— Полли? Или вы предпочитаете излагать под десерт?

— Если вы не возражаете, Стив.

— Нисколько. Итак, вот что я имею доложить на этот час, коллеги. Специальная следственная группа, созданная для расследования гибели экспедиции доктора Эрхарда, вынуждена была присоединить к последнему еще три убийства, к счастью, единичные, однако совершенные схожим образом. Потому речь сейчас идет о серийном убийце, вероятнее всего — маньяке, возомнившем себя преемником Дракулы, великого и ужасного. Или, что вполне вероятно, самим Дракулой.

— Одно из трех — это убийство доктора Брасова, как я понимаю? А два других?

— Один пастух, на беду свою, забрел на развалины замка в поисках пропавшей коровы. И вместо нее нашел там страшную смерть. И пожилая женщина, знахарка, как утверждают местные жители, и — по их разумению — немного ведьма. Эта посещала развалины нередко, собирала там какие-то травы, совершала якобы некие обряды — словом, вероятнее всего, просто работала на свою репутацию. До поры невинные спектакли сходили старушке рук. Но однажды посещение развалин обернулось трагедией. Да, вот еще что. Аналогичные происшествия зафиксированы в приграничных областях Молдовы. Я бы даже сказал, именно там все и началось — первым погиб бездомный мальчик. Однако в этом — единственном — случае убийцу схватили на месте. Собственно, он даже не пытался скрыться. Такой же бродяга, из местных, вернувшийся в родные края с маленьким приемышем. Кстати, поначалу, как утверждают односельчане, он относился к ребенку вполне прилично, пожалуй, даже заботился о нем почти по-отцовски. А потом перегрыз приемному сыну горло и досыта напился свежей крови.

— Где он теперь?

— Надеюсь, в преисподней. Покончил жизнь самоубийством в камере, разбив голову о бетонную стену. Но вот что важно — этот несчастный не только преступник, но и в некотором роде жертва.

— Порфирия?

— Да. Редкий, классический случай. Удивительно, считают эксперты, что он не натворил бед раньше.

— А второй случай?

— Абсолютная калька со всех прочих. Убит журналист, Долгое время копавшийся во всей этой вампирской мути. Словом, специалист по вампирам и прочей нечисти. Постоянно развлекал публику кровавыми ужастиками. Доразвлекался. Убит, кстати, на кладбище, вернее — в старинном склепе, размытом прошлогодним наводнением.

— А мальчика, которого загрыз этот несчастный, тоже включили в общий список?

— Нет. Молдавские истории вообще рассматриваются только теоретически. Пока. Соответствующих межгосударственных соглашений между Румынией и Молдовой, насколько я понимаю, нет. Хотя сыщики, разумеется, общаются между собой.

— Меня интересует другое. Они полагают, что убийство мальчика вписывается в общую серию?

— Нет. Скажем так, они в этом сильно сомневаются. Прежде всего, как вы понимаете, техника. В первом случае человек, лишенный рассудка, просто нападает на ребенка и впивается зубами…

— Прошу тебя, Стив, без натуралистических подробностей.

— Ну, извини, тема такая. Так вот, в первом случае картина ясна. Во всех прочих — полновесный, густой туман. Небольшой надрез, сделанный филигранно точно, причем неким орудием, выполненным из костной ткани.

— Это как понимать?

— Ну, к примеру, заточенный клык какого-то животного или коготь, словом, нечто органического происхождения, однако — неживое. Прошу отметить это немаловажное обстоятельство.

— Иными словами, он не грызет, как первый убийца.

— Совершенно верно, и не раздирает когтями. Он надрезает неким своеобразным орудием, причем очень точно.

— К чему, кстати, эти изыски с клыками и когтями? Куда удобнее, на мой непросвещенный взгляд, конечно, обычный медицинский скальпель или, на худой конец,

Стилет.

— Не скажите, Тони. Во-первых, если принять версию о маньяке, возомнившем себя Дракулой, для него это момент ритуальный. Во-вторых же…

— Так что же во-вторых, Полли?

