Согласно новому закону, власти имеют право конфисковывать химические компоненты, используемые для производства наркотика. Закон также ужесточает наказание за перевозку и транспортировку компонентов «мета» и за владение оборудованием для его производства.

Среди других предусмотренных мер – создание общенациональной компьютерной базы данных для наблюдения за освобожденными из тюрьмы. Кроме этого, 221 миллион долларов выделяется на программы по предотвращению насилия по отношению к детям и на помощь семьям убитых при исполнении служебных обязанностей сотрудников правоохранительных органов.

На столе дымился черный кофе, пузырилась в ледяной бутыли содовая, и виски «Фор роузис» многообещающе золотился…

А вокруг стола – ликующая-маркиза Кондепассе, сдержанно улыбающийся фальшивомонетчик и мошенник Лоренцо, непроницаемо сухой немец, спокойный и надежный убийца Рудди Кастль.

Удручающее убожество стандартного номера в маленькой гостинице. Здесь люди не живут, здесь ночуют одну ночь, хозяева не рассчитывают, что кто-то приедет сюда снова. На стене единственный знак уюта – две совершенно одинаковые и очень плохие репродукции Сислея.

Но, слава Богу, есть стаканы, а в коридоре холодильник со льдом.

– Ну что, выпьем за встречу? – спросил Хэнк. – И расскажете заодно, как живете, как дела…

– Какие дела? – завопила Магда. – Мы здесь вторую неделю бесимся от безделья! Мы от тебя ждем новостей!

Хэнк кивнул:

– Есть новости… Налейте по стаканчику…

Рудди разлил всем виски, звякнули кубики льда о стекло. Хэнк поднял бокал:

– Давайте выпьем… Я хочу сказать вам – нельзя плавать ближе к берегу, нельзя летать пониже к земле, нельзя врать помаленьку, нельзя шалить понемножку! Если ты врешь, ложь должна быть беспредельна и громоподобна! Если ты шалишь, то твои безобразия должны заслонить небо. Давайте выпьем за то, чтобы наши дела закрыли солнце для половины мира!

Все чокнулись.

– Рассказывай! – нетерпеливо подталкивала Магда.

– Недели через две-три сюда придет большой груз товара. Мы будем участвовать только в его получении и сопровождении до оптовых дистрибьюторов. Дальше наша миссия кончается, кроме сбора денег. Деньги будем получать мы. Впредь мы никому это перепоручать не станем…

– Вот это прекрасно! – потер руки Лоренцо. – А в чем же наша великая шалость?

– А об этом и будет наш разговор! – Хэнк поудобнее уселся в жидком гостиничном кресле. – Деньги нам нужны для проведения той акции, ради которой я прожил всю эту жизнь. Я хочу взорвать Нью-Йорк…

Бойцы изумленно смотрели на него.

– В каком смысле? – завороженно спросила Магда.

– В самом прямом. Я хочу осуществить одномоментно две операции – взять Нью-Йорк в клещи! На юго-востоке, в Квинсе, шоссе Рокавей-тернпайк – трасса 878 огибает аэропорт Кеннеди. Здесь 878-я подходит вплотную к летному полю. Посадочный коридор для прибытия самолетов пролегает перпендикулярно к шоссе. В этом месте высота полета лайнера над дорогой не больше ста футов – с земли видны в иллюминаторах лица пассажиров. Я хочу сбить самолет израильской компании «Эль-Аль» на подлете к аэропорту Кеннеди…

Еудци Кастль захлопал в ладоши:

– Замечательно!

– Гениально… – прошептала Магда.

– В бильярде это называется «удар на две лузы», – захохотал Лоренцо. – В Нью-Йорке грохнется, в Тель-Авиве откликнется…

– Мы взорвем его ракетой «земля-воздух» из кузова грузовика, который будет ехать по Рокавей-тернпайку. Моя задача не просто совершить эти грандиозные акции – мы должны уйти все четверо невредимыми с места катастроф. Мы не имеем права погибнуть, мы не камикадзе! Мы должны продолжить нашу борьбу!

Магда взяла его за руку:

– А что ты имеешь в виду под второй акцией?

