Каждый исследователь поочередно занимается тем или другим делом, уподобляясь качающемуся маятнику. Учитель же следит за множеством маятников – учеников, своевременно добавляя им энергию в нужной форме: то подбрасывая новые задачи, то излагая новые понятия в форме лекции или главы учебника.
К 38 годам Гильберт стал кумиром молодых математиков Геттингена и задумался над более широкой проблемой: можно ли воспитывать все мировое сообщество ученых? Конечно, можно: вольно или невольно это делает каждый автор нового учебника или монографии, излагающий цельную модель одной из областей науки. Почему нет столь же популярных и глубоких ЗАДАЧНИКОВ по всем ведущим наукам? Это упущение нужно исправить! В 1900 году Гильберт построил свой доклад на Международном математическом конгрессе, как обзор 23 крупных проблем из разных ветвей математики, намечающих возможные направления роста древней науки.
Почти все они родились на стыках бурно развивающихся теорий. Так, норвежец Софус Ли ввел «группы Ли» симметрий физических процессов и дифференциальных уравнений, которые их описывают. Гильберт поставил задачу: классифицировать ВСЕ возможные группы Ли! Сделав это, мы опишем многообразие ВСЕХ возможных физических миров по типам их симметрии – так же, как геометры разобрались во множестве всевозможных кристаллов. Сделав это нелегкое дело, мы сможем заняться ПЕРЕХОДАМИ физического мира от одного типа симметрии к другому. Для этой цели Исайя Шур и его коллеги только что создали новую ветвь алгебры – Теорию Представлений Групп. Пусть на очередном конгрессе они познакомят нас с самыми трудными и важными задачами этой науки! А пока запишем общую проблему: создать аксиоматику всей математической физики…
Ньютон начал эту работу в механике; Лагранж и Гамильтон завершили его труд, выяснив роли действия, энергии и импульса в механической картине мира. Максвелл и Герц перенесли энергетический подход в теорию электричества и магнетизма. Остается математически увязать механику и электромагнетизм между собой и с новинками атомной физики – вроде электронов и рентгеновых лучей. Обновленная математика не имеет права отставать от обновления физики – так же, как было при Кеплере и Ньютоне! Для этого математики должны сделать свое сообщество таким же гибким и динамичным, каким стало сообщество физиков после трудов Фарадея и Максвелла. И конечно, мы должны превзойти физиков в полноте и цельности своей картины мира!
Такую программу действий и целей предложил ученому миру Гильберт в 1900 году Сейчас, сто лет спустя, видно, что программа была выполнена – и даже перевыполнена. Но беда в том, что перевыполнили ее не только математики! И не только ученые люди, заполнившие мир своими сообществами: от школьных кружков до «невидимых колледжей», процветающих в компьютерных сетях…
Столь же проворно и успешно действовали революционеры иного склада: политические и религиозные. Они апеллировали не к разуму профессионалов, а к чувствам толпы; призывали слушателей не к самостоятельным размышлениям, а к простым коллективным действиям, по примеру вождя-волшебника. Обещали не только великое счастье всем, кто уверует в их программу, но и великие бедствия всем несогласным. Эти обещания тоже были перевыполнены. В итоге человечество получило две мировые войны, чехарду разноцветных фашизмов и нацизмов, массовый голод и гражданские войны в «развивающихся» странах, устойчивые людоедские режимы – в странах, «среднеразвитых» по части техники. Наконец, полную атрофию доверия между властью и народом – в «самых развитых» странах современной Земли, которые сто лет назад казались путеводными маяками всего человечества.
Так причудливо воплотилась в XX веке давняя пословица: куда конь с копытом, туда и рак с клешней. К сожалению, гордый конь (сиречь, научное сообщество) не подумал вовремя о том, куда и как двинутся раки (а также щуки и лебеди), вдохновленные его примером, но возбужденные своими проблемами. Вот они и двинулись куда попало – вслед за самыми ловкими демагогами, не обремененными ни научной культурой, ни гражданской совестью. Результаты всем известны; эмоциональная реакция на них очевидна. А какова научная реакция на это природное чудо, нечаянно сотворенное человечеством в XX веке?
