Я прошел не спеша через сквер и остановился у грязного пустого фонтана. Где-то, пока не различаемые мной, в разных позициях группировались патрули наблюдения – пешие прохожие и оперативники в машинах, готовые принять меня под опеку в любой точке по всей окрестности.

И хотя я знал, что человек, к которому я пришел, уже наверняка пасется здесь давно – взглядом щупает меня, опознает, оценивает, – а все равно я дернулся маленько, когда коренастый здоровяк средних лет крепко взял меня под руку.

– Здравствуй, Сережа, здравствуй, друг!

Я отодвинулся на шаг, высвободил руку и лениво ответил:

– Здорово, мой дорогой, старинный, безымянный, неизвестный мне дружбан…

Мой новый корешок – шестипудовый комод со стенобитным рылом – добродушно засмеялся:

– Все смешалось в доме Обломовых! Без пол-литра не понять – кто друг, кто враг…

– Это точно! Упаси Господь от друзей, а от врагов сами отмахнемся…

А друган мой новый тянул меня за руку:

– Идем, пройдемся маленько! Чего стоять без толку?

– Пойдем, – согласился я, понимая, что он хочет проверить мои хвосты в движении. Сейчас наше сопровождение – его и мое – превратится в слоеный пирог.

Мы вразвалку прошли переход к станции метро «Охотный ряд», миновали ее, пересекли Дмитровку и лениво шествовали мимо Государственной Думы – в сторону Тверской.

– Расскажи, как дела… Что слыхать? – доброжелательно предложил этот гусь и улыбнулся неосторожно – растянул сухие пленки губ и обнажил две желтоватых костяных пилы.

– А не твое это дело, не касаются тебя мои дела, – ответил я ему тоже доброжелательно, с улыбкой. – Я жене и начальству про свои дела не докладываю, а уж тебе-то…

– Так это ж ты мне звонил, а не я тебе! – обиделся этот брутальный кабан.

– Я не тебе звонил, а Коту Бойко. Ты предложил встретиться, посмотреть на меня. Посмотрел?

– Посмотрел!

– Доволен?

– Не сильно как…

– Это твои проблемы. Можешь связать с Котом?

– Зависит от обстоятельств… – неопределенно сказал он.

– Например?

– Хочу знать, например, зачем Кота ищешь. Ты ведь от Серебровского притопал?

– Так! В общем, с тобой понятно, боле-мене. Ты Коту сказал, что я его ищу?

– Сказал, – не моргнув ответил диспетчер. – Просил выяснить обстановку…

– Что ты мне лечишь мозг этой чепухой? Что ты мне пар продаешь?

– Как просил Кот – проясняю ситуацию.

– Ты меня за кого принимаешь? Ты со мной не боишься играть в такие игры? – спросил я по возможности внушительнее.

– Не боюсь, – усмехнулся нахально мой приятный спутник.

– Зря…

– Коли ты такой грозный, что же ты такой нервный?

– Оттого, что не могу пока сообразить – что у Кота с тобой общего?

А он печально сказал:

– Кот вчера по глупости человека замочил. Я ему сейчас помочь стараюсь…

В этот момент у него в кармане раздался звонок сотового телефона, он вынул трубку и нажал кнопку.

– Слушаю… Да… Ага, понял… Повтори это снова, – и протянул к моему уху трубку, из которой внятно раздавался быстрый сиплый голосок:

– …Повторяю… За вами идет наружное наблюдение…

Мой обормот проговорил в микрофон:

– Понял тебя, понял… Продолжай работу… – выключил телефон, убрал в карман и сказал огорченно: – Неискренний ты человек, Сергей! Я к тебе с сердечной просьбой от друга, а ты наружку за собой тянешь.

– Ну да, это ты меня ловко ущучил! – захохотал я. – Ты ко мне на свидание с цветами, а я с охраной. Просто срам…

– Нехорошо, Сережа, – удрученно покачал он головой. – Эх, беда нам с нами, трудный мы народец…

Я похлопал его по плечу:

– Слушай, новоявленный друг, до того как тебя вышибли из Конторы, ты наверняка в идеологическом управлении служил. Там полно было вот таких мокрушников-моралистов… Значит, хочешь помочь Коту?

