А с а н о М а т а э м о н — вассал клана Ода

Н э н э — дочь Матаэмона

О к о и — жена Матаэмона

М а э д а И н у т и ё — оруженосец Оды Нобунаги

Я м а б у т и У к о н — вассал клана Ода

Т о к у г а в а И э я с у — князь Микавы

С э с с а й — буддийский монах и военный советник клана Имагава

И м а г а в а Ё с и м о т о — князь Суруги

И м а г а в а У д з и д з а н э — старший сын Ёсимото

Ё с и т э р у — тринадцатый сёгун династии Асикага

Н а г о я — двоюродный брат Оды Нобунаги

И к э д а С ё н ю — вассал клана Ода и друг Токитиро

Т а к и г а в а К а д з у м а с у — один из самых влиятельных вассалов Нобунаги

Сумпу — главный город провинции Суруга

Окадзаки — главный город провинции Микава

Киото — императорская столица Японии

— Окои! — крикнул Матаэмон с порога собственного дома.

Жена поспешила навстречу.

— Приготовь сакэ. Я привел гостя.

— Кого же?

— Друга нашей дочери.

Следом за хозяином в дом вошел Токитиро.

— Господин Киносита?

— Окои, ты меня обманывала все это время. Подобное поведение непростительно для жены самурая. Оказывается, господин Киносита и наша Нэнэ давно знакомы, а ты об этом знала, а мне ничего не говорила. Почему?

— Твои упреки справедливы. Прости меня!

— Ну ладно! Вообрази, каким скверным отцом считает меня Токитиро!

— Дочь получала письма, но никогда не скрывала их от меня.

— Надеюсь.

— Нэнэ ведь умная девочка. Я уверена, она ничего предосудительного не сделала. Вот мне и казалось, что не обязательно тревожить тебя из-за каждого письма, которое она получает.

— Захвалила нашу дочь! Впрочем, я совсем не понимаю современную молодежь!

Матаэмон повернулся к Токитиро, который чесал в затылке, недоуменно поглядывая на хозяев. Матаэмон расхохотался, поняв, что невольно преградил гостю дорогу в дом.

У Токитиро замирало сердце от счастья, что его пригласили в гости к возлюбленной, причем ее родной отец.

— Что же мы на пороге топчемся!

Матаэмон провел Токитиро в гостиную.

Дома лучников были не лучше жилища Токитиро. Все вассалы клана Ода, независимо от ранга, жили довольно скромно. И здесь единственной роскошью были дорогие доспехи хозяина.

— А где Нэнэ?

— Пошла к себе.

Окои предложила гостю воды.

— А почему она не ухаживает за гостем? Вечно убегает и прячется.

— Она, должно быть, приводит себя в порядок.

— Глупости какие! Скажи, чтобы быстро пришла и помогла накрыть на стол. Угостим Токитиро простой домашней едой.

— Что ты говоришь! — смутилась Окои.

Токитиро чувствовал себя скованно. В компании грубых обитателей крепости он слыл остряком и весельчаком, но здесь оказался застенчивым юношей.

Наконец появилась Нэнэ и учтиво поприветствовала гостя. Девушка немного подкрасилась.

— Извините за скромный прием, но чувствуйте себя, как дома, — сказала Нэнэ, ставя на стол поднос с закусками и кувшинчиком сакэ.

Матаэмон расспрашивал Токитиро о жизни, а тот отвечал как во сне, завороженно глядя на красивую девушку. «Прелестный профиль», — думал он, но его пленяло ее безыскусное обаяние. В Нэнэ не было жеманства, присущего многим женщинам, которые пренебрегают мужчинами или притворяются, будто они равнодушны к ним. Кому-то она показалась бы худой, но это была хрупкость полевого цветка, залитого светом луны. Токитиро не сводил с Нэнэ восхищенного взгляда.

— Еще сакэ? — предложил Матаэмон.

— Спасибо.

— Ты ведь сказал, что сакэ понравилось тебе.

— Правда очень вкусное.

— Чувствуешь себя хорошо? Голова не кружится?

— Нет.

Оперевшись локтем на край стола, Токитиро не отрываясь смотрел на личико Нэнэ, казавшееся при свете лампы болезненно бледным. Она взглянула в его сторону, и юноша смутился.

— Я, похоже, сегодня слегка переусердствовал, — сказал он, закрыв глаза ладонью, и покраснел, поняв, что выдал свои чувства Нэнэ.

