Ты ничего не понимаешь. Ты считаешь, я должен сидеть весь день взаперти, или можно все-таки спуститься на кухню?.. Мне ведь надо позвонить Лене.
ЭЛИН. Зачем это?
МАРТИН. Тебе какая разница?
ЭЛИН. Зачем ты будешь звонить Лене?
МАРТИН. Тебя это не касается.
ЭЛИН. Будешь рассказывать, какая я плохая?
МАРТИН. Она и так знает. Нет, не буду. (Пристально смотрит на нее.) У меня нет никакого желания звонить своим братьям и сестрам и жаловаться на жизнь. Не думаю, что стоит посвящать ее во все наши дрязги. Собственно говоря, поговорить мне решительно не с кем…
ЭЛИН. Ну ты же понимаешь… Ты сам виноват.
МАРТИН. Что, сказать зачем? (Грубо.) Я звоню ей чтобы на коленях выпрашивать деньги, если тебе угодно знать. Я должен выплатить долг, кровь из носа. Иначе нам конец. Тогда уже все нипочем. Понимаешь ты это? (Нагибается, увидев что-то на полу, ковыряет пальцем.) Божья коровка. (Чуть не упав.) Чего ты меня караулишь, тебе что, нечем больше заняться? У тебя ведь всегда столько дел. (Хриплым голосом.) Иди, иди, а то я никогда так не встану. Можешь не беспокоиться. Ты ведь все у меня забрал. Я теперь ничего не стою. Когда корабль начинает тонуть, крысы его покидают, черт побери… Так ведь, кажется говорят? Теперь я вам нужен как рыбе зонтик.
ЭЛИН. О чем ты говоришь?
МАРТИН. О тебе. Ты не видела моих таблеток?
ЭЛИН. В этот раз я тебе почти что поверила.
МАРТИН. Да, я тоже. Что говоришь?
ЭЛИН. Тебе не стыдно?
МАРТИН. Чего?
ЭЛИН. Тебе не стыдно, Мартин?
МАРТИН. Стыдно? Нет, ни капли! Чего мне стыдиться? Нечего! Я пашу девятнадцать часов в сутки. Бегаю и вкалываю с утра до вечера с тех пор, как закончил ходить в детский сад. Какого черта я должен стыдиться? Я всегда жил по совести… Мои связки напряжены, как стальные тросы, они натянуты до предела, они скоро лопнут… Заприте меня! Просто заприте меня, и все будет путем… но стыдиться мне нечего! Это вам должно быть стыдно, потому что из-за вас я не могу быть нормальным человеком… Вам не стыдно?
ЭЛИН. Не кричи.
МАРТИН. Я буду кричать в своем собственном доме столько, сколько захочу! Собачья жизнь. Ты никогда не позволяла мне побыть рядом, работа и нервотрепка — вот и вся моя жизнь… Ничего странного, что я стал таким… безнадежным, если тебе так угодно. Неужели ты не понимаешь, как мне одиноко… нет? Может, мне этим летом снова пойти работать на Травемюндский корабль? Тогда ты сможешь отдохнуть от меня пару месяцев, там хотя бы есть настоящие бабы. Ну что, согласна? Я пойду на эту работу, а ты сможешь спокойно предаваться вязанию и разгадыванию кроссвордов. Может быть, Мона сюда переедет? И будет спать на моей кровати?
ЭЛИН. Ты ведь все равно приходишь домой, причем всегда пьяный.
МАРТИН. Если это и так, то только потому, что тебе все равно, пьяный я или трезвый. Я пил, потому что иначе я бы вообще не добрался до дома! Вы не понимаете, что моя жизнь — это ад!
ЭЛИН. Но лучше-то от этого не становится.
МАРТИН. А вот и нет, черт побери! Тогда я хотя бы забываю о твоей черствости! Ты всегда такая была. С самого первого дня… черствая, холодная, бесчеловечная. Что есть, то есть.
ЭЛИН. Ты пил и до того, как мы поженились.
МАРТИН. Неправда. Не пытайся ничего доказать! Я не алкоголик. Я выпиваю глоток-другой, когда чувствую в этом потребность — не больше.
ЭЛИН. Нет, Мартин. Ты такой же, как те мужики из пившунки в столовой третьего класса… Один в один. Только эти мужики — честные люди… и они за себя платят. А в остальном ты такой же.
МАРТИН. Значит, вот что ты обо мне думаешь. Прекрасно.
