Вообще, некая предсказательность в сюжетах, в интонациях многих песен группы прослеживается. "Беловежская пуща" после катастрофы 1991 года воспринимается, как плач по великому братству, по доселе невиданной в мире цивилизации, "Наследство", как укор прадедов великих нам, правнукам поганым, в миг промотавшим великое наследство, доставшееся от предков.

А еще можно вспомнить такие шедевры, как "За полчаса до весны", "Крик птицы", "Александрина", "Косил Ясь конюшину", "Ой, рано на Ивана". И, конечно, "Белоруссия". Лично мне ближе, скажем так, ранний период "Песняров", особенно тот, когда они еще назывались "Лявоны". Циклы конца семидесятых — начала восьмидесятых (например, на стихи Бернса)довольно тяжеловесны. Но не надо забывать, что даже самые неудачные творения "Песняров" помощнее иных хитов, особенно сегодняшних клонов-клоунов.

Последние годы, когда "Песняры" оказались заграничной группой, коллектив откровенно лихорадило. Пошли расколы, возникло несколько вариантов "Песняров", каждый из которых претендовал на аутентичность. Хотя, думаю, для большинства аксиомой было — "Песняры" там, где Мулявин. В одном из последних интервью Владимир Георгиевич признавался: "За последние 15-20 лет я немного устал от примитивных песен. И переключился на серьезные программы, театрализованные мини-спектакли, где мы показывали, как проходили славянские праздники — колядки, ночь Ивана Купалы". ("АиФ" №5, 2003). Кстати, о фольклоре. "Песняры" первыми на эстраде стали на таком уровне работать с фольклором. Первыми показали, что фольклор может быть не музеем, но живым народным творчеством. И работая с таким тонким материалом, как фольклор, не оступились в пошлость, что произошло с некоторыми их коллегами. Не говоря уже об уродливых проявлениях сегодняшней российской поп-сцены.

"Песняры" были еще своеобразны тем, что сформировали свой неповторимый стиль, легко узнаваемый, но не позволяющий наклеить какой-либо ярлык. Они и эстрада, и фолк, и рок. Ранние вещи не уступают лучшим образцы западной психоделии 60-х. Более поздние — делают то же самое с прогрессивом. По большому счету в семидесятые именно "Песняры"  были мостом между Западом и Россией. Уровень исполнительского мастерства "Песняров" никто никогда не подвергал сомнению. По слухам, вокалом восхищался не кто иной как Пол Маккартни. Да и у нас покойный лидер одной из первых отечественных панк-групп "Автоматические удовлетворители" Андрей "Свинья" Панов признавался, что учился у "Песняров" "петь, протягивать, чтобы хватало дыхалки и потом переходить еще куда-то". В общем белорусские витязи делали все на таком высоком мировом уровне, который до сих пор недооценен у нас в полной мере и в то же время сохраняли свое оригинальное лицо, национальную и культурную идентичность. Их с интересом и приняли на Западе, именно потому что "Песняры" были иными, были оригинальными.

"Песняры" открывали своим слушателям чувство истории, вселяли гордость за прошлое и настоящее Родины. И делали это без фальши, без унылой официозности. "Песняры" всегда были неотделимы от своей малой родины. Их Белая Русь, словно Стоунхендж, Светлояр, Красная площадь в Москве, наполнена сакральными энергиями и смыслами, и образует особое загадочное пространство. Но в то же время они были певцами Большой Империи, Советской. И когда не стало "свода Советской России", фактически не стало и "Песняров". Сегодня, после ухода Владимира Георгиевича Мулявина, лично для меня история великого ансамбля закончилась. Но остались песни "Песняров". Жизнеутверждающие, выпрямляющие, вдохновляющие песни белорусских волшебников.