— Во-вторых, возможно, именно внешний вид этого самого орудия приводит жертву в ужас и парализует ее, пусть и на несколько секунд. Мы ведь помним, что никто из погибших не оказал сопротивления. Но я замешкалась потому, что подумала о третьей причине, заставляющей его использовать столь необычное оружие.

— Интересно!

— Он хочет, чтобы все думали о клыках и когтях мертвеца. Признайтесь, Стив, кроме версии о своеобразном орудии, ваши сыщики — даже ваши сыщики! — поговаривают о том, что к убийствам, возможно, приложил руку и сам…

— Еще как поговаривают.

— Теперь представьте, что говорят и пишут по этому поводу не криминалисты.

— Представляем. Кстати, анализ прессы был за вами, Полли.

— Он готов, можете не сомневаться. Однако Стив еще не закончил.

— Да. Итак, главный и пока неразрешимый вопрос — способ, которым ублюдок обескровливает трупы. Полностью, представляете? Полностью. Как это возможно?

— Прости, старина, а что, если он просто пьет кровь, как и в первом случае? Простейшая мысль, но, возможно, именно она не посетила ваши умные головы.

— Посетила, не сомневайся. Эксперты утверждают, что это невозможно в принципе. Понимаешь — боюсь, опять придется портить твой аппетит физиологическими подробностями, — для того чтобы полностью обескровить человеческое тело, требуются усилия, гораздо большие, чем те, на которые способен обычный человек. Видите, господа, я тоже уже говорю «обычный» с ударением на этом слове. Стало быть, подсознательно — да, Полли? — допускаю существование необычного.

— Нет, Стив. Ничего вы подсознательно не допускаете, просто употребляете словесный штамп.

— Стоп! Оставь в покое свое подсознание. В конце концов Полли не твой личный психоаналитик. Что ты там бормотал про усилия? Иными словами, он подключает насос?

— Иными словами, что-то вроде этого.

— Вот и ответ.

— Не все так просто. Нигде, ни в одном месте совершения преступления следов использования какого-либо технического устройства не обнаружено. Ни разу, понимаешь ты, любитель скоропалительных выводов? Так не бывает.

— Я бы сказала, так не должно быть.

— Тем самым и вы, Полли, косвенно допускаете наличие некой сверхъестественной силы или персоны.

— Персоны. Но не сверхъестественной, а чрезвычайно изобретательной. К тому же имеющей совершенно четкие цели. Во-первых, физическое устранение определенных — а заодно и случайных — людей. Во-вторых, а возможно, что и во-первых, создание устойчивого общественного мнения, Только и всего.

— Зачем?

— Стоит только ответить на этот вопрос, и можно будет уверенно воскликнуть: «Маска, я вас знаю!» Иными словами, персона перестанет быть для нас инкогнито.

— Как-то у вас все просто, Полли, почти как у Энтони. Впрочем, возможно, вы оба правы, а я старый подозрительный зануда. Однако у меня все. Есть еще некие детали по персоналиям: погибшим членам экспедиции и тем, кто остался жив. А также — доктору Брасову и его ассистенту. Кстати, не мешало бы до отъезда в Поенари с ним повидаться.

— Нет ничего проще.

— Простите?

— Обратите внимание на молодого человека за столиком в противоположном углу.

— Обратил. И что же?

— Его зовут Кароль Батори. Помощник, ассистент и самый горячий последователь доктора Брасова собственной персоной.

— Кажется, это он наблюдал за нами при выходе из

Министерства.

— Определенно, это человек с пустого бульвара. Но каким образом, Полли?..

— Одну секунду…

Полина извлекла из сумки небольшую записную книжку тисненой темно-малиновой кожи.

— Кажется, мне знаком этот блокнот.

— Я бы удивилась, если бы вы его не узнали. Это дневник вашего покойного друга, Тони.

— И что же в нем?

— О! Много чего. Может быть, когда-нибудь мы прочитаем его вместе. Однако теперь — только одна цитата. Не беспокойтесь, короткая.

Она открыла блокнот в нужном месте.

Причем так уверенно и безошибочно, что стало ясно — предсмертные записки герцога Текского перечитаны много раз.

Очень много.