Последняя сутра:
Если несказанное, никогда не бываешь неудовлетворен,
если невообразимое, оно само должно быть блаженством.
Хотя от облака боишься удара грома, когда из него льется дождь, созревает урожай.
...несказанное... Сараха говорит: “Не спрашивайте меня, что это такое — это несказанное, этого невозможно сказать. Этого нельзя выразить, не существует языка, который может это выразить. Но это можно пережить. Посмотрите на мою удовлетворенность! Посмотрите, каким я стал удовлетворенным! Вы тоже знали меня до этого: каким я был беспокойным, каким всем неудовлетворенным. И все было доступно; я был вашим фаворитом, все мне было доступно, и все же я не был удовлетворен. Теперь — посмотрите! Я стою на земле для кремации, над моей головой нет даже крыши! И я живу не с королями и королевами, я живу с этой женщиной-кузнецом. Но посмотрите в мои глаза... как я доволен. Разве вы не видите, что произошло что-то несказанное? Разве вы не чувствуете мою вибрацию? Вы настолько тупы и мертвы, что вам нужны объяснения?"
Если несказанное,
никогда не бываешь неудовлетворен...
Это единственный критерий, достиг ли человек истины или нет: он никогда не будет неудовлетворенным, его удовлетворенность абсолютна. Вы не можете выдернуть его из его удовлетворенности, вы не можете сделать его неудовлетворенным; что бы ни происходило, он остается таким же удовлетворенным. Успех или неудача, жизнь или смерть, друзья или нет друзей, возлюбленные или нет возлюбленных, не имеет разницы. Его спокойствие, его тишина совершенно абсолютна. Он центрирован...
Если несказанное,
никогда не бываешь неудовлетворен...
Если то, что невозможно сказать, произошло, тогда есть только один способ узнать об этом, и этот способ — увидеть удовлетворенность.
...если невообразимое,
оно само должно быть блаженством.
“И я знаю, — говорит он, — вы не можете вообразить себе, что со мной произошло. Как вы можете представить? Ведь вы никогда это не знали. Воображение всегда повторяет то, что вы знали.
Вы можете представить себе счастье; вы знали его кусочки и частицы. Вы можете представить себе несчастье; вы его знали, много раз. Вы можете вообразить счастье, даже если вы не знаете счастья; вы можете вообразить его себе как противоположность несчастья. Но как вы можете представить себе блаженство? Вы не знали его. И в противоположность ему ничего нет, это не двойственность. Это невозможно представить себе.
Итак, Сараха говорит: “Я могу понять... вы не можете себе этого представить, но я не говорю представлять это. Посмотрите! Это настоящее здесь-сейчас". И если вы не можете себе этого представить, это тоже один из критериев истины: истину невозможно представить. Ее можно видеть, но не представлять. У вас может быть видение ее, но вы не можете мечтать о ней. И в этом разница между сном и видением.
Сон ваш. Видение не ваше.
Христос видел Бога, и писания говорят: он видел видение. Сейчас психоаналитик скажет: это было просто сновидение; он не знает различия между сновидением и видением. Сновидение ваше: вы воображали, вы творили его, это была ваша фантазия. Видение — это что-то свыше, о чем вы никогда не думали, ни даже часть из этого никогда вами не обдумывалась. Это настолько совершенно ново... тогда это видение. Видение от Бога, сновидение из вашего ума.
...если невообразимое,
оно само должно быть блаженством.
"Посмотрите на меня — вы не можете вообразить себе, что произошло. Разве вы это не видите? У вас есть глаза, чтобы видеть — взгляните, посмотрите, подержите мою руку! Подойдите ближе ко мне, просто будьте для меня уязвимы, так, чтобы моя вибрация могла передаваться вашему существу, — и можно пережить невообразимое и несказанное”.
Хотя от облака боишься удара грома...
И Сараха говорит: “Я знаю...” Он, должно быть, видел, что король немного боится. Я это вижу каждый день. Ко мне приходят люди, и я вижу, что они дрожат, бояться, страшатся, и они говорят: “Ошо, мы боимся!” Я знаю! Сараха, должно быть, видел, что глубоко внутри король трясся... может быть, не на поверхности. Он был великим королем, должно быть, он был очень дисциплинированным человеком, он, должно быть, стоял прямо — но глубоко внутри он, должно быть, боялся.
