"Форда” на стоянке не оказалось, по всей видимости, на нем уехал в Уотертаун Клемент, поэтому я взял “шевви”.

По дороге я корил себя за то, что совершенно забыл про Элис. Нет, серьезно, я не забыл ее, я просто о ней не вспомнил. Ну, просто смешно.

Я вспомнил о снедавшей меня утром тоске, которая, кстати, еще не совсем развеялась. Не кроется ли ее причина в Элис? Я рассматривал свою утреннюю депрессию как нечто неизбежное, сопутствующее переменам в жизни. Не связано ли это с Элис?

Для начала я попытался постучаться к соседям, в маловероятной надежде, что Элис осознает, какая опасность ей угрожает, и начинает, наконец, вести себя разумно. Направляясь к соседскому дому, я пытался вспомнить имя его хозяйки — Элис однажды его упомянула. Миссис Креммел? Миссис Креммер? Что-то в этом роде. Но точно я не мог вспомнить, и оно не значилось на дверной табличке, так что придется обходиться без него. Я позвонил.

Мне открыла низкорослая, невероятно толстая женщина. Обдав меня холодом, она недоверчиво взглянула на меня из-под тонких черных бровей. Я произнес:

— Извините за беспокойство. Элис Макканн здесь?

— Ошиблись домами, — сказала она, — соседний дом, — и захлопнула у меня перед носом дверь.

Хорошенькая соседка, ничего не скажешь. Неудивительно, что Элис, невзирая на опасность, предпочитала оставаться дома.

Невзирая на опасность? Теперь эти слова пульсировали у меня в мозгу все время, пока я шел к дому Элис. Осталась ли Элис дома, невзирая на опасность, или просто она о ней не знала? Где-то в городе Уиттберге бродил мужчина — или женщина? — привычнее считать убийцу мужчиной, — который дважды совершил убийство. Если убийца замыслил третье убийство, то как можно предотвратить его? Никак? Ведь третьей жертвой должна была стать Элис. Ей тоже известно о его преступлениях. Он еще не знает, что эти сведения уже стали достоянием слишком многих людей. Он уже не сможет убивать дальше. Теперь ему самое время спасаться бегством, но он пока этого не знает. Он надеялся, что последнее, третье, убийство послужит гарантией его безопасности. Убийца был умен и все рассчитал точно: так или иначе, к разоблачениям причастна Элис. Либо она помогала Гамильтону, либо Гамильтон докопался до сути сам и поделился секретом с Гаром Джефферсом, а тот рассказал обо всем Элис. Следовательно, Элис в любом случае должна по замыслу убийцы отправиться в небытие вслед за Чаком и Гаром.

Однако Элис не верила в грозящую ей опасность. Подобно мне, она была не подготовлена к жизни затравленного существа. Я не верил в чудовищные преступления властей, даже когда меня избивали в полицейском управлении. Сейчас Элис в своем доме, в родном городе не могла ощущать себя затравленным существом. И даже я в это по-настоящему не верил. Я был здесь, чтобы защитить ее, но это была, в сущности, лишь видимость защиты, суета, подобная тому, как чрезмерно заботливые мамаши заставляют своих детей надевать галоши при виде пасмурного неба.

Но сейчас, шагая по тихой, залитой солнцем улице, я вдруг осознал грозившую Элис реальную опасность. Какой глупостью, нет, сущим безумием была сама мысль о возвращении Элис прошлой ночью домой! Мы обязаны были снять ей номер в мотеле и поручить Джорджу охранять ее днем и ночью, а ее местонахождение должно было держаться в строжайшем секрете от всех. Нельзя противостоять заряженному револьверу презрительными сентенциями о мелодраматичности ситуации. У револьвера есть неопровержимый аргумент — он может вас убить.

Оставшуюся часть пути к дому я проделал бегом. И жал на кнопку звонка до онемения пальца.

Элис оказалась дома. Она была жива. Просто она проявляла осторожность и открыла дверь только тогда, когда, осторожно выглянув в окно, убедилась, что это я.

Стал бы я стрелять в окно, если бы был убийцей?

Я ворвался в дом, как человек, спасающийся от погони, и с грохотом захлопнул за собой дверь. Элис смотрела на меня, потом испуганно спросила:

— Пол, в чем дело?

— Ты должна отсюда уехать, — сказал я, — немедленно, собирай чемодан и поехали.

