрестанно плотскими удовольствіями, и греши, сколько можешь и не будешь поверженъ въ геенну, но только со мною не будешь»: онъ ужаснется и не будеть совсемъ грешить не изъ опасенія впасть въ геенну, но дабы не оскорбить Того, кого онъ любитъ, и въ комъ одномъ заключается тотъ покой, котораго око не виде и ухо не слыша и который на сердце человеку не взыде, егоже уготова Богъ любящимъ Его (1 Кор. 2, 9). Объ этомъ покое ясно говоритъ Писаніе, когда повествуетъ, что отъ начала міра, когда Богъ сотворилъ небо и землю и вся яже въ нихъ, Онъ шесть дней делалъ, а въ седмой почилъ отъ делъ своихть. Всемогущій могъ конечно и въ одинъ моментъ времени сотворить все, и Онъ не истомился до того, чтобы имелъ нужду въ успокоеніи, когда рече и быша, повеле и создашася, но делалъ это, дабы показать, что по прошествіи шести періодовъ міра въ седмой періодъ, какъ–бы въ седмой день, Онъ почіетъ во Святыхъ своихъ, такъ–какъ и они почіютъ въ Немъ после всехъ добрыхъ делъ, которыми они служали Ему, и которыя Онъ самъ въ нихъ производитъ, когда призываетъ ихъ къ тому, даетъ заповеди, отпускаеть прежнія согрешенія и оправдываетъ того, кто прежде нечестивъ былъ. Какимъ образомъ потому, что они действуютъ по благодати Его, мы говоримъ, что Онъ самъ действуетъ: такъ точно, когда они успокоиваются, говорится, что успокоивается Онъ самъ. Ибо что касается Его самаго, то Онъ не имеетъ нужды въ успокоеніи, потому–что не чувствуетъ труда. Сотворилъ же Онъ все словомъ своимъ, а слово Его есть самъ Христосъ, въ которомъ почіютъ Ангелы и все чистейшіе небесные духи во святомъ безмолвіи. Но такъ–какъ человекъ чрезъ грехопаденіе потерялъ тотъ покой, какой онъ имелъ въ Божестве Его: то онъ долженъ былъ получить оный въ Его человечестве; почему на время благоприличное, когда сіе должно было исполниться, Слово то вочеловечилось и родидилось отъ жены, не принявъ плотской скверны, но, напротивъ, освятивъ собою плоть. О пришествіи Его знали по откровенію Святаго Духа и пророчествовали и ветхозаветные праведники, и такимъ образомъ спасались верою въ Него грядущаго, какъ мы спасаемся верою въ Него пришедшаго, и — высота сего таинства издревле чрезъ все продолженіе вековъ была прообразуема и предвозвещаема. Посему сколько мы должны любить Бога, который такъ возлюбилъ насъ, что послалъ въ міръ своего единороднаго Сына, дабы Онъ, облекшись въ уничиженіе нашего смертнаго естества, отъ грешниковъ и за грешниковъ умеръ!