11 мая 1920 года в «Правде» появилась передовица «Паны поджигатели», где сообщалось: «9-го мая в окрестностях Москвы произошел взрыв склада артиллерийских снарядов. Этот взрыв показывает, что польские паны являются талантливыми учениками и подражателями наших русских белогвардейцев и антантовских громил. <…> Почти с полной достоверностью установлено теперь, что этот взрыв есть дело заговора, организованного панами и ксендзами. <…> Паны-разбойники думали, что пожар и взрывы, начавшись там, где их удалось устроить, распространятся далее, перейдут на другие склады, повредят железные дороги и уничтожат ненавистную им Красную Москву. К счастью, гнусный замысел панов-поджигателей не удался. Пожар и взрывы затронули только небольшие, неважные для нас склады. Дело обороны пострадало очень мало, число жертв оказалось невелико, железные дороги остались целыми. <…> Уцелела даже близко расположенная к месту взрыва радиостанция» и т. д. Там же: «Пожар на Ходынке. Беседа с тов. Каменевым». Председатель Моссовета заявил: «Взрыв этот показал, что даже и такие неожиданные потрясения не опасны для революционного порядка в Москве. Несмотря на разбитые стекла в некоторых витринах и домах, до сих пор никаких сведений о мародерстве ни в Москве, ни в окрестностях не поступало».
4 Щеголев Павел Елисеевич (1877 — 1931) — литературовед, пушкинист (автор книги «Дуэль и смерть Пушкина»), историк освободительного движения, редактор журнала «Былое».
5 Стеклов(Нахамкис) Юрий Михайлович (1873 — 1941; погиб в лагере) — политический и государственный деятель, историк, публицист. В 1917 году член Исполкома Петроградского совета. Редактировал газету «Известия». В 1934 — 1935 годах публиковал собрание сочинений и писем Бакунина. Его богатый архив, конфискованный при аресте, исчез бесследно; запросы в КГБ, предпринятые сыном Стеклова и историком Н. М. Пирумовой в конце 70 — начале 80-х годов, результатов не дали. О столкновении Стеклова и Д. Б. Рязанова с Полонским на «бакунинской почве» см. в предисловии.
6 Корнилов Александр Александрович (1862 — 1925) — историк, до революции один из лидеров кадетской партии. Автор книг «Молодые годы Михаила Бакунина. Из истории русского романтизма» (М., 1915) и «Годы странствий Михаила Бакунина» (Л., 1925). В рецензии на последнюю Полонский писал: «Появление в печати этой книги является приятной неожиданностью. Материал, ее составивший, оказывается не чем иным, как премухинским < так! > архивом, который мы считали погибшим. Драгоценнейшие документы спокойнейшим образом хранились у А. А. Корнилова, который, оказывается, так крепко умел держать секреты, что в заметке своей в „Вопросах ленинизма” в st1:metricconverter productid="1921 г" w:st="on" 1921 г /st1:metricconverter ., посвященной „Исповеди” Бакунина, ни намеком не обмолвился о том, что в распоряжении его находятся подлинные письма Бакунина, имеющие самое близкое отношение к этому сенсационному документу» («Печать и революция», 1925, № 5/6, стр. 408).
7 Прямухинский архив М. А. Бакунина (по названию имения семьи Бакуниных Прямухино в Тверской области) как цельное собрание не сохранился. Н. М. Пирумова в 70 — 80-е годы выясняла его судьбу. Часть архива оказалась в Москве, часть в Ленинграде, часть в Твери, но далеко не все удалось найти: исчезли, например, дневники участника гарибальдийских походов Александра Бакунина. Об исчезновении бумаг Ю. Стеклова после его ареста говорилось выше. Найденное с помощью Натальи Михайловны составило основу бакунинской коллекции Тверского государственного музея (впервые экспонировалась в 1987 году), а также послужило основой для открывшегося в 2003 году Музея Бакуниных в Прямухине.
