Он смотрел на меня в упор.

— Ладно, я не возражаю. Времени у меня хватает. Ну, так что же это за история?

— Это заявление, инспектор, которое будет меня обвинять, — сказал я. — Чтобы не терять времени, пусть кто-нибудь его запротоколирует.

Он с хмурым видом потер щеку.

— Вы уверены, что хотите сделать заявление, мистер Холлидей?

— Да.

— Ну, хорошо.

Он выдвинул ящик стола, достал оттуда маленький магнитофон, подключил микрофон и поставил рядом со мной, затем нажал пусковую кнопку, и бобины завертелись.

— Итак, начали, мистер Холлидей, давайте запишем это ваше заявление.

Я говорил в маленький микрофончик. Я рассказал все: как я впервые встретил Риму и спас ей жизнь, когда Уилбур хотел ее убить; как она упекла его на двадцать лет. Я рассказал о ее необыкновенном голосе, о моих честолюбивых замыслах стать импресарио, рассказал о том, как я пытался ее вылечить и как мы забрались в киностудию «Пасифик», чтобы украсть деньги на ее лечение.

Он сидел и слушал, тяжело дыша и уставившись на пыльную поверхность стола. Изредка он переводил глаза на медленно вращающиеся бобины. На меня он взглянул лишь в тот момент, когда я дошел до убийства охранника, затем снова опустил глаза, продолжая мерно двигать челюстями.

Я рассказал в микрофон, как приехал домой, как возобновил учебу, наконец, как стал партнером Джека Осборна. Я рассказал о мосте, о фотографии в «Лайфе», о приезде Римы в Холланд-Сити с целью шантажа. Я рассказал о несчастном случае с Саритой и о том, как я нуждался в деньгах, чтобы спасти ее.

— Поэтому я решил убить эту женщину, — продолжал я. — Но когда в конце концов я разыскал ее, то не мог заставить себя сделать это. Я проник в бунгало и нашел пистолет, из которого был убит охранник на киностудии. — Я вытащил пистолет из кармана и положил его на стол. — Вот он.

Киэри наклонился над столом, чтобы рассмотреть пистолет, буркнул что-то себе под нос и снова откинулся на спинку кресла.

— Когда я искал пистолет, мне попала под руку картонка с письмами. Одно из писем было от женщины по имени Клэр Симс…

— Да, я знаю об этом. Я тоже нашел письмо и читал его.

Я в оцепенении уставился на него.

— Если вы нашли письмо, то почему не арестовали Уилбура?

— Не отвлекайтесь от вашего заявления, мистер Холлидей. Когда вы прочли письмо, что вы сделали?

— Я поехал в Сан-Франциско и нашел Уилбура. Я послал ему записку с адресом Римы и тридцать долларов на дорогу. Я потом проверил. Он уехал из Сан-Франциско в тот день, когда она погибла. Он приехал сюда и убил ее.

Киэри протянул руку, нажал толстым пальцем на кнопку и выключил магнитофон. Затем выдвинул ящик стола и достал объемистую папку. Порывшись в ней, он извлек листок бумаги, сколотый с конвертом, и протянул его мне.

— Не эту ли записку вы ему послали?

Когда я узнал свои печатные буквы, у меня глаза на лоб полезли.

— Да. Как она к вам попала?

— Ее нашли в гостинице Андерсона в Сан-Франциско, — сказал Киэри. — Уилбур ее и не видел.

Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо.

— Как не видел? Что вы такое говорите? Конечно же, он ее получил и сделал то, что и должен был сделать.

— Ничего он не получал, — сказал Киэри. — Это письмо пришло 17-го утром. Уилбур был арестован 16-го вечером, когда возвращался в гостиницу. Его арестовали за хранение наркотиков и снова отправили в тюрьму отбывать оставшуюся часть срока. Там он сейчас и находится. — Он опять начал постукивать карандашом по столу. — Когда я обнаружил письмо от Клэр Симс, где она предупреждала эту самую Риму Маршалл насчет Уилбура, я связался с полицией Сан-Франциско и узнал, что Уилбур арестован. На следующее утро хозяин гостиницы передал ваше письмо в полицию, а они переслали его сюда. Нас это больше не интересовало, поскольку Уилбур не только не мог убить ее, но даже и письма не видел.

Я сидел, уставившись на него, и не верил своим ушам.

— Если не он, то кто же тогда убил ее? — спросил я охрипшим голосом.

