— Нба ломик-то…

— Быстрей давай, а то сгребут всех!

Милиционер из банка появляется в дверях, но, видя разгоряченную толпу, торопится незаметно исчезнуть.

Бьют, разбивают экран, потом по-рабочему деловито простукивают стену, куда вмурован аппарат, находят слабое место и под одобрительные крики товарищей выламывают аппарат из стены, валят на землю и вскрывают «со спины» дверцу.

Сирена милицейского патруля.

— Давай быстрее, что там?!

— Пусто!

— Даже не заправили, сволочи! Или случилось что? Петрович! В прошлый раз ты говорил — задержка выплаты… Или мы им уже по хрену? Ты знаешь?!

— Я знаю, что всех повяжут сейчас. Разбегаться надо. В разные стороны. Чтоб никого…

— Не-е, в автобус, в автобус давай, в контору надо, что за фигня такая, выяснять надо… — галдят мужики, явно подогретые происшедшим и еще полные чувства солидарности и правоты. — С начальства спросим!

Человек двадцать лезут в автобус, столько же разбегаются.

С воем к разломанному банкомату через пробку на трамвайных путях пробивается патрульная машина.

Федька, в руках которого, как назло, оказывается ломик, смотрит, как она останавливается. Как уже дверцы приоткрываются…

Вдруг (а у него все — вдруг) какое-то решение просверкивает у него в мозгу, он изо всей силы размахивается и кидает ломик прямо в лобовое стекло патрульной машины.

— Н-на!!!

Ломик, медленно кувыркаясь, как бумеранг, летит в сторону ментов, те, высунувшись было, втягивают головы обратно в автомобиль, но ломик, пущенный слишком высоко, все так же кувыркаясь, пролетает над — и вдребезги расшибает ветровое стекло едущего следом грузовика. Ослепленный водитель со всей дури таранит милицейскую машину. Свалка на площади.

Федька прыгает в открытую дверцу вахтового автобуса и кричит: гони!

Пост ГИБДД под Астраханью. Унылое, облезлое здание, перекресток. Мент, мотоцикл. По дороге на большой скорости движется автобус. Когда он становится ясно различим, мент выходит из своего здания, прячется в тень, по рации говорит:

— Вижу вахтовый автобус АО 26-34, идет на Телендеевку, задержать?

Рация хрипит, но ответ услышать можно: «Пропускай, пусть доедут».

sub VII /sub

Поднимая тучи пыли, автобус мчится по единственной прямой улице аула, в конце которой видно уже знакомое нам здание конторы нефтяной компании. За автобусом наблюдают казахские ребятишки, барахтающиеся в пыли. Некоторые пускаются следом, но пыль скрывает их.

На площади перед конторой автобус тормозит. Пыль накрывает его. Чихая, в это облако пыли выходят из автобуса рабочие. Ничего не видно, только автобус да несколько казахских мальчишек.

Когда пыль рассеивается, приехавшие видят, что вдоль всего фасада конторы стоят спецназовцы в шлемах, с пластиковыми щитами, автоматами наизготовку и дубинками у бедра. Их больше, чем рабочих.

«Министр внутренних дел» прохаживается вдоль строя и белыми перчатками стряхивает пыль с обмундирования.

Тишина.

Кто-то шепчет: «А вот теперь точно — смываться надо». Рабочие стоят нестройно, россыпью, в глазах страх.

Парень лет тридцати трех — не особо-то похожий на рабочего, в джинсах, майке, с длинными, по плечи, русыми волосами — останавливает двоих, которые пытаются влезть обратно в автобус:

— Мужики, если сейчас побежите — все. Вы что? Надо выяснить…

— Ты, Петька, молодой, а у нас, знаешь, уже было в жизни. Мне жена сказала: у тебя внуков пять, а дед у них один, так что не вздумай помереть, понял? А тут — пук! — готово дело. Видал автоматы у них?

— Да вы не дрейфьте, — усмехается Петька. — Я сам поговорю. Или вон с Федором.

— Ты меня в эту историю не суй, — вдруг огрызается Федька. — Ты чего у них хочешь — справедливости искать? Щас такой всыпят тебе справедливости!

