Она пошла к двери, но я схватил ее за руку и рванул к себе.

— Где ты взяла пистолет?

Она вырвалась.

— Отстань! Сюда сейчас придут.

Ее безучастные сверкающие глаза внушали отвращение.

Затем где-то во тьме раздался вой сирены, от которого я похолодел.

— Быстрей, быстрей!

Она нырнула в темноту, и я побежал следом.

На всей территории киностудии вспыхивали огоньки. Слышались мужские голоса.

Она вытолкнула меня в темную аллею. Мы бежали сломя голову под непрерывный вой сирены, раздиравший ночное небо.

— Здесь. — Она втащила меня за руку в черный проем открытой двери. На мгновенье сплошную тьму прорезал луч ее фонаря. Мы плюхнулись на пол за большим деревянным ящиком.

Мы слышали тяжелый топот пробегавших мимо людей. Мы слышали, как они кричали друг другу. Где-то рядом раздалась тревожная трель полицейского свистка, резанувшая меня по нервам.

— Пошли!

Без нее я ни за что бы не выбрался оттуда. Можно было только удивляться ее хладнокровию и самообладанию. Я несся за ней по темным аллеям. Казалось, она точно знает, где грозит опасность, а где путь свободен.

По мере того как мы бежали мимо бесчисленных зданий и павильонов, свистки и голоса становились все слабее. Наконец, с трудом переводя дыхание, мы остановились в тени какого-то здания и прислушались.

Теперь вокруг было тихо, лишь издали доносился вой сирены.

— Мы должны смыться отсюда, пока не появились полисмены, — сказала Рима.

— Ты убила его!

— Да заткнись ты! Мы можем перелезть через стену в конце этой аллеи.

Я пошел за ней, пока мы не уперлись в трехметровую стену. Мы посмотрели наверх.

— Ну-ка, подсади!

Я подхватил ее под ноги и приподнял. Она перевесилась через стену и вгляделась в темноту.

— Все в порядке. Сам сможешь перелезть?

Я с разбега подпрыгнул и повис на стене. Ухватившись поудобнее, я подтянулся наверх, затем мы вместе перевалились через стену и соскочили на проходившую рядом грунтовую дорогу.

Мы быстро вышли на шоссе, вдоль которого вытянулась цепочка машин, принадлежавших посетителям соседнего ночного клуба.

— Минут через пять должен быть автобус, — сказала Рима.

Я услышал приближавшийся звук полицейской сирены. Рима рванула меня за руку к стоявшему рядом форду.

— Влезай, быстро!

Мы нырнули в машину. Едва она успела захлопнуть дверцу, как мимо нас вихрем пронеслись две полицейские машины в направлении к главному входу в киностудию.

— Мы переждем здесь, — сказала Рима. — Их будет еще больше. Нельзя, чтобы они увидели нас на улице.

В этом был здравый смысл, хотя меня одолевало желание поскорей унести ноги.

— Лэрри, — сказала Рима с отвращением в голосе. — Я так и знала, что он все перепутает. Должно быть, они отвозят деньги в банк или кладут в сейф, когда заканчивают работу.

— Ты хоть соображаешь, что убила человека? Нас могут отправить в газовую камеру. Сука ты бешеная! Надо же было с тобой связаться!

— Это была самооборона, — возразила она с жаром. — Я вынуждена была это сделать.

— Какая там самооборона! Это было преднамеренное убийство. Ты выстрелила в него дважды.

— Я не такая дура, чтобы ждать, пока он выстрелит первым. Он держал в руке пистолет. Это была самооборона.

— Это было убийство!

— Заткнись!

— Ты мне осточертела! Я не желаю тебя больше видеть, пока жив.

— Ты жалкий трус! Тебе нужны были деньги не меньше, чем мне. Ты хотел на мне заработать. А теперь, когда дело не выгорело…

— По-твоему, убить человека — значит, дело не выгорело?

— Угомонись, наконец!

Я сидел неподвижно, положив руки на баранку. Меня обуял панический страх. Надо было окончательно спятить, говорил я себе, чтобы спутаться с ней. Если я сумею выбраться отсюда, я уеду домой и вновь возьмусь за учебу. В жизни своей я больше не сделаю ничего плохого.

