Что лучше денег?

Он произнес те самые слова, которые я слышал однажды от Римы. Значит, дело шло к тому же. Я с трудом подавил в себе желание врезать ему по наглой роже. Вместо этого я спросил:

— Сколько?

Он осклабился.

— Она требовала с вас тридцать тысяч, верно? Ну а мне хватит двадцати.

Я взглянул на него в упор.

— А потом сколько?

— Мне хватит двадцати тысяч. За это вы получите пистолет и пленку. Условия божеские, а?

— Пожалуй, — сказал я. — До тех пор, пока не кончатся эти двадцать тысяч, и тогда вы вспомните обо мне и придется сетовать на невзгоды, так всегда бывает.

— Дело ваше, приятель. Если боитесь риска, у вас есть выбор. Никто не мешает вам отбыть свой срок.

Я чуть-чуть подумал, потом пожал плечами.

— Ладно, согласен.

— Вот и хорошо, сразу видно умного человека, — сказал Киэри. — Мне нужны наличные. Я получаю деньги, вы получаете пистолет и пленку. Сколько вам понадобится времени, чтобы приготовить деньги?

— До послезавтра. Мне придется продать облигации. Приходите ко мне в контору в четверг утром, деньги будут готовы.

Он покачал головой и подмигнул мне.

— Никакой конторы, приятель. Я позвоню вам утром в четверг и скажу, где мы встретимся.

— Хорошо.

Я встал и вышел из комнаты, не взглянув на него. Пришлось поторопиться, чтобы успеть на шестичасовой поезд в Холланд-Сити. Я сидел и напряженно думал, глядя в окно, Рима поставила меня в безвыходное положение, потому что ей нечего было терять. Она была готова на все ради денег, и она пошла бы в тюрьму вместе со мной, если бы я не откупился, но эта попытка шантажа со стороны Киэри — совсем другое дело. Ему-то есть что терять. Мне придется действовать с оглядкой, но я был уверен, что сумею его перехитрить. В любом случае я не собирался платить ему ни цента. Лучше уж смириться с тем, что меня ждет, чем всю жизнь подвергаться шантажу со стороны этого жирного полицейского хапуги.

Утром в четверг я сказал Кларе, что мне должен позвонить инспектор Киэри.

— Прошу вас не соединять меня с ним. Скажите, что меня нет, и вы не знаете, когда я вернусь. Спросите, не хочет ли он передать мне что-нибудь.

В начале двенадцатого Клара доложила о звонке Киэри.

— Он сказал, что будет ждать вас в час в гостинице «Тэвенерс-Армс».

Так назывался придорожный бар в нескольких милях от Холланд-Сити. Я подъехал туда чуть раньше часа и вошел в бар, держа в руке объемистый портфель.

Киэри сидел за угловым столиком, на котором стояла двойная порция виски с содовой. Кроме него, там было всего двое посетителей, которые сидели в другом углу.

Пока я шел к его столику, он не спускал глаз с портфеля.

— Здорово, приятель! — сказал он. — Присаживайтесь. Чем будете травиться?

— Ничем, — ответил я, усаживаясь на скамью рядом с ним. Портфель я поставил между нами.

— Я вижу, деньги принесли?

— Не принес, — сказал я.

Ухмылка исчезла с его лица, глаза сразу сделались холодными, как мрамор.

— То есть как не принес? — зарычал он. — Ты что, в тюрьму захотел, щенок?

— Облигации были проданы только сегодня утром, я просто не успел получить деньги. Можете прямо сейчас поехать со мной и посмотреть, как отсчитывают деньги, а потом получить их.

— Какого еще черта? Надуть меня пытаешься? — прошипел он, приблизив ко мне побагровевшее лицо. — Попробуй только что-нибудь выкинуть! Глазом не успеешь моргнуть, как очутишься за решеткой, так что и жена не узнает, куда тебя укатали!

— Это долгая песня, инспектор, пересчитывать двадцать тысяч долларов, — сказал я сдержанным тоном. — Я думал, вы захотите, чтобы это сделал для вас кассир, но если вам нравится считать самому, я поеду сейчас в банк, получу деньги и привезу их сюда. Я вовсе не собираюсь вас обманывать.

Он бросил на меня злобный подозрительный взгляд.

— Я еще не совсем спятил, чтобы ехать с тобой в банк. Получишь деньги в купюрах по двадцать долларов. Я их пересчитаю. Ну-ка, давай, одна нога здесь, другая там.

— И что я получу за эти деньги?

— Пистолет и пленку, как договаривались.

— Значит, вы отдаете мне пленку с записью, которая была сделана в вашем кабинете, когда я признался, что связан с убийством охранника в студии «Пасифик»?