– Мы должны будем разделиться. Самолет «Эль-Аль» прибывает по расписанию в шесть пятьдесят – шесть пятьдесят пять вечера. Пока одна группа будет на подлете принимать «боинг», вторая группа нанесет сокрушительный удар на севере. Разрыв во времени нанесения ударов должен быть не больше пяти минут – нельзя дать им опомниться. Грузовик с тонной взрывчатки поедет через мост Джорджа Вашингтона. На середине моста грузовик остановится, водитель включит взрывное устройство и бросит машину. Следующий за ним мотоциклист, – Хэнк ткнул пальцем в Рудди, – подберет товарища. За двадцать секунд в любом трафике вы проскочите до конца моста. Через минуту на мосту в пробке застрянут тысячи машин. Вот все их вместе с центральным пролетом моста вы поднимете в воздух, а потом обрушите в реку… Как вам мой план? – окинул Хэнк глазами подчиненных.

Те потрясенно молчали и восхищенно щелкали языками.

– Вот это дело! Вот это дело по.нам! Это не сытое бюргерство! – закричала Магда.

– Это будет большой хлопок, – восхищенно сказал Лоренцо и счастливо заулыбался. – Ты знаешь, Хэнк, я так рад! Ведь это дает нам смысл жизни! И если не повезет – погибнуть не жалко! Дело того стоит!

Хэнк заулыбался:

– Не говори чепухи, сынок! Вершина безумия, пик мании величия – вся эта болтовня о смысле жизни, о пределах бытия, о возможности нового воплощения!

Какой там смысл? Живи! Вся наша житуха – низшая биология! Закончен цикл – все!

Все мы – в жопу! В перегной вселенной! Пока мы живы – будем воевать! И побеждать, выживая в бою!…

– Главное, что это вполне исполнимо! Как все гениальное – это просто! – сказал Кастль и задумчиво добавил:

– Я тут контактовал с арабскими ребятами.

Они ищут таких партнеров, как мы. Естественно, мы ничего конкретного друг другу не сказали, но мне показалось, что они хотят взорвать Всемирный торговый центр.

Ты, Хэнк, не хочешь поговорить с ними?

– Никогда! – отрезал Хэнк. – Я с арабами не имею дела – не верю им и не уважаю. Мы и сами справимся…

– Их убили не менее семидесяти двух часов назад, – сказал Гордон Марк Александрович.

Нарик лежал ничком, широко раскинув руки, уткнувшись в пушистый ковер.

Кожа со спины аккуратным квадратом – от лопаток до поясницы – была срезана, и зрелище это было, конечно, не для слабонервных. Кровь спеклась, и рана на спине стала похожа на свежую заплату на мостовой.

– Черный квадрат, художник Кандинский, – важно сказал грамотей Любчик. – Жанр – криминальный модернизм…

– Иди-ка лучше займись водителем, – прогнал я нашего штатного остроумца.

Водитель и телохранитель Нарика – Автандил Купарадзе – был привязан к стулу и убит выстрелом в затылок. В сенях лежал труп охранника, заколотого одним ударом – в шею. Больше никого мы здесь не нашли. Дом был полон следами поспешного бегства – входную дверь не заперли, кое-где горел невыключенный свет, на столе стояли окаменевшие закуски и открытые бутылки. Забродило шампанское в бокалах и походило на мочу, приготовленную для анализа.

Куклуксклан заметил:

– Судя по стилю работы, это или вьетнамцы, или китайцы. Знакомый почерк…

Гордон сказал:

– Кожа снята с тела убитого профессионалом. Это мог сделать или хирург, или очень опытный человек…

В комнату вернулся Любчик, помахал мне рукой:

– Командир Ордынцев, не хочешь взглянуть?

Я поднялся со стула в углу гостиной, откуда наблюдал безрадостное зрелище разгрома и побоища. В коридоре оперативники, не найдя ключа, вышибли дверь в соседнюю комнату. Здесь не было никакой мебели, на полу валялся тюфяк, в углу дгояло пустое вонючее ведро, и от батареи отопления до середины комнаты тянулась толстая цепь с замком-кольцом.

– Вот здесь они держали Бастаняна, – сказал Любчик.

– В следующей комнате, по-видимому, спальня Нарика. Иди и обыщи там каждую щелочку, – сказал я.

Вернулся в гостиную, где Кит и К.К.К. писали протокол.

– Тут их было полно, – сказал Кит. – Они после нападения убийц – те, кто остался в живых – отсюда разбежались…