У него был скучающий вид.

— Похоже, вас трудно в чем-нибудь убедить. Я в самом начале сказал вам, кто ее убил — Джинкс Мэндон. Я сказал вам, что по нему давно плачет газовая камера, и он туда отправится, как пить дать. Он водил за нос Риму Маршалл. Он познакомился с этой певичкой, Полин Терри, когда она приехала в Санта-Барбу, и втюрился в нее. Рима узнала и пригрозила, что донесет на него в полицию, если он не отстанет от девчонки. Он все равно собирался смотаться от Римы, и ваш звонок лишь ускорил дело. Но у нее на этот счет были другие идеи. Она бросилась на него с ножом. Ему пришлось защищаться, он потерял голову и убил ее. Все это он сам рассказал. У нас есть нож, есть его одежда в пятнах крови и есть его признание.

Я неподвижно смотрел на него, слишком потрясенный, чтобы произнести хоть слово. Отдать себя в его руки ни за понюшку табаку!

Наступила долгая пауза. Киэри продолжал постукивать по столу карандашом, потом сказал:

— Похоже, вы сами напросились на неприятности, вам не кажется?

— Да, вы правы. Я был уверен, что убил ее Уилбур с моей подачи, и не мог допустить, чтобы судили за это Мэндона.

Киэри нажал кнопку перемотки.

— Вот как? Вам-то с какой стати беспокоиться об этом подонке?

Он снял пленку с магнитофона и положил ее на стол.

— Наверно, так уж я устроен, что иначе не могу, — сказал я спокойно.

— Что ж, у вас есть шансы опровергнуть обвинение в умышленном убийстве, — сказал Киэри, — но вам все равно вклеют пятнадцать лет. Как посмотрит на это ваша жена? Неужели ей понравилась ваша идея явиться сюда и добровольно сделать признание, которое тянет на пятнадцать лет?

— Она ничего не знает.

— А когда узнает, не очень обрадуется, а?

Я нетерпеливо заерзал на стуле. Меня бесила его садистская ухмылка.

— Не пойму, вам-то какое до этого дело?

Он наклонился над столом, повертел в руках пистолет и положил его на место.

— Что будет с мостом, когда вас посадят?

— Возьмут другого на мое место. — Я чувствовал какое-то холодное оцепенение. — Замена всегда найдется.

— Уж это точно. — Киэри грузно передвинулся в своем кресле. — Вот и мое место сегодня вечером займет другой человек. Я еще до дому не успею доехать, как здешние умники начисто забудут, что я вообще когда-нибудь существовал. Как ваша жена будет обходиться без вас?

— Вам-то что за печаль? Я признаю себя виновным и готов нести ответственность. Давайте ближе к делу.

Он закрыл лежавшую перед ним папку и положил ее на место в ящик стола. Затем взглянул на часы и поднялся на ноги.

— Посидите здесь пять минут, мистер Холлидей. — Он взял пистолет и пленку, выбрался из-за стола и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Я сидел и ждал.

Пятнадцать лет! Я думал о Сарите и клял себя за то, что не сказал ей правду. Это были самые мрачные, самые томительные полчаса в моей жизни.

Часы на стене показывали полшестого, когда дверь отворилась и вошел Киэри. Он курил сигару и ухмылялся. Закрыв за собой дверь, он протиснулся мимо меня к своему столу и сел в кресло.

— Пришлось поволноваться, мистер Холлидей? — спросил он. — В мыслях уже за решеткой, а?

Я промолчал.

— Я прощался с ребятами, — продолжал Киэри. — В пять часов сдал свою бляху и теперь уже официально числюсь на пенсии. Ваше дело должно быть передано инспектору Карноу, другого такого сукина сына во всей полиции не сыщешь. — Он вытащил из кармана пленку. — Услышав вот это, он запрыгает от радости. — Маленькие цепкие глазки ощупывали мое лицо. — Но мы с вами могли бы все устроить таким образом, что он ничего не услышит.

Я остолбенело уставился на него.

— Что вы имеете в виду?

— Мы могли бы договориться, мистер Холлидей, — сказал он, нагло ухмыляясь. — В конце концов, что лучше денег? Я мог бы продать вам эту пленку, если бы вы пожелали купить ее. Тогда вы развязались бы с этим делом. Вы смогли бы возвратиться к своей жене и к своему мосту, и вам не надо было бы ни о чем беспокоиться.