— А что же еще? Именно ее ты и получишь.

— А как насчет гарантии, что вы не станете больше меня шантажировать?

Казалось, он вот-вот на меня набросится.

— Не распускай язык, молокосос! — прорычал он. — Считай, что ты чертовски легко отделался. Я мог бы потребовать и все тридцать. Чтобы избавиться от пятнадцати лет тюрьмы, двадцать тысяч не цена!

— Ждите меня через час, — сказал я.

Подхватив свой портфель, я вышел из бара, сел в автомобиль и поехал обратно в Холланд-Сити.

Я вернулся в контору в обеденный перерыв. Клары уже не было, а Тед Уэстон как раз собрался уходить.

— Вы со мной, мистер Холлидей? — спросил он, когда я вошел в кабинет. Обычно мы обедали вместе.

— Нет. Я уже обедал. Мне надо кое-что сделать, потом я опять отлучусь. Ты ступай.

Когда он ушел, я открыл портфель и вытащил оттуда пару пустых коробок из-под сигар и какую-то свернутую газету. Я выбросил все это в мусорную корзинку и убрал потфель. Затем сел и зажег сигарету, заметив с некоторым удивлением, что руки у меня совершенно не дрожат.

Я думал о Киэри, который ждет меня в «Тэвенерс-Армс». Ничего, пусть помурыжится. Он устроил мне хорошенькие полчаса перед тем, как начал шантажировать, теперь моя очередь. Я был твердо уверен, что прищемлю ему хвост. Это будет как блеф в покере. Обоим нам было что терять, но я уже свыкся с мыслью, что могу потерять все, а он еще нет.

В полвторого я отправился в «Тэвенерс-Армс».

Он сидел на прежнем месте. Его мясистое лицо взмокло от пота, мерзкие маленькие глазки источали злобу. Я подумал с удовлетворением, что заставил его попсиховать ничуть не меньше, чем он меня в своем кабинетишке.

Когда он увидел, что я пришел с пустыми руками, лицо его побагровело от ярости.

В баре уже набралось с дюжину посетителей, но возле его столика никто не сидел. Он смотрел, как я шел к нему через бар: глаза у него горели, тонкий рот дергался.

Я придвинул стул и сел за его столик.

— Деньги где? — спросил он низким скрипучим голосом.

— Я передумал. Вы не получите от меня ни цента. Теперь можете меня арестовать.

Лицо у него еще больше побагровело, толстые красные руки сжались в кулаки.

— Ну, погоди же, прохвост! Ты мне за это поплатишься! — прохрипел он. — Будь я проклят, если не упеку тебя на пятнадцать лет!

— Вы получите не меньше, — сказал я, глядя на него в упор. — За шантаж дают столько же, сколько и за соучастие в убийстве.

— Да ну! Кому ты мозги вкручиваешь? Уж как-нибудь мне скорее поверят, чем тебе. — Он смотрел на меня так, словно бы собирался пустить в ход кулаки. — Не бери меня на пушку, подонок! Или ты заплатишь, или отправишься в тюрьму.

— А я еще удивлялся, почему за тридцать пять лет вы дослужились только до инспектора, — сказал я. — Теперь-то мне понятно. Вы просто туполобый безмозглый баран. Уж кому-кому, но только не вам пытаться кого-нибудь шантажировать. И я скажу вам, почему. Я сделал вам свое заявление еще до того, как вы оставили службу. Дежуривший сержант подтвердит, что я вошел в ваш кабинет в четверть пятого и вышел оттуда раньше, чем вы. Спрашивается, для чего еще я приходил к вам, если не сделать заявление? Почему же вы не арестовали меня? Почему вы не передали мое заявление своему преемнику перед тем, как уйти? И что вы делаете здесь, в Холланд-Сити, о чем разговариваете со мной? — Я кивнул в сторону бармена. — Он засвидетельствует, что мы здесь встречались и вели разговор. Сопоставьте все эти факты, прибавьте то, что я сейчас вам скажу, и еще раз сопоставьте. Не думайте, что только у вас есть пленка. Помните, у меня с собой был портфель? Помните, я поставил его между нами, когда мы разговаривали? Помните, что мы говорили? В портфеле был магнитофон. У меня есть отличная запись нашего разговора. И магнитофон, и пленку я тут же сдал на хранение в свой банк. Когда эту пленку прослушают в суде, вы пойдете в тюрьму вместе со мной. Вы лишитесь своей пенсии и получите пятнадцать лет. Пытаясь шантажировать меня, вы не учли одного — в отличие от Римы Маршалл вам было что терять. Шантажист, чтобы добиться своей цели, не должен иметь уязвимых мест, а вы имеете!