ПОЭЗИЯ

Галина Климова. В своём роде. – М.: Воймега, 2013. – 56 с. – Тираж не указан.

Выбор в пользу литературы Галина Климова сделала в 34 года. До этого окончила гео­графо-биологический факультет и работала научным редактором в издательстве «Большая Советская Энциклопедия». Писала стихи и прозу «в стол». С третьего раза поступила в Литературный институт – в семинар Евгения Винокурова. Потом долго работала редактором, составила ставшую раритетом двухтомную поэтическую антологию «Московская Муза», много переводила. Согласитесь, не совсем стандартная судьба в эпоху, когда с первыми неумелыми строчками молодые люди участвуют в Кубках мира по поэзии и получают миллионные премии. «В своём роде» – пятая книга Климовой. Её поэзию очень любят в Болгарии, где вышло билингвой ещё три сборника. «В своём роде» – название знаковое. Многие стихи действительно посвящены роду-племени поэта, её семье, памяти родителей:

Не счесть всех исходов и войн,

и тьмы, и казней, и торга,

не взвесить всей крови, 

рвущей сердца.

БИБЛИОГРАФИЯ

Лев Турчинский. Русская поэзия ХХ века: материалы для библиографии. – М.: Трутень, 2013. – 160 с. – 500 экз.

Книгу знаменитого библиофила, знатока поэзии, обладающего энциклопедическими знаниями, крупного авторитета в области библиографии Л.М. Турчинского составили материалы, исключительно важные для изучения русской литературы XX века. Прежде всего это словник русских поэтов – максимально полный список авторов с датами жизни. Также публикуются дополнения к изданному ранее справочнику «Русские поэты XX века», над совершенствованием которого автор трудится многие годы. Турчинский – один из заслуженных музейных работников Москвы, старейший сотрудник Государственного литературного музея, долгие годы собирал, комментировал и редактировал творчество Марины Цветаевой.  В основу работы положена вышедшая в 1966 году знаменитая книга А. Тарасенкова «Русские поэты XX века. 1900–1955». Над составлением библиографии русских поэтов первой половины XX века Лев Михайлович работает более 35 лет, привлекая и результаты собственных изысканий, и материалы других библиографий. В итоге объём издания увеличился почти вдвое, внесены изменения и  в структуру книги.

ДНЕВНИКИ

Александр Твардовский. Дневник. 1950–1959. – М.: ПРОЗАиК, 2013. –526 с. – 3000 экз.

Дневник 1950-х годов запечатлел бурные, драматические события и в жизни страны, и в жизни автора дневника: смерть Сталина, ХХ съезд партии, назначение Твардовского главным редактором «Нового мира», первый разгон его редакции в 1954 г., запрещение поэмы «Тёркин на том свете», начало «оттепели». С предельной искренностью рассказано о непростых отношениях поэта с А. Фадеевым, их трагическом завершении. Неожиданные штрихи к портрету Хрущёва содержат записи, сделанные поэтом непосредственно после многочасовых встреч и бесед с тогдашним руководителем государства. Немало страниц дневника посвящено дружбе с М. Исаковским, С. Маршаком, Э. Казакевичем. Дневники Твардовский вёл с 17 лет, оставив записи с 1927 до середины 1970 года. Дочь поэта Валентина Александровна вообще считает дневники главной книгой поэта: «Дневниковая проза Твардовского многослойна. Его записи «для себя» рассказывают о потерях и обретениях, дружеских и родственных связях, раскрывают его чувства и убеждения».

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Елена Черкасова. Шуркины рассказы. – М.: Издатель К.В. Евгиенко, 2014. – 56 с. – 2000 экз.

