— Вот таким образом, — сказал Флемминг с лучезарной улыбкой.

Я остановил его жестом руки.

— Я скептик. Может быть, карточка не имеет никакого отношения к мистеру Эйткену.

Он радостно вручил мне карточку. Я увидел на ней фамилию Эйткен, напечатанную вверху большими буквами.

— Да, впечатляет. Похоже, придется покупать такую машину. Можно мне самому попробовать?

— Разумеется, мистер Мастерс. Сделайте одолжение.

Я наклонился над клавиатурой и набрал цифру 2997.

Сердце у меня стучало так громко, что я даже испугался, не услышит ли Флемминг или девушка.

Раздалось ровное гудение, в металлической кассете замелькали карточки. Я смотрел и ждал, пока лицо у меня не покрылось испариной, потом я увидел, как одинокая белая карточка скользнула в лоток.

Флемминг и девушка заулыбались.

— Номер, который вы выбрали, принадлежит мисс Риме Маршалл, — сказал Флемминг. — Посмотрите сами, та ли эта карточка.

Я протянул руку и взял карточку. Вот! Рима Маршалл. Лицевой счет. Санта-Барба. Приход 10 000 долларов.

— Да, машина стоящая, — сказал я, стараясь сохранить твердость голоса. — Ну что ж, спасибо. Это как раз то, что я ищу.

Спустя полчаса я гнал в Санта-Барбу по приморскому шоссе на автомобиле, взятом напрокат.

Я предостерегал себя от излишнего оптимизма. Хоть я и сузил зону поиска, хоть я и знал, что Рима должна жить где-то в районе Санта-Барбы, мне еще предстояло найти ее, а времени оставалось все меньше и меньше.

Я приехал в Санта-Барбу в шестом часу вечера и сразу же справился у дорожного полисмена, как найти банк «Пасифик энд Юнион».

Я медленно проехал мимо банка, который уже закрылся. Это был небольшой филиал. Я поставил машину и вернулся, чтобы получше его рассмотреть.

Как раз напротив находилась маленькая гостиница.

Я взял из автомобиля чемодан и пошел в гостиницу.

Это было одно из тех убогих мест, где останавливаются главным образом коммивояжеры. За конторкой сидела тучная женщина, которая приветствовала меня скорбной улыбкой и дала ручку, чтобы я зарегистрировался.

Я спросил, есть ли у нее свободная комната с окнами на улицу. Да, есть, хотя она рекомендовала бы задние комнаты, где не так шумно.

Я сказал, что шум мне не помешает, после чего она вручила мне ключ и объяснила, как пройти в номер, добавив при этом, что обед будет подан в семь часов. Я поднялся с чемоданом по лестнице, нашел номер, открыл дверь и вошел. Комната была чистая, простая и далеко не комфортабельная, но меня это мало трогало. Я выглянул в окно. Банк находился точно напротив. Я устроился у окна на стуле и начал разглядывать зарешеченный вход.

Когда Рима приходила в банк?

Я знал, что здесь нельзя повторять ту уловку, которую я использовал в Лос-Анджелесе, чтобы взглянуть на ее карточку. Стоит ей на миг заподозрить, что я иду по ее следу, она тут же улизнет, и мне придется начинать свои поиски от нуля.

Может быть, если вести наблюдение из окна, мне удалось бы ее увидеть и выследить, где она живет.

Я понимал, что для этого потребуется время. Послезавтра я должен сидеть за своим рабочим столом. В моем распоряжении оставался лишь один день. Возможно, мне повезет, и я ее увижу. На том я и порешил, хотя не слишком надеялся, что именно завтра она придет в банк.

Мне необходимо было соблюдать осторожность и держаться в тени. Если она увидит меня раньше, чем я ее, все мои планы рухнут. Поэтому я решил не искушать судьбу и никуда не отлучаться.

Я распаковал свои вещи, принял душ, переоделся и спустился в холл. Там не было ни души. На всякий случай я полистал телефонный справочник и адресную книгу. Рима в них не значилась. Я вернулся в свою комнату и растянулся на кровати. Теперь оставалось только ждать следующего утра, когда откроется банк.

Время тянулось бесконечно долго.

Позже я спустился в ресторан и кое-как управился с невкусным и плохо сервированным обедом. Сразу после обеда я лег спать.