Первой реакцией стало появление нового жанра литературы – научной фантастики. Она помогает обывателю свыкнуться с непредсказуемыми социальными последствиями очередных научных открытий и их технических воплощений. Многим любознательным юношам эта литература помогла войти в науку; многие профессиональные ученые выразили в этом жанре те чувства и замыслы, которые им не удалось воплотить в научные теории. И самое главное: фантазируя о чудесах внеземной жизни и разума, писатели незаметно и ненамеренно подготовили читателей к общению с той искусственной жизнью, которую человечество плодит вокруг себя со все большей интенсивностью…
Вспомним, как еще в XVII веке проницательные ученые люди открыли две разновидности «нечеловеческой» жизни на Земле. Для этого Гуку и Левенгуку понадобился линзовый микроскоп, а Гоббсу – «политический телескоп», составленный из привычных универсалий исторической науки. В итоге Левенгук обнаружил вселенную МИКРОорганизмов, процветающих ВНУТРИ человеческого тела, а Гоббс заметил множество МЕГАорганизмов («левиафанов»), подчинивших человечество ИЗВНЕ. Таковы все организации, объединяющие людей: семья, племя, государство, церковь, партия, научное сообщество и т.п. Жить без них люди не умеют – так же, как они не могут жить без микрофлоры в кишечнике (общий вес которой равен весу мозга человека).
А в конце XX века лихие программисты нечаянно создали третий вид искусственной жизни. Он процветает внутри компьютерных сетей и состоит из программ разного уровня сложности: от «текстовых редакторов» до «вирусов». Эти новорожденные малютки сразу же проявили активность, достойную холерного вибриона, вируса гриппа или партии большевиков- Если люди не научатся регулировать размножение и эволюцию новых чудищ, то не все ли равно – который вид искусственной жизни уничтожит на Земле естественный вид разума, и возможно, станет его наследником (как описано в романе С.Лема «Непобедимый»)?
Все эти факты наводят на мысль, что не случайно конец XX века не отмечен такими титанами научной мысли, как конец предыдущего столетия или середина уходящего века. Математики Гильберт и Пуанкаре; физики Гайзенберг и Фейнман; биологи Крик и Ниренберг – все они были волшебниками ВНУТРИ своей науки, но не совершали чудес ВНЕ ее – на стыке с реальностью человеческого бытия. Показателен опыт А.Д. Сахарова – выдающегося физика, который оказался весьма неудачливым пророком в российской политике. Не потому ли, что наука XX века не доросла до решения самых сложных и насущных проблем земной ноосферы и биосферы? А если так, то успеет ли она дорасти до нужной мощи раньше, чем природа сотрет зазнавшийся человеческий разум с лица Земли?
Чего не хватает сейчас для создания общей теории развития самоорганизующихся систем – будь то биоценозы или политические партии? Кажется, не хватает главного: общего представления о возможной структуре такой теории. Ибо ее задачи совсем иные, чем были у лидерских наук XX века: математики и ящерной физики, молекулярной биологии и сравнительной лингвистики. Конечно, и теперь речь идет о моделировании некоего природного процесса, но не с целью ПРЕДСКАЗАТЬ его дальнейший ход (это невозможно, ибо процесс неустойчив), ас целью УПРАВЛЯТЬ ходом процесса путем слабых воздействий извне или изнутри, без полного понимания существа дела. Почти так же действует учитель в школе. Сознавая, что большая часть жизни детей недоступна его вмешательству, он старается за краткий срок урока пленить детское воображение красотою очередной научной модели и придать порядок детской тяге к творчеству, подбросив ученикам очередные задачи – неожиданные, разнообразные и не слишком сложные. И ведь неплохие результаты получаются! Порою удается воспитать ученика более умного, чем учитель. Нечто подобное предстоит сделать ученым XXI века: создать теорию развития самоорганизующихся систем, которая опишет также деятельность своих творцов!
