Но тогда я ни о чём этом не думал. Тогда я мог думать только о том, как страшно болит у меня голова. На Земле у меня иногда случались мигрени, но сейчас болело сильнее, и эпицентр боли располагался в центре верхней части головы, а не сбоку. Я выбрался из постели и прошёл в смежную со спальней ванную, где плеснул в лицо водой. Не помогло; мне по-прежнему словно кто-то вогнал в череп долото, пытаясь отделить полушария мозга друг от друга — теперь я понимал, что означает выражение «раздирающая боль».

Я выкурил косяк в надежде, что это поможет — тоже не помогло. Так что я нашёл себе стул и приказал телефону позвонить в больницу.

— Доброе утро, мистер Салливан, — сказала молодая чернокожая женщина, принявшая звонок.

Карен была в своём кабинете, где разговаривала с другим своим юристом — консультантом по инвестициям и чему-то ещё — пытаясь выяснить, что именно она может сделать по поводу попыток сына утвердить её завещание

Я же лежал на кровати Карен, вглядываясь — это уже вошло у меня в привычку — в белизну потолка спальни. Я не был, разумеется, утомлён — теперь я никогда таким не бывал. Но лежать вот так издавна было моей любимой позой для размышлений — она определённо была лучше положения «сидя на толчке», с помощью которого пытался передать состояние глубокой задумчивости Роден.

— Алло, — сказал я, глядя в пустоту потолка. — Алло? Ты там, Джейк?

Ничего. Совершенно ничего.

Я попытался очистить свой мозг, отбросить все мысли о Тайлере и предательстве и Ребекке и предательстве и Ракушке и предательстве и…

— Алло, — снова сказал я. — Алло?

И, наконец, слабое шевеление на самом пределе восприятия.

— Что за…?

Контакт! Я почувствовал облегчение и подъём.

— Алло, — снова сказал я, тихо, но отчётливо. — Это я — другой экземпляр Джейкоба Салливана.

Что за другой экземпляр?

— Тот, что снаружи. Тот, что живёт жизнью Джейка.

Как ты со мной разговариваешь?

— Разве ты… разве ты не та же самая копия, с которой я контактировал раньше? Мы уже говорили вчера.

Не припоминаю…

Я помедлил. Может ли это быть ещё одна копия?

— Где ты находишься?

В какой-то лаборатории, полагаю. Без окон.

— Стены синего цвета?

Да. Откуда ты…?

— И на стене схема строения мозга?

Да.

— Это, наверное, та же самая комната. Или… или просто похожая. Послушай. Эта схема — она вроде постера? Плаката?

Да.

— Напечатана на бумаге?

Да.

Ты можешь её как-нибудь пометить? У тебя есть ручка?

Нет.

— Ну, тогда надорви её. Подойди к ней и, скажем, сделай маленький надрыв длиной в сантиметр в десяти сантиметрах над нижним левым углом.

Ерунда какая-то. Я брежу. Голоса в голове!

— Я думаю, это квантовая спутанность.

— Кванто… правда? Круто.

— Ну давай, иди надорви этот плакат. Тогда когда я в следующий раз войду в контакт, то смогу определить, попал я в эту самую комнату или в другую, похожую, с такой же схемой на стене.

Ну ладно. В десяти сантиметрах над левым краем. Сделано.

— Отлично. Теперь сложная часть. Ты сказал, что находишься в теле, которое заказывал, верно?

Я этого не говорил. Откуда ты знаешь?

— Ты мне сказал вчера.

Я?

— Да. Или другой из нас. Так вот. Я хочу, чтобы ты как-нибудь пометил и тело. Есть какой-нибудь способ это сделать?

Зачем?

Чтобы в следующий раз я знал, что контактирую с тем же самым тобой.

Ладно. Тут на полочке есть маленькая отвёртка. Я нацарапаю что-нибудь на пластикоже там, где это не будет заметно.

— Идеально.

Долгая пауза, потом:

Всё. Я нанёс три маленьких икса на внешнюю часть левого предплечья, под самым локтем.

— Отлично. Отлично. — Я помолчал, пытаясь всё это переварить.

О, погоди. Кто-то идёт.

— Кто это? Кто?

Доброе утро, доктор. Что я могу…? Лечь? Думаю, да. Эй, что вы… вы сбрендили? Вы не можете…

— Джейк!