Токитиро подумал, что когда-нибудь и ему придет пора жениться. Невеста его непременно должна быть красавицей. Он невольно задался вопросом: смогла бы Нэнэ справиться с нищетой и невзгодами и родить ему здоровых детей? В его положении женитьба повлекла бы за собой серьезные денежные затруднения, однако он твердо знал, что и в будущем его не ждут несметные богатства, а неприятностей и тревог окажется в избытке.

Приглядывая невесту, мужчина обычно судит о ней по внешности и добродетели. Токитиро считал, что не менее важно найти такую жену, которая искренне полюбила бы его мать, простую крестьянку, и воодушевляла и вдохновляла мужа на великие свершения. Вдобавок ко всем достоинствам избранница Токитиро должна смириться с бедностью. «Не такова ли Нэнэ…» — думал он.

Токитиро серьезно заинтересовался Нэнэ не сегодня. Он давно поглядывал на дочку Матаэмона, думая, что такая девушка достойна его. Он приметил ее, не зная, чья она дочь, и начал втайне посылать ей письма и подарки. Сегодня вечером он осознал глубину своих чувств.

— Нэнэ, я хочу потолковать с Токитиро с глазу на глаз, пожалуйста, оставь нас ненадолго.

Слушая Матаэмона, Токитиро представил, будто уже доводится ему зятем, и вновь залился краской.

Нэнэ вышла из комнаты, а Матаэмон, выпрямив спину, заговорил:

— Киносита, я буду говорить без обиняков. Я знаю, ты честный человек.

— Слушаю вас.

Токитиро польстила откровенность Матаэмона, о чем бы ни зашел разговор. Он тоже выпрямился, готовый выполнить любую просьбу Матаэмона.

— Видишь ли… Ну ладно… Нэнэ в том возрасте, когда пора замуж.

— Да, возраст подходящий…

В горле у Токитиро пересохло, и он почему-то испугался. Зачем он сделал это замечание? Достаточно было промолчать или кивнуть в ответ. Впрочем, Токитиро имел обыкновение вступать в разговор там, где следовало бы помалкивать.

— Дело в том, что к ней уже сватаются несколько человек. Предложения очень лестные. Женихи занимают высокое положение в обществе. Как отец, я должен сделать выбор.

— Это, верно, непросто.

— И все-таки…

— Да?

— Тот, кто нравится отцу, не обязательно придется по душе дочери.

— Понятное дело. Счастье женщины зависит от удачного замужества.

— У нашего господина есть молодой оруженосец Маэда Инутиё. Ты его, конечно, знаешь.

— Господина Маэду? — Токитиро часто заморгал.

— Господин Инутиё из хорошей семьи. Он упорно домогается руки и сердца Нэнэ.

Токитиро не смог ничего сказать в ответ, лишь горестно вздохнул от внезапного появления опасного соперника. Изящное лицо, красивый голос, безупречные манеры Инутиё, которыми он обзавелся на службе у Нобунаги, вызывали у Токитиро дикую ревность. Его собственная внешность, мягко говоря, удручала его. Все в крепости по-прежнему обзывали его Обезьяной. Слова «красивый мужчина» повергли его в дрожь. Красота Инутиё была очевидной и предвзятому глазу.

— Вы собираетесь выдать за него Нэнэ?

Собеседники становились все откровеннее друг с другом.

— Что? А, нет! — Матаэмон покачал головой. Он поднес к губам чашечку с сакэ с таким видом, словно вопрос Токитиро вывел его из глубочайших раздумий. — Я, как отец, был бы счастлив видеть своим зятем столь благородного господина, как Инутиё, и, честно говоря, уже дал ему согласие. Моя дочь и слышать не хочет отцовского совета. Правда, это единственный пример ее непослушания.

— Вы хотите сказать, что ей неприятен разговор об Инутиё?

— Она молчит, но и радости не выказывает. Можно сказать, что она не в восторге от жениха.

— Понятно.

— Разговоры о замужестве порой скучны, — сказал Матаэмон, но лицо у самурая оставалось озабоченным.

В конце концов, замужество дочери — дело чести отца. Матаэмон восхищался Инутиё, считая его молодым человеком с блестящим будущим. Инутиё попросил руки его дочери, и Матаэмон радостно согласился, не посчитав нужным посоветоваться с Нэнэ. Он горделиво объявил дочери о предстоящем замужестве, превознеся достоинства Инутиё, но она восприняла эту весть без радости. Нэнэ разволновалась, но больше от гнева. Отца и дочь связывают кровные узы, но Матаэмон понял, что их взгляды на идеального мужа не совпадают. Теперь Матаэмон не знал, что делать. Ему было стыдно перед Инутиё и как отцу, и как самураю.