— Эй, ребятки... умные люди ведь давно предупреждали, на море не надейся. Море, знаете, что безмолвный враг. Вон оно, шесть дней подряд ни одной паршивой рыбешки в сети не попалось. Хорошо, что сам всевышний смилостивился и нам косяками нагнал сайгаков. Не ленись только, режь и ешь с утра до вечера. Вон все вокруг кровью провоняло. Псы и те растолстели. А шкурки какие? Хочешь — штаны себе сшей. Хочешь — подстилкой под зад себе стели, на все сгодятся. А козлиные рога? О-о. Мы в них ни хрена не понимаем. Знающие люди поговаривают, что казна за рога золотом платит... Потому как из них очень важное лекарство делают, целебное, вроде мужчинам в постели с бабой силы дает. Да, да... я и сам только недавно об этом узнал. В журнале ученом читал.
Джигиты возбужденно переглянулись: а что, мол, если не врет старик?! Сары-Шая, размахивая зажатым в кулачке микрофончиком, стал с жаром рассказывать о том, как там, в состоятельных домах больших городов, стало нынче модой украшать стены рогами — козла, архара, оленя... Прибьют к стенке ветвистые рога и радуются. Такая вот мода. А падкие до всякой моды городские бабы ради нее ничего не пожалеют. Денег у них — навалом... Так вот, джигиты, если проявить кое-какую расторопность, то можно в два счета набить сколько хочешь этих козлов, шкуру и мясо себе, а рога обломать да продать городским щеголихам, пусть себе тешатся...
Джигиты примолкли, заманчивые планы роились в их горячих головах. От усохшего моря теперь добра ждать нечего, это точно — отвернулось оно от людей. И какой тогда, в самом деле, смысл сидеть сложа руки и у моря погоды ждать? Если не полениться, то за какую-то неделю-другую кучу денег можно нагрести, нахапать. Отвезти в город машину рогов — и тогда... Да, вскружил им головы Сары-Шая. Заворожил. Чудеса! И как только сами не догадались.
На другой день, будто по заказу, остановилась проездом в ауле геологическая партия, сплошь загорелые, обожженные на южном ветру и солнце парни. На огромных, с синими капотами грузовиках. И за вечерним чаем Сары-Шая, наливая им в стаканы водку, живо расписав все прелести ночной охоты и неслыханную выгоду от добычи, без особого труда уговорил охочих до развлечения парней съездить в степь. Выехали, лишь только стемнело, на нескольких машинах с зажженными фарами и уже за аулом под бугром наткнулись на большой косяк гуртившихся здесь сайгаков. Истощенные до предела животные не пытались бежать, спасаться. При виде огненноглазых чудищ, с ревом наползавших на них со всех сторон из тьмы, они оцепенели от ужаса. И, ослепленные, оглушенные, начали сбиваться, давя и налезая друг на друга, в одну сплошную обезумевшую и хрипящую массу. Грузовики с ревом наезжали — сначала один, потом другие... Налетев одновременно со всех сторон, грохочущие чудовища сбивали бамперами, бортами, давили колесами, с хрустом переезжали, дрожавших сайгаков. На другой день, едва дождавшись сумерек, снова покатили на ревущих грузовиках в степь. То же самое и на третий. Сотни и сотни сайгаков, коз и косуль — изнуренных, с гноящимися от пыли, мутными от ужаса глазами — были забиты, загублены, задавлены ради рогов, кое-кто даже, нимало не смущаясь, говорил — «пантов»... Все только и повторяли, разносили слова Сары-Шая. «Добыча. Рога. Богатые городские бабы. Дармовые деньги. Много денег. Кипы, охапки денег. Как сено! Настигай! Хватай! Бей! Истребляй где можешь!» Многие, верно, и во сне видели горы козлиных рогов и охапки красно-пестрых купюр. Аул лихорадило.
Ты вызвал Сары-Шаю в контору. Вместе с Рыжим Иваном пытались говорить с ним по-хорошему, и так и сяк, пробовали постыдить, а потом, поняв, что все это бесполезно, решили припугнуть. И Сары-Шая вроде слушал вас снисходительно, внимал вашим увещеваниям, однако с лица его все не сходила загадочная, какая-то мечтательная ухмылка. Видно, он заново представлял себе и переживал тот неуемный, не сравнимый ни с чем охотничий азарт, ту вожделенную страсть, когда он, чуть не вываливаясь из кабины, гнался с ружьем в руках на бешеной скорости за стадом обреченных сайгаков: подбегает он, Сары-Шая: ба-бах... ба-бах! настигнутый пулей сайгак, не понимая еще, замирал в ужасе, только потом, сделав предсмертный прыжок, на лету замертво падал. Как хмельной, охваченный диким азартом, хватает тушину за ноги, бросает в кузов, потом все на той же бешеной скорости сшибаёт и крушит сайгачье стадо, с хрустом наезжая, давя колесами машины...