– Хочу, – кивнул сентиментальный хмырь. – С твоей помощью. Надо, чтобы Кот тебе поверил… Надеюсь, не сдашь друга за сдобные коврижки серебровские?

– Не сдам, – пообещал я. Потом нагнулся и стал мерить по асфальту раздвинутыми пальцами – вершками – длину башмака этого урода.

Он отодвинулся и настороженно спросил:

– Ты чего?

– Размер белых тапочек прикидываю. У нас – по предварительному заказу… А связи с Котом у тебя нет, ты его сам ищешь.

В переговорный офис мой помощник Кузнецов привел ко мне на встречу избирательную команду имиджмейкеров – толпу разношерстных людей неопределенных возрастов, полов и внешностей. Их руководитель Краснов, молодой, длинный, лысый парень в небрежно дорогой одежде, ласковый нахал и въедливый шут, комментировал задачу:

– Я надеюсь, Александр Игнатьич, вы представляете объем затрат на такую кампанию…

Он смотрел на меня с жадным взволнованным вниманием, он ловил флюиды моей реакции, пытаясь точно определить денежную щель, через которую надо юркнуть, – не продешевить, но и не разозлить меня дороговизной своего дурного товара – ассорти из говна с запахом весенних фиалок.

Я кивнул наконец, и он бросился:

– Сейчас эта сумма превышает 10 миллионов долларов. Она включает расходы на связь, транспорт, гостиницы, избирательные офисы, вознаграждения полезным людям и оплату медиа-звезд, сценаристов и режиссеров массовых действ, гонорары журналистам и главным редакторам, оплату газетных полос и телевизионного времени, зарплату и бонусы создателям основного рекламного мифа – брента…

– Я вас понял, – перебил я Краснова. – Проект сметы представьте финансовому директору Палею. Курировать вашу деятельность будет Павел Сергеевич Кузнецов. Вы подчиняетесь ему безоговорочно…

Вдохновленный Краснов ощутил точку опоры и запел:

– В рамках продуманного нами брента – мифологической программы вашей жизни и деятельности – аналитики, социологи, имиджмейкеры и спичрайтеры предложат вам беспроигрышную модель поведения. Вы будете говорить, выглядеть, поступать как политик следующего тысячелетия, но знающий и болеющий о сегодняшних нуждах народа…

Команда алчных проходимцев возбужденно-восхищенно гудела, как привлеченный сладким ароматом рой. Они уже обоняли запах денег.

Мой будущий брент – выдуманная чепуха, пустое колебание воздуха, гнилой пар истертых слов – явился для каждого из них сотворением своей маленькой, но совершенно реальной мечты. Жратва в ресторане «Царская охота», автомобиль «ссаньё», длинноногая лярва из топ-модельной фирмы, отпуск на Канарах. Что там еще их занимает? Что еще они мечтают получить за эти копеечки? Ах, эти соблазнительные копеечки!

Конечно, деньжата – очень нужная штука и чертовски приятная! Это вкусная еда и красивая одежда, нормальная лечеба для родителей и разумная учеба для детей. Это развлечения, увлечения, удовольствия.

Им невдомек, что это не деньги, а потребительские средства. Нечто совсем иное.

Они пока не знают, что такое настоящие деньги.

Они не ведают, что деньги – величайший дар Господен, который он дал нам в утешение за то, что смешал языки на Вавилонской стройке и разобщил нас навсегда. Это был дар-утешение, которое должно было соединить одним интересом разных людей.

Те, кому судьба вручила настоящие большие деньги, сделав их жрецами вечного служения, удивительными художниками – творцами денег, вот они-то знают, повседневно чувствуют величие, неповторимость этого магического дара, следующего сразу после выпавшего счастья родиться на свет.

Они – мудрецы и дураки, великие и ничтожные, прекрасные и отвратительные – окружили деньги легендами, предрассудками, жгучим презрением и страстным вожделением. Для тех, у кого нет денег, они наняли нищих гениев – ученых и поэтов, которым поручили воспеть и разоблачить мистическую власть денег. Деньгами – как архангеловской дланью – они разжигают войны и создают миры, возводят города и стирают государства.

Деньги – это сладость власти.

Острое счастье любви.

Сумасшедший полет творчества.