— М-м.

— Чего мычишь?.. Ученичок?.. Как здесь оказался?

— Артем К-константинович сюда н-направил. П-подсказал.

— Пригрел?

— П-п-пригрел.

— Прямо-таки болезнь! Политик шагу не ступит, чтобы тут же не наплодить юных однопартийцев. Потомство как у заикающегося кролика!.. Извини, парень. Я сам был заикой… Всюду ученички! ученички!

Хозяйчик подходит к расставленному мольберту. Там заждался чистый лист. Толстяк, хмыкнув, берет наугад кисточку и пытается рисовать.

— Вот оно как!.. А я бы тоже сумел! Легко!

— В-верните к-кисточку.

— Щас! — Это он, конечно, с иронией. Набирая краску снова и снова, толстяк продолжает малевать.

Подросток Коля очень удивлен и очень недоволен — сказано же, что с сегодняшнего дня это уже его кисти. Это уже его краски! Да и мольберт, возможно, его!

— В-вам, дядя, лучше уйти… П-п-по домам… Мне вообще-то не в-велели никого пускать.

Но помалевать на чистом всякому нравится.

— Ты кто такой?.. Ну-ка представься, как следует!

— В-верните к-кисточку.

— Кто такой?! — И сорокалетний толстяк, похмыкивая, помахивая кисточкой и блаженствуя, продолжает импровизировать на замечательном дармовом белом пространстве листа.

Обидчивый юнец теперь уже осмысленно задевает, а потом и подталкивает неслышной ногой рычажок ближайшей к нему репродукции. И тотчас свет. Подсветка!

И звучно, вкусно — сопровождающий текст из книги Василия Кандинского:

“…ВЫУЧИЛСЯ БОРЬБЕ С БЕЛЫМ ХОЛСТОМ…”

Мягкий баритон зачитывает:

“…И ТОЛЬКО ПОСТЕПЕННО Я ВЫУЧИЛСЯ НЕ ВИДЕТЬ ЭТОГО ТОНА ХОЛСТА…”

И еще:

“ЭТОГО БЕЛОГО, УПОРНОГО, УПРЯМОГО… ХОЛСТА…”

Хозяйчик от неожиданности замер. Затем повертел головой, ища, откуда этот крепкий мужской голос.

Бросает подозрительную кисточку. И на плохой случай отскакивает в сторону от мольберта.

*

В дверях вернувшаяся Инна:

— Ну что? Познакомились?

— Он х-х-хотел, — объясняет Коля. — Хотел мою к-кисточку.

— Да ладно, — смеется Инна. — Он наш сосед.

Хозяйчик-сосед уже обрел себя и свою натужную значительность:

— Инночка, привет… А где сестра? Где Ольга?

— На митинге.

— Ах да, митинг! Митинг!.. Сегодня же утренний митинг!

Инна включает телевизор, немые секунды на поиск, и вот уже на экране что надо — Артем Константа. Он произносит речь.

Политик на трибуне — толпа внимает.

Кадр укрупнился. Видна Ольга. Она в близком окружении Артема, она неразлучна, она рядом.

— Вот! — Хозяйчик возбужденно тычет пальцем в экран: — Вот! Вот где они все!

Инна: — А вот вам и Ольга рядышком!

АРТЕМ (он на экране крупно, потом медленно отдаляясь, чтобы зримей толпа): — Сегодня, во-первых, мы требуем отмены прописки — этого уродливого запрета на жизнь… Требуем свободы передвижения и свободы места жительства. А теперь я опять и опять возвращаюсь к главному… нам нужна гласность. Нам не нужны ядовитые остатки притаившейся цензуры… Осколки нашего рабства!

МИТИНГУЮЩИЕ: — Ур-ра!.. Правильно!.. Ур-ра, Константа!

АРТЕМ: — Долой остатки цензуры в любом ее виде!

Аплодисменты. Толпа ликует .

Коля по-тихому садится за свой мольберт и делает наконец первый шаг в мир живописи — перерисовывает репродукцию.