— Охота — вот истинное наслаждение! Вот где душе развернуться! Я-то испытал. Да вы сами попробуйте... Про рыболовство мигом забудете. Все у меня охотничками заделаетесь! — Сары-Шая от собственных слов пришел в возбуждение и восторг, лысое темя его порозовело, покрылось испариной. — Всю страну мясом завалим!
— Слушай ты, убивец! Стыда не боишься — хоть бы бога побоялся, — сказал Рыжий Иван. — А то ведь и мы найдем на тебя управу. Закон применим.
— Закон... Бог... Нашел чем меня стращать! Все это я лучше тебя, праведника, знаю. Назови мне статью, запрещающую охотиться на сайгаков? Черта с два назовешь! А что касается бога, то разве не он ниспослал в такое тяжкое для нас время это благо в образе сайгаков, а? Разве не так?! Это и есть божья милость, если хочешь знать! Тоже мне умник нашелся!.. Законник!
И Сары-Шая, гордо хмыкнув, пошел было восвояси, но ты подскочил и настиг его у двери и бесцеремонно вкогтился всей пятерней в его плечо:
— Слушай!.. Больно ты распоясался. Не забывай, я здесь власть. Надо будет — прокурора вызову. Да засажу тебя в каталажку.
— Ой, ой, ты что, айналайын...
— Никаких айналайын. Беззакония не допущу!
Однако слух о несметной добыче, о возможности быстро разбогатеть докатился и до соседних аулов, до отдаленных участков. То, что несколько дней подряд сети оказывались пустыми, потрясло, как-то надломило рыбаков. А тут, как назло, разбушевалось море. Волны нещадно швыряли лодки. Кое-как расставив сети, измотанные, в задубевших от соли робах, рыбаки понуро сидели в камышитовой лачуге. Кончились продукты, прихваченные из дома. Кто-то яростно грыз сухарь.
— Эй, Жадигер! — резко ударил тебя в уши злой, взвинченный голос, отчего ты вздрогнул, поднял голову. — Посмотри на людей! Не люди — мыши. Слышишь, как хрумкают? Видишь? Или ослеп?
— Вижу, Кошеке... Но что вы от меня-то хотите? Лично вы?
— Что я хочу? Ни хрена не хочу. Забери только сеть, два весла да лодку. И отпусти меня. В этом море не то что рыбы — лягушек не осталось.
— Ну, Кошеке...
— Заладил — Кошеке, Кошеке... Меня прежде называли черным стариком, а теперь хотите, чтобы на старости лет прозвали черным сусликом? Чтоб я грыз, как вон тот?.. Не выйдет! Хватит с меня. Лучше пойду в напарники, попрошусь к Сары-Шаю. Лучше сусликов буду ловить. Или коз давить. Мясо буду жрать. Рога продавать. Деньги копить. Вот так!..
В тот же день, когда строптивый Кошен, несмотря на все уговоры, покинув бригаду, подался в аул, из Аральска прибыл сивоголовый. Как только начинал гореть план, Ягнячье Брюшко имел привычку насылать уполномоченных одного за другим. Чаше всего приезжал один, черный, как головешка. Был он официален и не в меру прыток. Как бы желая еще более подчеркнуть свою официальность, он и в нещадный зной Приаралья приезжал в застегнутом на все пуговицы черном костюме. А туго завязанный под самым подбородком черный галстук снимал разве только на ночь перед сном. Ты не успевал поздороваться, как он, наскакивая, вставал перед тобой грудь в грудь: «Ну, браток, где рыба? Рыба, говорю?..» На этот раз Ягнячье Брюшко прислал сивоголового, того самого, с которым вы были в гостях у главврача райбольницы. Мешковатый мужчина предпенсионного возраста запросто и грузно ввалился в лачугу, с порога прогудел приветствие. Потом, словно ища что-то, оглядел поочередно всех рыбаков. И, показалось, так и не нашел того, что искал. «Апыр-ай, а? Черт знает что», — сказал удивленно, непонятно для чего. Бросил у порога свой пузатый портфель, косолапо прошел вглубь и грузно сел рядом с тобой на пол:
— Апыр-ай, а? Столько сайгаков! Тьма-тьмущая! — сивоголовый вытер пот с широкого лица. Расстегнул пиджак, помахал его бортами. — Травы нет, воды нет. Все у вас сгорело дотла. Бедняжки не дотянут до зимы, перемрут зазря. Если бы ты видел, какая тоска, какая мука у них в глазах. Надо ж, а?! Нет, это черт знает что...