За завтраком я предупредил тучную женщину, что у меня много писанины и я намерен поработать в своем номере. Она сказала, что меня не будут беспокоить.

Я поднялся к себе в комнату и устроился у окна на стуле.

Банк открылся в девять. Судя по всему, это был какой-то захудалый филиал. За первые два часа туда вошло лишь пять человек. Потом посетителей несколько прибавилось. Я продолжал наблюдать.

Надежда не оставляла меня до тех пор, пока банк не закрылся. После этого у меня наступила такая депрессия, что впору было вешаться.

Я должен был уехать на следующее утро, потеряв всякие шансы найти Риму до срока второго платежа.

Остаток вечера я ломал голову над тем, есть ли еще какой-нибудь способ найти ее, кроме наблюдения за банком в расчете на случайную удачу, но так ничего и не придумал.

Ходить по улицам в надежде встретить ее было бы пустой затеей, к тому же и опасной. Легко может случиться, что она увидит меня первой и тогда бесследно исчезнет.

Внезапно меня осенило. А что, если попытаться найти Риму с помощью частного сыскного агентства?

В первый момент идея так меня захватила, что я бросился было вниз отыскивать в справочнике название и адрес агентства, но вовремя спохватился.

Ведь я ищу ее, чтобы убить.

В сыскном агентстве меня запомнят. Они расскажут полиции, что я нанимал их для ее розыска, и полиция начнет охотиться за мной.

Нет, дело касалось только меня и Римы. Никто не сможет мне помочь. Я должен справиться с этим сам.

Вот тогда, лежа на кровати в своем номере, я впервые отчетливо осознал, что, даже и разыскав Риму, я должен буду еще придумать, как ее убить, не подвергая себя никакому риску.

Я думал об этом убийстве со спокойной совестью. На чашу весов брошено наше с Саритой будущее против никчемной жизни выродка. Но это надо сделать так, чтобы не осталось никаких улик, которые могли бы навести на мой след.

А вдруг она посвятила кого-нибудь в свое намерение шантажировать меня? Как это узнать? Как распутать этот дьявольский узел, где одна трудность цепляется за другую?

Во-первых, я должен найти ее. Затем, действуя по обстановке, убить. После этого я должен быть целиком и полностью уверен, что меня не смогут заподозрить в этом убийстве.

На следующее утро я вернулся самолетом в Холланд-Сити и вскоре после одиннадцати вошел в нашу контору.

Джек разговаривал по телефону. Увидев меня, он сказал в трубку:

— Я вам перезвоню. Да. Через десять минут.

Положив трубку, он взглянул на меня, и я сразу понял, что стряслась какая-то беда. Он был бледен, под глазами синяки, будто ночь не спал, и на его всегда веселом лице я увидел выражение, от которого у меня мороз пробежал по коже.

— Ты еще не был дома, Джефф?

— Нет. Я только что с самолета.

Я поставил чемодан и бросил плащ на стул.

— Я все время пытался тебя разыскать, — сказал Джек хриплым срывающимся голосом. — Где тебя черти носили?

— Что произошло?

Он замешкался, потом медленно встал.

— Сарита…

Сердце у меня прыгнуло, потом бешено застучало.

— Что Сарита?

— Плохо дело, Джефф. Несчастный случай… Где только я тебя не искал…

Меня трясло, как в ознобе.

— Она жива?

— Да, но в очень тяжелом состоянии. Какой-то пьяный водитель врезался в ее автомобиль. Боюсь, Джефф, что она действительно в очень тяжелом состоянии.

Я неподвижно смотрел на него, чувствуя на душе пустоту, холод и страшное одиночество.

— Когда это случилось?

— В то утро, когда ты уехал. Она делала покупки. Этот пьяный выскочил на встречную полосу…

— Джек, скажи мне! Она совсем плоха?

Он вышел из-за стола и положил руку мне на плечо.

— Врачи делают все, что можно. Теперь остается только ждать. Ты не сможешь ее увидеть, этого никому не разрешают. Как только будет что-нибудь новое, они сюда позвонят. У нее есть шанс, но он невелик.

— Где она?

— «Стейт-Хоспитал». Постой!..

Я выбежал из кабинета, мельком увидел бледное лицо Клары и помчался по коридору к лифту. Не помня себя, я выскочил на улицу и неистово замахал руками.