Об этой светлой кни­ге, которая началась, когда героине – девочке Шурке – было четыре года, проще всего рассказать словами автора – Елены Черкасовой: «У нас никогда не было дачи, но когда родилась Шурка, мы решили на лето уехать из Москвы и сняли небольшой домик в Абрамцеве. Лето закончилось, наступила осень, и пришла пора возвращаться. Но вокруг было так красиво, что мы задержались. А потом выпал первый снег, и дом превратился в сказочный терем, а старый сад – в волшебную страну. Пришлось остаться ещё на чуть-чуть. Оказалось, что за зиму на даче нужно очень многое успеть: покататься на лыжах, санках, коньках, ледянках, поваляться в снегу, слепить хотя бы одного снеговика, поиграть в снежки, сделать ледяную горку, почистить от снега дорожки, сломать лопату, посбивать сосульки с крыши, отморозить щёки или нос, потерять хотя бы одну варежку... А когда всё это удалось осуществить, наступила весна, и тут уж в Москву уезжать было совсем глупо».

Портрет Андрея Белого. 1907 г.

Фото: РИА "Новости"

В рамках масштабной программы "Третьяковская галерея открывает свои запасники" в Лаврушинском переулке отмечают 150-летие со дня рождения русского скульптора Анны Голубкиной (1864-1927). В экспозицию, помимо 35 её произведений, также включено несколько картин художников «Голубой розы» – П. Кузнецова, Н. Сапунова, М. Сарьяна, С. Судейкина и В. Борисова-Мусатова.

Разместилась юбилейная выставка в самых последних, № 46–48, залах Третьяковки, и, согласно предложенной концепции, именно так должна выстраиваться логика экспозиционного пространства: работы мастера венчают собой длинный ряд шедевров постоянной экспозиции – модернистов Константина Коровина, Виктора Борисова-Мусатова, Михаила Нестерова, который определил: «Это был Максим Горький в юбке, только с другой душой...», Валентина Серова, сказавшего как-то: «Анна Голубкина – одна из настоящих скульпторов России»[?] Она работала с деревом, глиной, мрамором, бронзой, но особенный трепет музейщиков вызывают чересчур хрупкие предметы из гипса. Кураторы планировали дополнить изваяния «виновницы торжества» её же эскизами и рисунками, но в последний момент от этой идеи отказались, поскольку собственная графика «менее выигрышно представила бы автора», нежели живописные полотна (также из запасников!) художников её круга. И зритель попадает не в «рабочую обстановку», где поступательно рождалось произведение – от замысла на плоскости до воплощения в пластике, а в атмосферу поэтического искусства.

По духу, творческим поискам, да и по возрасту Голубкина была наиболее близкой голуборозовцам – их искренняя устремлённость к прекрасным, не до конца осознанным (и потому поданным то в размытых полутонах, то ярким чистым цветом) иллюзиям не могла не вдохновлять начинающую художницу. Но символизм нужно было суметь выразить в объёме. И потому в ранних работах Голубкиной видны композиционные заимствования – скажем, глядя на голубкинскую гипсовую вазу «Туман» (1899), сразу вспоминаются майоликовые скульптуры Михаила Врубеля – обтекаемые, неуловимые образы выступают из аморфного пространства, освобождаясь, превозмогая свою зависимость от силы его притяжения...

Уже в годы учёбы Александр Бенуа заметил «талантливую скульпторшу из крестьянок», приехавшую из Зарайска Рязанской губернии. После обучения в Москве и Петербурге Голубкина трижды побывала в Париже, где заразилась импрессионизмом, попав под влияние Огюста Родена, в мастерской которого, несмотря на его первоначальный запрет, проучилась целый год. Когда одну из своих любимых натурщиц мастер «одолжил» ученице, то первая же её законченная скульптура на Весеннем салоне в Париже получила медаль III степени Французской академии литературы и искусства за 1899 год. И если два этих изваяния – роденовскую бронзовую «Эмму» и голубкинскую «Старость» из тонированного гипса – поставить рядом, станет очевидной творческая преемственность. Скомканная морщинами, высушенная пережитым, с глазами, оставшимися в давно ушедшем времени, эта сжатая в костлявый ком итальянка вызывает у зрителя смешанные чувства – и жалость, и страх, и любопытство… Голубкина осталась на всю жизнь благодарной Родену за преподанную ей «возможность быть свободной». Будучи зрелым мастером, она скажет: «К искусству надо приходить со свободными руками».