Я… ох. Эй! Эй, что проис…

— Джейк! Джейк, что с тобой? Джейк! Джейк!

Остин Стейнер, как я узнал, был весьма компетентным семейным адвокатом, но дело обещало быть крупнейшим, и Карен нужны были лучшие. К счастью, я точно знал, кому позвонить.

На стенном экране появилось лицо Малкольма Дрэйпера во всём его уиллосмитовском великолепии.

— Ба, да это же… Джейк Салливан, не так ли?

— Точно, — ответил я. — Мы встречались в «Иммортекс», помните?

— Конечно. Чем могу быть полезен, Джейк?

— У вас есть лицензия на практику в штате Мичиган?

— Да. Мичиган, Нью-Йорк, Массачусетс. И у меня есть помощники, которые…

— Хорошо. Хорошо. У меня есть дело.

Его брови взметнулись вверх.

— Какого рода дело?

— Ну, полагаю, технически это дело о наследстве, но…

Малкольм покачал головой.

— Простите, Джейк, я думал, что сказал вам, чем занимаюсь. Гражданские свободы; гражданские права. Уверен, мой секретарь надёт вам хорошего специалиста по наследству из Мичигана, но…

— Нет-нет. Я думаю, вам это будет интересно. Видите ли, человек, о завещании которого идёт речь — Карен Бесарян.

— Писательница? И как это связано?

Он не знал.

— С Карен вы также встречались в «Иммортекс». Женщина с джорджийским акцентом.

— Так то была Карен Бесарян? Господи. Но… Ох ты ж… Кто пытается утвердить её завещание?

— Её сын, Тайлер Горовиц.

— Но биологическая Карен ещё жива. Мичиганский суд наверняка…

— Нет, она умерла. По крайней мере, Тайлер так утверждает.

— Боже. Она совершила переход очень вовремя.

— Похоже на то. Как вы можете себе представить, дело наверняка выйдет за рамки обычной тяжбы о наследстве.

— Вне всякого сомнения, — сказал Дрэйпер. — Это идеально.

— Прошу прощения?

— Это показательное дело того рода, которого дожидался мир. Мы совсем недавно начали копировать сознания, и пока что никто не оспаривал передачу юридических прав личности.

— То есть вы берёте дело?

Пауза.

— Нет.

— Что? Малкольм, вы нужны нам.

— Я — как раз тот, кто вам точно не нужен; я же сам мнемоскан, вы забыли? Вам не нужен в суде робот, защищающий права другого робота. Вым нужен кто-то из плоти и крови.

В этом был смысл.

— Полагаю, вы правы. Вы можете кого-нибудь порекомендовать?

Он улыбнулся.

— О, да. Ещё как могу.

— Кого же?

— Когда вы позвонили, и секретарь снял трубку, что он сказал?

Я задумался, немного раздражённый этой игрой в угадайку.

— Э-э… «Дрэйпер и Дрэйпер». Кажется.

— Точно так — и это как раз тот, кто вам нужен — второй Дрэйпер. Мой сын Дешон.

— А вы с ним хорошо ладите — в смысле, с тех пор, как вы прошли мнемоскан?

Малкольм кивнул. Я тяжело вздохнул.

— Ну, хоть у вас получилось.

Нам удалось назначить предварительные слушания на середину следующего дня. Малкольм и Дешон Дрэйперы прилетели из Манхэттена в Детройт восьмичасовым рейсом — перелёт занял меньше часа. Карен послала в аэропорт свой лимузин с водителем, и он доставил их в её особняк, который будет служить нам штаб-квартирой столько, сколько потребуется.

— Здравствуйте, Джейк! — сказал Малкольм, входя в дом. — И здравствуйте, Карен. Когда мы с вами виделись раньше, я понятия не имел, кто вы такая. Должен сказать, для меня это большая честь. Это мой сын — и партнёр — Дешон.

Дешон оказался мужчиной под сорок с гладко выбритой головой, которая так хорошо смотрится у чернокожих, и так убого — у белых.

— Карен Бесарян! — воскликнул Дешон, изумлённо качая головой. Он схватил её руку обеими своими. — Мой отец прав. Вы даже не представляете, какая для меня честь быть знакомым с вами! Не передать словами, как я люблю ваши книги.