— Сам пойду, — говорит Петька. — Только не разбегайтесь. Две минуты побудьте людьми. Это на испуг они берут. Поступили неправильно — и пугают.

— Это точно, — говорит кто-то из молодых. — У них все повязано, эти друг друга в обиду не дадут…

— Не бойсь, иди, — подталкивает другой.

Петька, ободренный их голосами, делает пару шагов вперед…

— Дистанция пятьдесят метров! — вдруг железным голосом рявкает «министр внутренних дел», по-прежнему смахивая пыль с униформы.

— Мы, — начинает Петька, — хотели бы поговорить с руководством…

Голос его звучит слишком издалека, простор площади его забивает, и он еще делает шаг вперед.

— Предупреждение! — железным голосом говорит «министр внутренних дел» и указывает перстом в белой перчатке на Петьку. — Первый выстрел — предупредительный. Дальше — огонь на поражение. Понял?!

— Да…

Петька остается на месте.

Как хлыст, бьет залп поверх голов. Из дворов взлетают голуби. Мальчишки бросаются с площади в переулки. Лица рабочих сереют. Петька чуть бледнеет, но не отступает.

— Ну, чего хочешь? Говори! — грозно приказывает «министр внутренних дел».

Петька опять пересиливает себя. Говорит упрямо, глядя на «министра»:

— Мы второй месяц не получаем зарплату. Я хочу узнать, что произошло. У людей семьи. Это не прихоть…

— Понятно, — железным голосом обрывает его «министр». — Почему ты говоришь от их лица? Они тебя уполномочили?

— Я говорю от своего лица. Потому что вы так выставились, что люди испугались…

— А ты — нет?

— Нет.

Негромким голосом, но так, чтобы и рабочие слышали, «министр» произносит в микрофон на шлеме:

— Рабочие не получили зарплату… Хотят понять ситуацию…

Тишина.

Через три секунды:

— Ждите.

Петьке:

— Шаг назад!

Петька делает шаг назад и оказывается снова в толпе; но люди благодарны ему за то, что он сказал, похлопывают по плечу, улыбаются ободряюще…

Тем временем внутри помещения Компании, у столика, где вчера обедали «министр» с шефом, Аэлита оглядывает шефа. Тот комментирует:

— Джинсы белые, рубашка клетчатая. Просто, демократично. Так. Теперь для поднятия настроения… Немного витаминчиков…

Насыпает щепоть порошка в ямку на кулаке и вдыхает — сначала одной ноздрей, потом — другой. Его как следовает продирает.

— Смотри не перебери, — смеется Аэлита. — А то Фидель на Кубе раз так забычился — четырнадцать часов речь толкал. Сто тысяч человек чуть не померло на жаре. Избегай крайностей.

— Нет, все будет кратко, лаконично. Пожелай мне удачи. — Шеф берется за перила лестницы, ведущей на верх крыши.

— Удачи.

Он появляется наверху. Снизу — менты в шлемах со щитами. Напротив — нестройная группа испуганных рабочих в спецовках. Проходится взад-вперед по площадке, берется за перила, отпускает их (ищет позу), потом опять берется.

У него нет в руках мегафона, но первое же слово разносится очень громко, так что понятно, что оно усиливается невидимыми громкоговорителями по всей окружности площади.

— Друзья! — восклицает он сердечно.

Рабочие начинают вращать головами в поисках источника звука, но шеф уже не делает театральных пауз.

— Вы приехали сюда, потому что вновь не получили зарплату.

Я знаю, что вы разбили банкомат в городе и теперь хотите справедливости. Требуйте! Но сначала я расскажу вам то, чего вы не знаете… В связи с мировым кризисом компания «Глобал ойл», которая платила вам зарплату, признана банкротом. — Негромкий гул среди рабочих. — Все, работающие на астраханском предприятии «Глобал ойл», с нынешнего дня не являются сотрудниками Компании. — Гул.

Петька набирается решимости и снова делает шаг вперед.

— Брат, — спокойно говорит он. — Мы не знаем даже твоего имени. Как нас нанимали, так и уволили — нечестно. Мы два месяца работали даром… Это несправедливо.

Все ружья ОМОНа в этот момент направлены на него.

— Прошу охрану, опустите ружья! — восклицает шеф.