Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Только напрасно потеряли время, — горестно произнес князь и яростно взревел: — Эй, люди! Немедленно напишите Хидэёси! Приказываю ему явиться сюда безотлагательно! Ни мгновения на сборы!

Затем, отыскав взглядом Сакуму Нобумори, Нобунага спросил:

— Такэнака Хамбэй, я знаю, лечился в храме Нандзэн в Киото. Он все еще там?

— Полагаю, что да, — ответил вассал.

— Что ж, отправляйся туда, — резко бросил князь, — и передай Хамбэю мой приказ: Сёдзюмару, сына Куроды Камбэя, что находится у него в крепости в качестве заложника, незамедлительно обезглавить и голову послать отцу в крепость Итами.

Нобумори низко поклонился. Все присутствующие онемели от страха: безудержный гнев Нобунаги мог обрушиться на любого из них. Слишком долго сохранял Нобунага несвойственное ему терпение, и теперь его захлестнула волна ярости: уши его побагровели, а на лице застыло жестокое выражение.

— Мой господин, прошу вашего внимания, — нарушил тишину один из вассалов.

— В чем дело, Кадзумасу? Ты смеешь противиться мне?

— Как смею я противиться вам, мой господин? Хотел бы только спросить, почему вы, не задумавшись ни на мгновение, отдали приказ убить сына Куроды Камбэя? Почему не захотели взвесить все обстоятельства?

— Мне нечего взвешивать: Камбэй — изменник, это совершенно ясно. Он притворился, будто хочет убедить Одэру Масамото и Араки Мурасигэ, и тем самым вынудил меня воздерживаться от боевых действий на протяжении последних десяти дней. Да и сам Хидэёси понял, что Камбэй обвел его вокруг пальца.

— Но не следует ли все же истребовать у князя Хидэёси полный отчет, прежде чем казнить сына Камбэя?

— Сейчас идет война, и процедуры мирного времени не годятся. Я вызвал сюда Хидэёси, но вовсе не затем, чтобы выслушивать его мнение. Я потребую у него отчета о том, как и почему он дал себя провести, — отрезал Нобунага. — Поторопись с исполнением приказа, Нобумори.

— Да, мой господин. Я передам его Хамбэю, как вы велели.

Нобунага меж тем становился все мрачнее. Повернувшись к писцу, он нетерпеливо спросил:

— Ну что, готово письмо к Хидэёси?

— Да, мой господин. Угодно вам прочитать его?

Нобунага мельком взглянул на бумагу и тут же передал ее гонцу, приказав отправляться в Хариму.

Но прежде чем гонец успел удалиться, один из слуг объявил:

— Только что прибыл князь Хидэёси!

— Как? Хидэёси уже здесь? — Нобунага все еще гневался, но было видно, что эта новость его обрадовала.

И вот, уже издали, донесся голос Хидэёси, весело и беззаботно с кем-то переговаривавшегося на ходу. Нобунага тут же попытался напустить на себя прежний грозный вид, но гнев таял у него в груди, как лед под солнечными лучами, и тут уж он не мог ничего с собою поделать.

Хидэёси вошел в комнату, поздоровался с присутствующими военачальниками, учтиво опустился на колени перед Нобунагой, а затем взглянул князю прямо в глаза.

Нобунага безмолвствовал. Князь отчаянно боролся с собой, пытался показать, будто невероятно разгневан. Подобного обращения не выносили даже члены княжеского семейства. Такие прославленные военачальники, как Кацуиэ и Нобумори, покрывались смертельной белизной, а пожилые полководцы Нива и Такигава терялись и принимались бормотать какие-то жалкие оправдания. Не выдерживал княжеского взгляда мудрый Акэти Муцухидэ, и даже Ранмару, княжеский любимчик, трепетал от страха.

Хидэёси вел себя в таких случаях совершенно иначе: он оставался невозмутим, когда Нобунага гневался на него, кричал и топал ногами. Он держался непринужденно вовсе не потому, что не воспринимал князя всерьез, как раз напротив, он чтил Нобунагу, как никто другой. Но такой уж он был человек, и никому не приходило в голову подражать его манере общения с повелителем.

Рискни Кацуиэ или Мицухидэ повести себя, как Хидэёси, это лишь подлило бы масло в огонь, и ярость Нобунаги разрослась бы беспредельно. А сейчас князь и его приверженец играли в молчанку, и поражение, судя по всему, потерпел князь, потому что не выдержал и первым заговорил:

— Хидэёси, почему ты приехал?

