Один из этих шансов оказался Олегом. Поэт прыгнул в сторону пролетающего оруженосца, успел оказаться на роковом пути и сыграть роль амортизатора.

Грохот от двойного падения заглушил даже очередной раскат грома. Антошка мельком заметил, что Ольгерд с Джоаном застыли в неловком объятии, понял, что двое из его спутников временно выбыли из строя и, значит, пришел его черед.

И снова Брит взмахнул рукой. У Антона возникло впечатление, что он с разбегу влетел в резиновую массу, та прогнулась и...

На беду колдуна, рыцарь был гораздо массивнее худосочного оруженосца. Магия не смогла поднять его в воздух, бросить в стену. Антошка лишь отлетел на пару шагов назад да чувствительно сел на копчик.

— Ах ты!.. — Антошка коротко и емко добавил, что он думает о колдуне и о его родне, и снова бросился в атаку.

Как видно, магические силы Брита иссякли, совсем как аккумулятор, нуждающийся в подзарядке. Только времени подзаряжаться у колдуна не было, и он решил пока действовать более простым способом. Невесть откуда явился меч. Был он раза в полтора длиннее Антошкиного, а сверкал так, словно только что вышел из полировальной мастерской.

Надо отдать Бриту должное — своим клинком он владел виртуозно, и сталь мелькала в опасной близости от Антошки.

Но и Антошка был шит не лыком. Он нападал агрессивно и непрерывно, пытался рубить, колоть, снова рубить и вообще размахивал мечом так, что колдун был вынужден пятиться, как порою пятится собака от бешеных наскоков матерого кота.

Да, это была битва! Под натиском Антошки Брит оказался на лестнице, потом начал потихоньку подниматься по ней, но герой преследовал его и там.

Выше была лишь открытая площадка на самой вершине, и сражающихся окатил непрекращающийся ливень. Только разве можно охладить сердце посреди битвы? Так даже было эффектнее: блеск молний в отдалении, раскаты грома, дождь и посреди разгула стихий двое с мечами, азартно пытающиеся зарубить друг друга.

Антошке это наверняка бы удалось, но сапоги скользили, и при очередном выпаде герой совсем не эстетично упал. Меч его отлетел к самому парапету, и рыцарь на четвереньках рванул туда же.

Удар ногой остановил его, опрокинул на спину. Сквозь пелену воды Антошка увидел, как Брит поудобнее встал над ним и с сатанинским криком высоко вскинул меч.

Да, благородством здесь и не пахло. Колдун не знал, что лежачего не бьют. Впрочем, он и не собирался бить. Так, рубануть разок, да и все.

Антошка уже хотел зажмуриться в последний раз, но в этот момент ослепительный зигзаг рванулся с мрачных небес и ударил во вскинутое навстречу лезвие. Вспышка была такой, что перед глазами запрыгали солнечные зайчики. Антошка почувствовал, как неведомая сила подбросила его, а затем страшный грохот едва не разорвал барабанные перепонки.

— Зарубили! — едва не закричал Антон. Потом прислушался к своим ощущениям и усомнился.

Тело болело, однако болело все, а не какая-то там половина. На беду, веселящиеся не к месту зайчики не давали ничего рассмотреть, а вата в ушах — расслышать. Только и было понятно, что пол раскачивается под ним, как палуба корабля, но это еще не повод для крика.

— Бежим! — Истошный вопль резанул по многострадальным ушам так, что даже сумел прорваться сквозь заложившую их вату.

Зайчики блеснули в последний раз и исчезли. Сквозь пелену воды Антон разглядел склонившегося над ним Сковорода.

— Бежим! Сейчас все рухнет! — вновь выкрикнул тот, пытаясь приподнять Антошку.

Бежать никуда не хотелось. Вставать — тоже. Тогда неугомонный колдун поднес к самому носу рыцаря какой-то флакон, и резкий отвратительный запах мгновенно привел героя в чувство.

— Где Брит? — Антошка присел и принялся выглядывать пропавшего противника.

— Молнией убило. А башне досталось так, что она сейчас обрушится к какой-то там матери! — без всякой радости, зато с испугом сообщил Сковород и добавил: — А перекрытия загорелись. Не знаю, успеем ли...

