Остальные помолчали, поскребли затылки и согласились.

— Чего ж мы тогда сидим? — встрепенулся Полкан. — Солнце же скоро зайдет! Папашку моего, что ли, не знаете? Всех ночевать в поле заставит!

Аргумент был весом, и спустя минуту воины сидели в седлах с недоеденными бутербродами в руках. Остатки трапезы проглотили мигом, словно боялись, что отнимут ушедшие кочевники, и после этого пустили коней в галоп.

Антошке, как назло, попался чересчур твердый сухарь. В итоге он чуть замешкался и оказался едва ли не в конце отряда рядом с подпрыгивающими на кочках телегами.

Пока богатырь подскакал к воротам, переговоры закончились. Стража отворила тяжелые створки, и дружинники с развернутым знаменем гордо въехали в родной город.

Как всегда, родина встретила неприветливо. Из толпы встречающих не спеша выехал пожилой кряжистый воин в красном плаще. Он восседал на массивном белом коне, напомнившем Антошке знаменитых першеронов. И конь, и всадник имели самый мрачный вид, будто их отнюдь не радовало возвращение отряда.

Воин подъехал к героям и вдруг крепкой рукой, одетой в железную рукавицу, закатил Полкану звучную затрещину. Удар получился звонким. Шлем слетел с головы молодого князя, покатился по улице, гремя, как пустое ведро.

— За что, батя?! — воскликнул Полкан, и Антошке стало ясно, что перед ним грозный Барбус.

— Где тебя носит? — Голос у князя был хриплый, но громкий. — Тут такое делалось, а у меня из конных, окромя знаменосца и конюхов, никого! А ну сейчас же марш в погоню за Чизбуреком!

— Кони устали, батя. Весь день шли к вам без малого галопом. — И Полкан вкратце изложил историю своего похода.

Рассказ получился впечатляющим. Встреча с неисчислимой (считать больше десяти никто из дружинников не умел) ратью Хатыра, мужественное решение принять безнадежный бой, бо мертвые сраму не имут. Своевременное вмешательство проезжавшего мимо богатыря. Далее последовало описание Антошкиного подвига, сумевшего в одиночку разметать вражеский строй, зарубить Хатыра и захватить бунчук. Общая сеча. Поиски по степи и неравная битва с могущественными колдунами. Бешеная скачка на выручку родного города.

Даже участвовавший во всем этом Антошка поневоле поразился величию совершенных подвигов. А что говорить о столпившихся горожанах! Восторгу их не было границ, и даже старый князь с гордостью взглянул на своего сына.

— Погорячился, — вздохнул Барбус, и в его устах это прозвучало как извинение. — Что ж, тогда в честь ваших подвигов сегодня будет пир. И ты, великий богатырь, не побрезгуй нашим хлебом-солью, раздели с нами заздравную чашу, как разделял с моими людьми все опасности битв.

Польщенный Антошка молча склонился в знак согласия. Есть действительно хотелось до умопомрачения, а сало только раздразнило аппетит.

— Сегодня пир! — громогласно повторил Барбус и гораздо тише добавил специально для воинов Полкана: — Но завтра с самого утра — в погоню за Чизбуреком. Я сам пойду во главе отряда.

Сказал, как припечатал.

Слово Барбуса было крепким. Ранним утром утомленные дальним походом и пиром дружинники стали собираться в погоню. Антошка собирался вместе со всеми, только его путь лежал в другую сторону.

— Я и сам бы с радостью присоединился к вам, да только Василиса уже заждалась, — объяснял он причину несколько разочарованному Полкану. — Не могу я больше откладывать схватку с Кощеем. И так времени прошло много. Еще подумают, будто я струсил.

— Ты прав, — вынужден был согласиться Полкан. — Переносить поединок — последнее дело. Худая молва пойти может. А от нее потом не отмоешься. Помни, замок Кощея стоит на высокой скале. Забраться туда и не мечтай. Захочет с тобой подраться, сам вниз спустится. А нет — придется тебе сразу его смерть искать. Хотя искать все равно потребуется. В бою-то костлявого не убить. Разве что по шее накостылять. Если он раньше то же самое тебе не сделает.

— А вот хрен ему! — с запалом возразил Антошка. — Кишка у него тонка и кости вместо мяса.