Так происходит всегда, когда вы подходите близко к такому человеку, как Сараха или как Будда; вы не можете не бояться. Как раз вчера вечером пришел молодой человек, и он сказал: “Но почему я боюсь тебя? Ты мне не сделал ничего плохого — почему я тебя боюсь? Я люблю тебя, конечно, но почему я тебя боюсь?”
Это естественно. Что вы ожидаете, когда вы подходите близко к пропасти? — вы будете бояться. Есть большая вероятность того, что вы можете упасть в нее и будете не в состоянии снова обрести себя; это будет непоправимо, бесповоротно. Вы уйдете туда полностью, абсолютно. Вы будете не в состоянии вернуться обратно. Страх естественен.
Сараха говорит:
Хотя от облака боишься удара грома...
Он говорит: “Я как облако, и вы боитесь из-за удара грома, из-за молнии. Но помните:
...когда из него льется дождь,
созревает урожай.
“Если вы позволите мне полить вас дождем, семена прорастут, господин, и человек, который все еще спрятан за вами и еще не родился, родится. Вы будете в состоянии расти, созревать, вы будете в состоянии цвести. Я вас приглашаю, — говорит Сараха, — на великую жатву... жатву сознания, жатву осознанности."
На сегодня достаточно.
ГЛАВА 6
Я - РАЗРУШИТЕЛЬ
26 АПРЕЛЯ 1977 ГОДА
Первый вопрос:
Возлюбленный Ошо, в последнее время я стал часто обращаться к грезам о просветлении — даже более сладким, чем любовь и слава. Можешь ли ты как-либо прокомментировать это?
Вопрос от Прем Панкайи. Грезы — это совершенно нормально, ели речь идет о любви и славе. Это — часть мира грез, вы можете мечтать сколько хотите. Любовь — это мечта, так же, как и слава; они не против мечтаний. На самом деле, когда мечты прекращаются, они исчезают. Они существуют в том же самом измерении, измерении грез.
Но вы не можете мечтать о просветлении. Просветление возможно только тогда, когда мечты исчезают. Просветление — это отсутствие грез, не важно — дневных или ночных. Просветление означает, что теперь ваше сознание полностью осознанно, в осознанном сознании грезы существовать не могут. Грезы подобны тьме, они существуют, когда нет света. Когда есть свет, тьма просто не может существовать.
Мечты существуют потому, что жизнь темна, мрачна, уныла. Мечты существуют как заменитель: мы мечтаем, потому что у нас нет реальной радости. Так как в нашей жизни ничего нет, мы мечтаем. Иначе, как бы мы были в состоянии вынести пустоту, которой мы являемся, как бы мы были в состоянии выносить наше существование? Оно будет абсолютно невыносимо. Мечты делают его выносимым, мечты помогают нам. Они говорят нам: “Подожди! Сегодня ничего не получается? Не беспокойся, завтра все будет в порядке. Все должно быть в порядке. Мы постараемся — может быть, мы приложили еще мало усилий. Может быть, мы работали не в правильном направлении. Может быть, нам не везло, Бог был против нас, но так не может быть всегда..." А Бог сострадательный, добрый; все религии мира говорят, что Бог очень добрый, очень сострадательный. Это — надежда.
Мусульмане постоянно повторяют: Бог рахим, рахман — сострадательный, добрый. Почему? Для чего они повторяют это вновь и вновь? Всякий раз, когда они произносят слово “Бог”, они повторяют “милосердный, добрый". Почему? Если он не добрый, тогда где будут существовать наши надежды и грезы? Он должен быть добрым, чтобы существовали наши мечты, потому что существует надежда на его доброту, на его сострадание. Завтра все наладится, завтра все изменится.
Грезы — это хорошо, когда речь идет о любви и славе, когда это касается чего-то внешнего, потому что, выходя вовне, мы идем в мечту. Мир — это феномен мечты; это то, что имеют в виду индусы, когда они называют его “майей”, иллюзией. Он сделан из того же самого материала, что и мечты. Это мечта, вы видите ее, когда ваши глаза открыты.