— Что?! — Антошка взвился на ноги, подхватил меч и стрелой устремился к выходу.

Он скатился в знакомый зал и сразу убедился в правоте приятеля. Кое-где дерево тлело, местами — пылало, а груда разбросанных по всему помещению сухих манускриптов обещала здорово ускорить этот процесс.

Чуть в стороне от лестницы лежали двое других спутников. Антошка мгновенно решил, что они погибли, но пригляделся и убедился, что не прав.

Ольгерд с Джоаном были не только живы, но и в сознании. Поэт лежал сверху, осторожно лежал, на локтях, словно прикрывая оруженосца от всех опасностей, и не отрывал взгляда от голубых глаз Джоана. Тот тоже неотрывно глядел на поэта, и была в этом обоюдном взгляде какая-то тайна, только не было времени разбираться, какая же?

— Бежим! Погибнете! — рявкнул Антон и первым рванул к лестнице.

Он поскользнулся и покатился так, что вылетел наружу едва ли не мгновенно. И лишь посчитать ступеньки снова забыл. А может, и не забыл, но на него почти сразу рухнул Сковород, и из Антошкиной головы вылетели все расчеты.

Тут рядом свалился камень, откуда-то сверху полетели искры, и путники проворно вскочили на ноги. А вот бежать они бросились уже вчетвером: Ольгерд с Джоаном спустились более привычным способом, но тоже на редкость быстро и сразу подключились к соревнованию.

Кто победил, сказать было трудно. Длинная дорога от пещеры до башни вдруг укоротилась и поместилась в несколько ударов суматошно колотящихся сердец.

Спереди призывно заржали напуганные грозой кони, а сзади раздался грохот, и обернувшиеся путники увидели, что башни больше нет. Так, груда камней да горящих досок.

— Все!

И, словно подтверждая это достаточно оптимистическое утверждение, облака вдруг разошлись, и в образовавшийся просвет выглянуло солнце. Наверное, решило посмотреть, что случилось в мире за время его отсутствия.

Откровенно говоря, светило могло бы немного подождать. Хотя бы до тех пор, пока победители приведут себя в порядок. Все равно на самое интересное оно опоздало, так чего теперь выставлять героев в потрепанном виде?

А вид был, надо сказать, еще тот. Даже не вид, а видик. У Антошки от частого контакта со ступенями опухло лицо. Некогда роскошные кудри слиплись от воды и от грязи, превратились в паклю и живописно торчали во все стороны. Одежда же оказалась перепачканной настолько, что даже цвет ее установить казалось невозможным.

Впрочем, Сковород выглядел ненамного лучше. Лицо его тоже опухло, наверное, приложился, когда спешил за Антошкой из башни, а одежда оказалась не только грязной, но и рваной. Штаны так и вообще на довольно интимном месте, будто маг пытался сделать шпагат. И, между прочим, зря. Получилось ли хитроумное упражнение или нет, неизвестно, а штаны-то порвал.

Лицо Ольгерда не пострадало. Да и вообще он выглядел достаточно неплохо, если не считать обгорелого плаща, дыр на котором теперь было значительно больше, чем материи.

А уж Джоан... Нет, так с ним вроде было все нормально. Шляпу свою потерял да порвал завязку у плаща. Теперь последний приходилось держать в руке, да...

Без плаща и без шляпы выглядел Джоан, мягко говоря, непривычно. Неожиданно длинные волосы промылись дождем, приобрели светлый цвет и рассыпались по плечам, но и это были мелочи. А вот ниже плеч... Мокрая рубаха плотно липла к телу и выделяла упругую женскую грудь, соблазнительно подчеркивая напрягшиеся соски.

И вообще, Джоан оказался на диво хорошеньким, и у Антошки не только отвисла челюсть, но и гулко екнуло сердце. А как смотрел на него (тьфу! на нее) Олег! Так и впился глазами, словно в целом мире не нашел другого дела. И ведь действительно не нашел, подлец!

Да и Джоан смотрела только на поэта. Забыла про остальных или не замечала... И что она в нем нашла?

Молчание явно затянулось, повисло перетянутой струной и лопнуло внезапно охрипшим голосом Олега:

— Я тебя в двух мирах искал...

И счастливый смех в ответ. Такой, за который не жалко отдать и жизнь.