— Я приехал выслушать ваши нарекания, мой господин, — почтительно произнес Хидэёси.

«Этот шельмец за словом в карман не лезет», — подумал Нобунага. Ему все трудней и трудней было сохранять грозный вид, и он говорил, цедя слова сквозь зубы, так, словно сама мысль о разговоре с Хидэёси внушает ему глубокое отвращение.

— А почему это ты полагаешь, будто дело может закончиться твоими всегдашними извинениями? Ты совершил тягчайшую ошибку и подвел не только меня, но и все наше войско.

— А вы уже прочитали мое письмо?

— Прочитал!

— Конечно, я вынужден признаться, что посредническая миссия Камбэя закончилась неудачей. И в этой связи…

— Это что, надо понимать, извинение?

— Мой господин, чтобы добиться вашего прощения я промчался по вражеской местности и привез замысел, который может превратить нашу неудачу в великую удачу. Но, прошу вас, велите всем удалиться — или давайте перейдем в другое помещение. А после того, как вы меня выслушаете, можете назначить мне любую кару, и я безропотно приму ее.

Нобунага на мгновение задумался, а затем сделал всем знак удалиться. Оскорбленные военачальники повиновались приказу, недовольно перешептываясь, что Хидэёси не только чувствует себя после тягчайшей ошибки как ни в чем не бывало, но даже стал еще наглее. Оставшись вдвоем, и князь и его вассал почувствовали себя свободнее.

— Ну, так что там у тебя за задумка, из-за которой ты примчался сюда из Харимы?

— Теперь нам не остается ничего другого, как нанести сокрушительный удар по Мурасигэ. Так вот, я знаю способ взять крепость Итами.

— Подумаешь, какое открытие! Да сама по себе крепость эта ничего не стоит. Но если Хонгандзи и Мурасигэ объединятся с кланом Мори, то нам грозят серьезные неприятности.

— Мне кажется, что неприятности ждут нас только в том случае, если мы нанесем удар по Итами чересчур стремительно, потому что при этом серьезные потери неизбежны, а стоит нам потерпеть хоть малейшую неудачу, как цепочка политических союзов, выстроенная нами с таким трудом, распадется на бесполезные звенья.

— И что же ты предлагаешь?

— Да, собственно говоря, идея не моя, а Такэнаки Хамбэя, но очень привлекательная. — И Хидэёси изложил Нобунаге слово в слово то, о чем поведал ему Хамбэй.

Предложение отложить штурм крепости Итами на некоторое время и попытаться отсечь от Мурасигэ его соседей-союзников, подрезав тем самым крылья ему самому, показалось князю Оде заманчивым, и он без каких бы то ни было колебаний согласился его принять. А когда решение было принято, Нобунага начисто забыл о том, что собирался наказать Хидэёси.

— Мой господин, поскольку самые срочные дела мы уже обсудили, мне, возможно, имеет смысл без промедления вернуться в Хариму, — сказал Хидэёси, беспокойно поглядывая на улицу, где уже начинало смеркаться.

Нобунага, однако же, счел, что Хидэёси безопаснее будет вернуться морем. А поскольку корабль отправится только вечером, заметил он, то времени у них предостаточно, и князь не отпустит своего преданного вассала, не пропустив с ним чашечку-другую сакэ.

Хидэёси, приосанившись, осведомился:

— И вы отпустите меня, не наложив никакого наказания?

— Что ж с тобой поделаешь? — Нобунага едва сдержал улыбку.

— Мой господин, если вы простите меня, но не скажете мне об этом, ваше сакэ не придется мне по вкусу.

Тут уже Нобунага рассмеялся от души:

— Да ладно тебе, хитрец, ладно!

— В таком случае, — произнес решившийся воспользоваться подходящим моментом Хидэёси, — наказания не заслуживает и Камбэй. Верно? А ведь гонец с приказом отрубить голову его сыну уже в пути.

— Ну знаешь ли, ты не вправе ручаться за Камбэя! Почему это ты уверен, будто на нем нет никакой вины? Неизвестно, что у него на уме. Нет, я не собираюсь отменять приказ. Пусть голову его сына доставят в крепость Итами. Это дело чести, наконец, и твое заступничество неуместно.

161
{"b":"30395","o":1}