ЭЛИН. А что мне еще остается? Ты ничем не лучше Оскара, Мясника, Портняжки и Петера, а может, даже и хуже. У них-то больше нет семей, им некого мучить… Как у тебя только язык поворачивается врать мне, что ты не пьешь, когда в руке у тебя бутылка? Иди уж сразу в третий класс и нажрись там хорошенечко, как все остальные… Что за удовольствие прятать бутылку в помойном ведре под раковиной или за бухгалтерскими книгами в кабинете, а потом делать вид, будто ты вовсе и не думаешь о том, как побыстрее нажраться?.. Ты же через труп готов перейти, лишь бы выпить… Зачем ты себя обманываешь? Объясни.
МАРТИН. Да, я последнее дерьмо.
ЭЛИН. Что?
МАРТИН. А что мне еще сказать?
ЭЛИН. Ну почему я вышла замуж за такого жалкого труса?
МАРТИН. Давай, давай.
ЭЛИН. Я видела, что ты странный… но если б я знала что ты такой пьяница, я бы никогда за тебя не вышла.
МАРТИН. Что за бред. Я пью не больше, чем остальные.
ЭЛИН. Ты скоро сойдешь с ума.
МАРТИН. Хватит. Прекрати.
ЭЛИН. Единственное, что у меня осталось, — это хрустальная люстра и украшения, остальное исчезло в твоей ненасытной глотке… Мечты и надежды, все, что я любила… Тебе наплевать, что говорят врачи. Выбора нет: либо ты бросишь пить, либо умрешь…
МАРТИН. Выбрать не всегда просто.
ЭЛИН. Понимаю. Но объясни мне, что за радость…
МАРТИН. Нет, я не могу это объяснить.
ЭЛИН. Когда выпьешь, ты становишься жутким. Таким странным и непонятным.
МАРТИН. Да… странным. И непонятным.
ЭЛИН. Ты становишься гадким.
Пауза.
Георг был несчастным с самого детства… И Давиду приходилось несладко с тех пор, как только он появился свет… Ты такой добрый и милый, когда не пьешь. А теперь мне хочется только проглотить весь пузырек со снотворным одним махом и больше никогда не просыпаться… Почему?.. Ну почему? Что я такого сделала?..
ЭЛИН устала, она курит, положив одну руку на подлокотник, а другой прикрывая лицо, по которому текут слезы. Она не хочет, чтобы МАРТИН это видел.
МАРТИН. Элин… Элин… Не говори так. Не плачь… (Плачет.) Пожалуйста…
ЭЛИН (перестает плакать). Я не плачу. У меня уже не осталось слез.
МАРТИН. Элин… любимая, не говори так.
ЭЛИН. Я не желаю здесь оставаться.
МАРТИН. Ну что ты… Успокойся…
ЭЛИН. Не могу больше слышать это вранье…
МАРТИН. Не плачь… Все будет хорошо… Нам надо помочь друг другу.
ЭЛИН. Можешь напиваться сколько душе угодно. Меня это больше не трогает.
МАРТИН. Посмотри на меня. Я не пил! (Вскакивает.) Я трезв как стекло!
ЭЛИН. Да что ты!
МАРТИН. Я могу дойти до той стенки даже не пошатнувшись. Смотри! (Идет, спотыкается.)
ЭЛИН (смеется). Да тебя так шатает, что ты и до ада не дойдешь.
МАРТИН. Почему ты со мной так разговариваешь? Что с тобой? Что ты задумала?
ЭЛИН. Завтра я собираю вещи и еду к Эрику с Марианной, а потом иду к адвокату…
МАРТИН. Это еще что такое? Почему? Я не выпил ни капли с тех пор, как… да-да, с самого Рождества… Я не отрицаю, до этого я пил, просто потому, что мне надо было расслабиться… Но теперь это не так… Если хочешь, я буду пить антабус… я сделаю все что угодно… Элин, посмотри на меня!
ЭЛИН. Бесполезно.
МАРТИН. Элин, посмотри на меня! Ты сама не понимаешь, что говоришь! Я не могу без тебя жить! А что будет с Давидом? Ты нужна нам.
ЭЛИН. Давид поедет со мной.
МАРТИН. Как? Давид?
ЭЛИН. К Эрику и Марианне.
МАРТИН. Ты хочешь забрать у меня ребенка?.. Ни за что в жизни… Кто тебе дал… кто сказал… Кто тебя подговорил?
ЭЛИН. Никто…
МАРТИН. Ты хочешь разрушить все, что у нас есть? Да, ты этого хочешь?