— Верю. И удачи! — Полкан дружески ткнул Иванова в грудь. Кулак у него был здоровым, одетым в латную рукавицу, и потому отдышаться Антошка не мог довольно долго. — Только на свадьбу пригласить не забудь. Коли кочевники не подгадят, стрелою примчусь.

— Не забуду, — не то в знак подражания, не то в отместку Иванов что было силы двинул молодого князя и едва не закричал от боли, когда кулак налетел на стальной панцирь.

Таким же теплым вышло прощание с остальными дружинниками. Воины от души желали Антошке удачи, дружески молотили его по спине и плечам, и после дружеской церемонии богатырь почувствовал себя вконец избитым.

На том пути их разошлись. Дружина шустро двинулась в степи, горланя во все глотки бравую песню. Иванов какое-то время провожал их глазами, а затем шагом поехал на север. После прошания тело болело так, что быстрее ехать он просто не мог.

Может, и правда, время лучший из лекарей. Народ редко ошибается в своих премудростях. Вот только Антошке с каждым шагом коня становилось все хуже и хуже. Тряска явно не шла на пользу отбитым плечам, а ребра болели так, что каждый вздох был подвигом.

Иванов терпел очень долго, пока город не исчез окончательно из виду. Тогда он убедился, что поблизости никого нет, кое-как сполз с коня, стащил с себя кольчугу и поддетые под нее одежды. Тело было столь густо покрыто синяками, что казалось синим, словно у выставленного в магазине цыпленка. Хорошо хоть рядом у небольшой рощи протекал ручей, и Антошка с наслаждением погрузился в его прохладные воды.

Он так и задремал, лежа в ручье, а когда проснулся, солнце уже стояло высоко. Сон и вода вызвали в организме крупную дрожь, но греться в лучах светила Иванов побоялся. Он лишь подумал, что будет, если загар ляжет на свежие синяки, и потому предпочел чуть подвигаться в тени деревьев. Движение тоже вызывало боль, вот только замерзнуть летом было обидно. Приходилось терпеть, как каждому богатырю, зато потом, едва сошла гусиная кожа, Антошка втер в грудь и плечи подаренную на прощание лечебную мазь, напялил рубаху и взгромоздился на коня.

Трудно назвать дорогой перемещение по не размеченным даже тропинками бескрайним просторам, но путь теперь был значительно легче. Вновь стали попадаться деревни, и сердобольные крестьянки кормили проезжего богатыря до отпаду. Весть о шалостях Чизбурека неведомыми путями стала известна всем жителям княжества, поэтому присутствие в поселке богатыря позволяло провести в покое хотя бы одну ночь. Соответственно и Иванов был не в обиде. Ночевки проходили под крышей, как-то раз Антошка принял баню, так что у него были все основания для довольства.

Если бы еще кто-нибудь мог указать дорогу в царство Кощея! Но в ответ на вопрос мужики лишь показывали руками одновременно в разные стороны, спорили между собой до хрипоты и не рождали в тех спорах никакой истины. Сколько людей — столько и мнений. Никто костлявого злодея сам не видел, в царстве его не бывал, и потому все руководствовались одними предположениями.

Антошка вконец запутался и надеялся больше на свою звезду, чем на советы многочисленных доброхотов. Судьба сама должна свести его с Кощеем, не прямо сейчас, так чуть позже. Как учит нас главное отображение жизни — кино, любая история обязательно заканчивается поединком героя с главным негодяем. Так, может, не стоит переживать понапрасну? Все равно поединок неизбежен, даже если Иванов надолго застрянет в какой-нибудь деревне. Тогда Кощей непременно объявится там в силу какой-либо случайности. Если Магомет не идет к горе, то гора рано или поздно придет к Магомету.

Запоздало подумав об этом, Иванов невольно пожалел, что не присоединился к Барбусу и Полкану в их лихом набеге. Хоть бы время провел с пользой, а то и с выгодой. Добычу Чизбурек захватил немалую, и не грех заставить его поделиться. Настоящий герой должен не только мир от всякой нечисти спасать, но и выгоду свою блюсти. Герой — это человек, борющийся против всякого Зла, но не за Добро, а за себя. Иначе он просто блаженный. Или святой.