Мы опять услышали вой сирены. Пронеслась еще одна полицейская машина, битком набитая сыщиками, а несколько секунд спустя — машина «скорой помощи».

— Конец процессии, — сказала Рима. — Пошли!

Она вылезла из машины, и я последовал за ней.

Мы быстро пошли к автобусной остановке. Через две-три минуты появился автобус.

Мы устроились на задних сиденьях. Никто не обратил на нас внимания. Рима курила и смотрела в окно. Когда мы свернули на шоссе, ведущее к портовым кварталам, она начала чихать.

На следующее утро я проснулся в начале восьмого в отвратительном состоянии. Уставившись в потолок, я перебирал в памяти события минувшей ночи.

Я спал урывками часа три-четыре, не больше. Все остальное время я думал об охраннике и о том, как Рима его застрелила.

Когда мы вернулись домой, она убралась к себе в комнату и битый час шмыгала носом и чихала, пока эти звуки не вымотали из меня всю душу. Потом я услышал, как она ушла — наверняка с намерением подцепить кого-нибудь, чтобы заработать на укол.

Когда она пришла, я спал. Сквозь сон я слышал, как захлопнулась дверь ее комнаты, но я так устал, что повернулся на другой бок и снова заснул.

Теперь, лежа в кровати при свете солнечных лучей, проникавших в комнату через неплотно зашторенное окно, я ломал голову над тем, как выпутаться из беды. Необходимо было покинуть город. Я не смел оставаться здесь ни минуты. Надо было повидать Расти, занять у него денег на дорогу и уехать утренним поездом, который отходит около одиннадцати.

Неожиданно отворилась дверь, и в комнату вошла Рима в своей красной блузке и джинсах в обтяжку. Лицо у нее было бледное, глаза неестественно блестели. Что-что, а дозу свою она получила.

Она стояла в ногах кровати и пялила на меня глаза.

— Что тебе надо? — спросил я. — Убирайся отсюда!

— Я иду в киностудию. Ты разве не пойдешь?

— Ты с ума сошла! Меня теперь туда не затащить ни за какие деньги!

Она скорчила гримасу презрения.

— Мне незачем отказываться от этой работы. Другой я потом не найду. А ты-то что собираешься делать?

— Я уезжаю отсюда. Ты вроде запамятовала, что прошлой ночью убила человека, или это для тебя такой пустяк, о котором можно не вспоминать?

Она улыбнулась.

— Думаю, что это сделал ты.

Я аж подскочил на кровати.

— Я? Что ты хочешь сказать?

— Успокойся! Никто никого не убивал. Он не умер.

Я сбросил с себя простыню и спустил ноги на пол.

— Откуда ты знаешь?

— Из газеты.

— Где она?

— Лежала у дверей одной комнаты.

— Не торчи перед глазами, сходи за ней!

— Теперь ее уже взяли.

Я готов был задушить ее.

— Там действительно сказано, что он жив?

Она кивнула с равнодушным видом.

— Да.

Я достал сигарету и зажег ее дрожащей рукой. У меня будто камень с души свалился.

— А почему думают, что это я его убил?

— Он дал полиции твое описание. Разыскивают человека со шрамом на лице.

— Не болтай языком! Это ты его застрелила!

— Он меня не видел! Он видел тебя!

— Он знает, что я в него не стрелял, — сказал я, стараясь не сорваться на крик. — Я стоял лицом к стене, когда ты в него выстрелила. Он должен понимать, что я не мог этого сделать.

Она равнодушно пожала плечами.

— Я знаю только то, что полиция разыскивает человека со шрамом. Так что будь осторожен.

Я чувствовал, что теряю голову.

— Достань мне газету. Слышишь? Достань мне газету!

— Перестань орать! Хочешь, чтобы все тебя услышали? Я должна успеть на автобус в киностудию. Наверное, тебе лучше оставаться здесь и не высовываться наружу.

Я схватил ее за руку.

— Где ты взяла пистолет?

— Он принадлежал Уилбуру. Пусти! — Она вырвалась. — Не паникуй. Я попадала и не в такие передряги. Заройся на пару дней, все будет в порядке. Потом ты сможешь уехать из города, но не пытайся сделать это раньше.

— Если на меня выйдут, то прежде всего будут искать здесь!