Она смотрела мимо меня на дверь расширенными от страха глазами.

— А что там случилось, Пол?

— Ничего. Я не знаю. Может быть, что-нибудь...

— Ладно, что тебя так расстроило?

— Я просто думал. Рассуждал. Пошли.

— Пол, подожди Я схватил ее за руку и потянул к лестнице.

— Просто чудо, что ты еще жива.

— Пол, пожалуйста, подожди немного. Я ждал, но, обуянный жаждой немедленных действий, не мог ничего толком ей объяснить.

— Я здесь в безопасности. Пол, — сказала она. — Я действительно в безопасности. Ты боишься за меня?

— Конечно я боюсь за тебя!

— Но мне здесь безопаснее всего, Пол, — благоразумно сказала она. — Он не посмеет вернуться сюда. Откуда ему знать, что за домом не следит целый наряд полиции? Я здесь как барашек, предназначенный для льва, поэтому он не посмеет ничего сделать. Будет хуже, если ты увезешь меня в какое-нибудь другое место и попытаешься установить охрану, это только испортит дело. Убийца выследит меня и, невзирая на охрану, легко расправится со мной. А здесь он абсолютно уверен, что меня охраняют. Неужели ты этого не понимаешь?

— Но здесь нет никакой охраны!

— Но он этого не знает.

В тот момент соображения Элис показались мне излишне сложными, и я подумал, что все предшествующие действия убийцы отнюдь не свидетельствуют о его хитроумии. Первый раз он убил на стоянке, где было полно народу, а второй раз явился прямо в дом жертвы. Он, несомненно, был весьма хитроумен и изобретателен в бухгалтерском деле, а убийцей он был вполне банальным и заурядным.

Но прежде чем я успел ей объяснить все это, она продолжала:

— Кроме того, очень скоро у него не будет необходимости убивать меня. Для этого больше не будет причин. После того, как вы поговорите с мистером Флейшем и вернете ему книги.

— Они уже разговаривали с Флейшем, — сказал я.

— Прекрасно! Ну и что?

— Но он-то еще этого не знает! Флейш не получит книги до выхода вечернего выпуска “Путеводной звезды”.

— Но до тех пор ты можешь меня защитить.

— Из меня тот еще защитник получится.

— Не надо себя недооценивать, Пол. — Она провела пальцем по моей щеке, взгляд ее стал теплым и нежным. — Пошли в гостиную. Расскажи мне все о встрече с Флейшем.

— Меня там не было, — ответил я, позволяя ей сменить тему и увести меня в гостиную. — Я знаю только по рассказу очевидца.

— Расскажи, что тебе известно.

Мы сели на диван, и я рассказал ей то, что узнал от Уолтера. Она была в восторге и уверена в полной капитуляции Флейша. В последнее время на фабрике поняли, что Флейш чувствует себя неуверенно. Прошли слухи, что Флейш опасается, как бы Макинтайры в своем прекрасном далеко не прослышали что-нибудь и не решили подобрать нового управляющего. Поэтому Элис была уверена, что Флейш действительно капитулировал и постарается избежать скандала. И точно так же она была уверена, что в данный момент Флейш пишет длинное письмо владельцам, стараясь убедить их, что вступление в АСИТПКР — это личная инициатива, и пытается это обосновать с административной точки зрения.

Я подумал, что она права. Я еще предположил, когда подумал об этом, что она была права насчет собственной безопасности здесь, у себя дома. Постепенно панический настрой и стремление срочно увезти ее улетучились, и, когда мы закончили разговор, Элис поставила пластинку и предложила потанцевать. Я с удовольствием согласился, понимая, что танцы это только прелюдия.

Мы вышли из дома в четыре часа дня и поехали в город, купив по дороге вечерний выпуск “Путеводной звезды”. На обратном пути она читала статью вслух. Статья была напечатана на первой полосе курсивом и озаглавлена: “Открытое письмо служащим Макинтайра”. Вот что она прочитала:

"Около двух тысяч лет тому назад греческий философ Гераклит писал: “В мире все постоянно изменяется”. Мир постоянно меняется, и мы сами постоянно меняемся. И в то же время верно, что мы стараемся сохранить то, что имеем и что умеем, потому что никогда нельзя сказать, будет та или иная перемена к лучшему или наоборот.