Вцепившись в свою драгоценную кисточку.

Юнец счастлив.

АРТЕМ (завершая выступление) : — Да, да! Население — это не народ. Но бывают дни, бывают часы, когда население становится народом!.. Святые часы!

Последний всплеск аплодисментов.

Митинг заканчивается.

Инна выключила телевизор: — Сейчас прямо с трибуны они по машинам — и нагрянут сюда.

— Как? сейчас? — Хозяйчик взволнован.

— А что?.. Утренний митинг не бывает больше часа.

— А может, они к обеду?

— Еще чего!.. Не знаю, как народ, но население любит расслабиться сразу после митинга.

Хозяйчик взволнован еще заметнее.

— Но зачем они сняли у меня всю пивную? Все столики разом с утра… Весь зал и чтобы без музыки… Это тоже чтобы расслабиться?

— Не волнуйся, дядя. Толпы не будет.

— Столики…

— Все столики — это чтоб лишних ушей не было. И лишних глаз. И лишних языков.

— Значит, элита?

— Думай, дядя, попроще. Не умничай. Считай, что сюда привалят поговорить-выпить-закусить.

— Я разве против. Я за.

— Во-первых, организаторы митинга. И Константа тоже привалит с окружением… И кое-кто из прессы. И конечно, денежный мешок, который всю эту говорильню содержит!

— Дочка. Инна… Я, собственно, за этим и пришел… Спросить… Хотел с Ольгой посоветоваться. Мы ж соседи… Говорят, этот их спонсор крутой. Слушок такой про него. Скажи — крутой?!

— Да, молчаливый.

— Я же хотел им отказать, но они силой наперли. Надавили. Телохранитель какой, а? Морда, а?.. Видела?.. И почему именно дохлая моя пивная?

— Не дрожи, дядя. Не будь тупым… Твоя пивная только потому, что крутому спонсору нужен крутой Артем. А Артем живет у Ольги. А Ольга твой сосед. Только поэтому ты и понадобился.

— А-а!.. Вот оно!.. Всё рядом, всё по-соседски… Какая ты, дочка, умница!

Хозяйчик уходит, кивнув в сторону Коли:

— Малюет… Я бы тоже мог сидеть и мазать кисточкой. Вернуться бы в детство!

*

Инна неслышными шагами подходит сзади. Видит, как неуверенно водит подросток кистью.

— Рисуешь?

— П-просто так.

Начинающий мазилка чем-то привлекает ее. К тому же у Инны изрядное преимущество возраста. Ей 26, а ему 15…

— Покажись.

Инна бесцеремонно поднимает его со стула и разглядывает. Руками берет за плечи. Поворачивает туда-сюда.

— Ручонки хилые, — констатирует она. — Ты на стрельбах бывал?

— Б-бывал.

— Пистолет в руке сам держал?

— И вообще, как тебя, такого чахлого, взяли в школу ГБ?.. У них же классные ребята!

Отнимает у него кисточку.

— Рассказывай.

— Что?

— Гэбистская школа тебе нравилась?

— М-майор Семибратов о-о-очень следил за п-п-питанием.

— А чего вялый? Тебе что — девчонки не нравятся?

— Я у к-к-католиков хорошо учился... А у гэбистов почему-то никак. Х-хуже всех…

— Совсем плохой?

— Только по памяти трояк с п-плюсом.

— По памяти?

— Остальное — одни д-двойки.

Инна усаживает юнца вновь на его стул, вернула ему кисточку — ладно, пацан! рисуй!

— Здесь тебе будет хорошо. Вместе с твоими двойками-тройками. Артем и моя сестра тебя обогреют.

— Я не у-умею рисовать. Но я же могу к-копировать. Я с-сделаю х-х-хоть сто копий!

— А что?.. Заделаешься здесь студийцем. Старайся… Студия начнет работать в сентябре.

Юнец держит кисточку. В некоторой заторможенности продолжает рассказывать о себе:

— На с-связного учился. По рации… На стукача тоже хотел. Д-доносы писал… П-правда, с ошибками.