8 Неттлау Макс (1866 — 1944) — немецкий историк и теоретик анархизма. Речь идет о его труде «Жизнь и деятельность Михаила Бакунина» — трехтомной литографированной рукописи. Как писал Д. Б. Рязанов, «все еще остающаяся для наших бакуниноведов книгой за семью печатями монументальная монография Неттлау импонирует так сильно всякому компетентному читателю <…> именно потому, что в ней содержится колоссальный исследовательский труд — тысячи примечаний и масса совершенно новых материалов, извлеченных впервые из частных архивов и бесчисленных периодических изданий. <…> При тех странностях, которые отличают этого беззаветно преданного своей идее ученого чудака, мы вряд ли когда-нибудь получим возможность познакомиться с подлинными документами, которые он использовал для своей работы. Для науки они существуют только в тех копиях, которые он собственноручно сделал в своем литографированном труде» («Летописи марксизма», 1929, № 7, стр. 18). Не следует путать фундаментальную монографию Неттлау с его одноименной популярной брошюрой, выпущенной в 1920 году анархистским издательством «Голос труда».
9 На деле в СССР имелось три экземпляра книги Неттлау. Кроме экземпляра Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде еще по одному — в Институте Маркса и Энгельса и в московском Музее Кропоткина. Стеклов писал в Комиссию историков-марксистов:«Узнав в st1:metricconverter productid="1923 г" w:st="on" 1923 г /st1:metricconverter ., что существует такая интересная книга о Бакунине, как рукопись Неттлау, и готовясь уже выпустить большую „исследовательскую” работу о Бакунине, В. Полонский решил… не изучать всерьез Неттлау, о нет, а только взглянуть на него для того, чтобы, во-первых, на всякий случай заткнуть глотку тем зложелателям, которые сразу увидят, что с Неттлау он не знаком, а во-вторых, получить возможность в своей „большой” работе хоть разочек сослаться на Неттлау. Я охотно пошел ему навстречу. Не имея права по условию с Наркомпросом передавать эту рукопись, данную мне под расписку кому-либо другому, я избрал такой путь, который единственно был при этом возможен: я перенес рукопись в редакцию „Известий”, которою тогда ведал, и оставил рукопись там на ответственного секретаря редакции. Последний должен был всякий раз, когда того пожелает Полонский, предоставлять ему рукопись и помещение, в котором он мог бы работать. Это было установлено с согласия Полонского, тогда рассыпавшегося в благодарностях.
Вяч. Полонский добился своего: он получил возможность сделать одну ссылку на рукопись Неттлау. После чего он работу эту забросил.
Сказать откровенно, я видел, что Полонский не будет работать над Неттлау. Но что он так быстро испугается бездны премудрости, даже я не ожидал. Теперь он, продолжая ту же тактику напускания тумана, пытается уверить комиссию, будто „в продолжение довольно долгого времени ежедневно в свободные от работы часы — между 4 и 8 часами вечера — с лупой в руках изучал рукопись в секретарской комнате редакции”. Но спрошенный мною недавно по этому поводу тогдашний секретарь редакции сообщил мне, что Полонский заходил в редакцию так раза три-четыре, да и то на 1 — 1 1/ sub 2 /sub часа. Что последнее более отвечает прозаической действительности, видно и из того, что больше цитат из Неттлау в книге Полонского нет (если мне не изменяет память). А уж он набрал бы цитаток, если бы действительно поработал над рукописью.
Словом, он позорно сбежал, увидев, что это за „гранит науки” — рукопись Неттлау. И если в предисловии к своей книге он в st1:metricconverter productid="1925 г" w:st="on" 1925 г /st1:metricconverter . счел долгом выразить мне благодарность за предоставление ему возможности ознакомиться с рукописью Неттлау, то и это было сделано лишь для того, чтобы ввести в заблуждение читателей и внушить им мысль, будто Вяч. Полонский действительно „проработал”, выражаясь его стилем, эту рукопись, три тома которой он даже не перелистал. В этом смысле он прав, когда сейчас уверяет, что к этому выражению благодарности надлежит относиться только иронически. Конечно, у Вяч. Полонского умысел другой тут был: показать, что „и мы Неттлау читали”; для этого он пошел даже на такой шаг, как выражение благодарности собрату по перу за проявленную по отношению к нему любезность. Говоря словами Ривароля, он для достижения своей цели готов даже на честный поступок. <…>