Андрей Смирнов

11 февраля 2003 0

7(482)

Date: 11-02-2003

Author: Андрей Смирнов

ПОСЛЕДНЯЯ ЗИМА

О Наталье Медведевой как о писателе, о поэте говорить будут другие. Вспомнят ее яркие произведения, которые могли быть откровеннее Анаис Нин и изящнее Мисимы. Будут спорить о размерах влияния на них Эдуарда Лимонова. Будут заново открывать ее блестящие публицистические выступления, наблюдательные и смелые, вызывавшие своей остротой непонимание и возмущение так называемой демократической общественности. Можно присовокупить ее скандальные радикальные тексты в ранней "Лимонке", публиковавшиеся под псевдонимом Марго Фюрер. Конечно, отделять друг от друга грани ее творчества неправильно. (Тем более неправильно разделять их с ее жизнью). Но, тем не менее, — последние годы Наталья Медведева была, на мой взгляд, в первую очередь рок-персонажем. Именно рок-культура дала ей наиболее широкое пространство для самовыражения. Когда она вернулась в Россию и выпустила пластинку "Кабаре рюс" — СМИ отреагировали как обычно, по-хамски: назвали "начинающей певицей". Хотя она пела с 23 лет. Причем ни где-нибудь, а в Лос-Анджелесе. Выступала с группой "Cars".

Она моментально оказалась ярче и интереснее всех. И инертной Насти, и худосочной любимицы полуинтеллигентов Арефьевой, и узкотусовочных: хипповой Умки или фолковой Инны Желанной. Медведева с легкостью ломала рамки жанров, ибо одна из немногих имела, в эпоху серости и смешения, свой неповторимый стиль (Ее, правда, постоянно с кем-то сравнивали — то с Ниной Хаген, то с Патти Смит, то почему-то с Джоплин. Но это скорее была привычная журналистская игра — ставить штампы). Она всегда оставалась Медведевой. Кстати, и наш музыкальный мейнстрим она постоянно опережала . Наверное, поэтому ее туда не брали. Первый альбом "Трибунал Натальи Медведевой" "Russian trip" был весьма экспериментален, много электроники. Среди участников проекта были музыканты хулиганского "Х.З" и гуру отечественной электронной музыки Иван Соколовский. Через три года, когда все стали работать с компьютером, делать сэмплы, выходит второй "Трибунал", имевший одноименное название с повестью "А у них была страсть". Музыку в нем делает уже Сергей Высокосов, бывший гитарист и вокалист "Коррозии металла", известный как Боров, и звучание в нем соответственно жесткое и тяжелое. (Сбылась запись в дневнике, сделанная в 80-е в Париже, после увиденного по ТВ сюжета о Пауке и Ко — "Я буду играть с “Коррозией металла"). И притом, что такая музыка далеко не нова, звучит пластинка свежо, оригинально и стильно. (Через годик некоторые модные коллективы утяжелили звучание, сделали шаг назад, кто в сторону глэма, кто — харда).

Последний альбом, вышедший в минувшем году, хотя записан был летом 1999 года, теперь слушается, как завещание. "ХХ век. Хроника предпоследнего лета". Жанр его тоже своеобразен. Это пронзительные стихи, положенные на потустороннюю (в духе Нейла Янга) гитару Высокосова.

Медведева так и зависла между андеграундом и мейнстримом в таком неразработанном в России пространстве независимой музыки. С одной стороны, она был хорошо известна, с другой, никто не решался заняться ее раскруткой. На мой взгляд, вполне логично. Единственная попытка была предпринята Пугачевой, которая закончилась выпуском альбома на "ОРТ— рекордс" и участием в "Рождественских встречах", на которых боевики Медведевой разогнали сидевших в первых рядах представителей россиянской "элиты". После этого Алла Борисовна как-то охладела к дальнейшей промоушен-работе.

Но объективно (и слава Богу) такие песни и не могли бы спокойно пройти в пространство россиянского шоу-бизнеса. Ибо они и по звучанию, и сущностно противоречили унылому однообразному пейзажу того самого шоу-бизнеса. Ибо ее живые, дерзкие, страстные композиции были натуральными "лимонками" в омертвело-спокойное затишье нашей жизни. По радиостанциям слегка прокрутили "Токсово— гимн 70-м". Но даже "мягкие" 70-е по-медведевски были слишком радикальны. Ее антибуржуазный пафос, бескомпромиссность раздражали многих. "Ваша жизнь — игра", — заявила на "Акулах пера" одна дама. Медведева встала и вышла, вызвав аплодисменты по обе стороны экрана.