Литмир - Электронная Библиотека

— А вы были в Испании?

Я засмеялся и покачал головой.

— Нет, я же вам сказал, это было более чем в двух тысячах миль от нее.

— Ох, простите. — Внезапно она смутилась, как девчонка. И впрямь теперь ей можно было дать пятнадцать лет и даже меньше.

Тут я вспомнил свою первую встречу с Уолтером, когда выяснилось, что я намного моложе его.

— Я был в Сент-Луисе, — сказал я. — Не знаю, считается ли это место шикарным, но я там был.

Это вернуло ей хорошее настроение, и она сказала:

— А когда-нибудь были вы в Лос-Анджелесе?

— Нет, Сент-Луис самая западная точка, в которой я побывал.

— О, я мечтала бы поехать туда, — сказала она. — Я так хотела поступить в Калифорнийский университет. И увидеть Тихий океан, и, может быть, когда-нибудь побывать на Гавайях. Где вы собираетесь поселиться?

— Что?

— Когда закончите колледж. Где вы тогда собираетесь жить?

— Не знаю. Наверно, некоторое время проведу в Нью-Йорке. Мне хочется получить степень магистра в Нью-йоркском университете. А после этого — там, где получу работу.

— Но непременно в каком-нибудь большом городе, — убежденно сказала она. — Не в такой же дыре, как Уиттберг.

Я засмеялся:

— Нет, не в таком месте, как Уиттберг. В подобном городе не много найдется возможностей для экономиста. Она склонила голову набок и взглянула на меня, говоря:

— Вы не похожи на экономиста.

— А я пока еще им не стал, — заметил я ей. — А на кого я похож?

Она старательно обдумала вопрос и сказала:

— На учителя. На очень идеалистически настроенного молодого учителя, который хочет, чтобы все его ученики были прилежными.

Я усмехнулся:

— Как в книжках, да?

— Вы не думаете, что станете преподавателем?

— Не знаю. Может быть. Но сначала попытаюсь найти работу на каком-нибудь частном предприятии.

— А что, если вам придется улаживать конфликты в какой-нибудь нефтяной компании или что-нибудь в этом духе? — спросила она. Ее глаза снова сияли, и она всплеснула руками:

— Будете путешествовать по всему миру...

Побываете в Саудовской Аравии, Венесуэле и в Южных морях...

— А есть ли нефть в Южных морях?

— Ну ладно. Тогда в Северной Африке. А я буду вашим секретарем и повсюду буду сопровождать вас.

— Договорились.

Она отпила немного чаю и молча уставилась в стакан.

— Интересно, как можно стать стюардессой. Вы не знаете как?

— Нет, не знаю.

— Я видела в толстых журналах объявления о школах стюардесс, — сказала она. — Заочные, по переписке. Но наверно, это все мошенничество, как вы думаете?

— По всей вероятности, да.

— Если бы я была стюардессой, — сказала она, — у меня была бы квартира в Лос-Анджелесе. И быть может, я смогла бы посещать вечернее отделение в Калифорнийском университете. Мне всего двадцать семь, я еще не слишком стара для поступления в колледж.

— Конечно. Взять хотя бы меня.

Она внезапно встала и, не глядя на меня, спросила:

— Хотите послушать музыку?

— Конечно, замечательно.

Слева у стены стоял проигрыватель. Она включила его, затем достала стопку пластинок с полки под ней. Это была танцевальная музыка, и вся двадцати — пятнадцатилетней давности, но вся переизданная на долгоиграющих дисках. Там было много Миллера и несколько ранних похожих на Миллера альбомов Кентона времен Белбоа-Бич, несколько — Рея Фланагана и даже Рея Маккинли. Самый свежий из всех был альбом-переиздание Сотера-Финегена 1952 года.

Зазвучали мелодии Миллера, мягкие как маргарин, она убавила громкость, чтобы музыка не мешала нам беседовать, если мы захотим. Но она молча сидела на диване. Потом встала и подошла к проигрывателю. Она стояла чуть склонив голову набок, то ли внимательно слушая музыку, то ли погрузившись в свои мысли.

Она простояла так, пока слушала “Павану”, потом повернулась ко мне, но все еще не смотрела на меня.

— Я никогда не училась танцам, — сказала она. — Мне хотелось бы научиться танцевать. — Она говорила очень тихо и так же не глядя на меня, так что я не мог понять, предназначались ли ее слова мне, а потому промолчал.

Тогда она наконец посмотрела на меня и спросила:

— Не хотите меня поучить?

— Я не слишком-то хорошо танцую, — слукавил я. Я прекрасно танцевал на вечеринках. Однако ситуация явно не соответствовала желанию танцевать, но потом я подумал, что, скорее всего, смерть деда основательно выбила ее из колеи.

— Пожалуйста, — сказала она, — я вас очень прошу.

— Хорошо, — нехотя согласился я и под звуки “Серенады Солнечной долины” стал показывать ей основные па.

Я очень скоро обнаружил, что она лгунья не хуже меня. Она умела танцевать. И скорее всего, даже лучше меня, но искусно изображала неумелость или неловкость. Но так или иначе, ближе к финалу “Серенады Солнечной долины” она уже была в моих объятиях и мы легко двигались вместе, как будто танцевали вместе не один год.

Но рано или поздно экзамен завершается. Не прошло и четырех часов с момента убийства ее деда, я по уши увяз в расследовании убийства и сопутствующих ему интригах, но она хотела, чтобы я ее целовал, и я это делал. Она всячески давала понять, что желает моих ласк, и я обнимал ее, ласкал ее тело. Потом захотела, чтобы я взял ее на руки и отнес в спальню. Я не задавался вопросом, почему ей пришла в голову такая фантазия. Мне было на все наплевать, хотя я отдавал себе отчет в кощунственное™ наших действий. Я взял ее на руки — она была легкой как ребенок — и понес вверх по лестнице.

Она молча уткнулась лицом мне в шею, и, только когда я поднялся на верхнюю площадку лестницы, она пробормотала: “Направо”, чтобы я ненароком не отнес ее в комнату, где скончался дед.

Далеко внизу, в мире, который тоже не был реальным, продолжала тихо играть музыка. Скинув одежду, мы с Элис Макканн очутились на ее кровати. Волосы у нее на теле были сбриты, что подчеркивало сходство с ребенком, и это настолько поразило меня, что я не смог думать ни о чем другом. Она притянула мою голову к своим твердым маленьким грудям и плотно прижалась ко мне животом и закрыла глаза, а когда я вошел в нее, издала сладострастный стон. После этого “зверь с двумя головами” принялся самоотверженно трудиться, но это происходило уже в полной тишине.

Глава 18

На короткое время я задремал и, наверно, она тоже. Когда снова в прохладном полумраке ее спальни я открыл глаза, будильник на ночном столике показывал двадцать минут третьего, а Элис стояла около окна. Внизу окно было слегка приоткрыто, и легкий ветерок трепал занавески. На ней был белый махровый халат, и она стояла в три четверти оборота ко мне, сложив руки на груди и глядя вниз на панораму Уиттберга. Я смотрел на нее против света и поэтому не видел выражения ее лица.

Я пошевелился в постели, и она быстро обернулась:

— Ты проснулся?

— Да. — Я взглянул на свое голое тело и сел. Она подошла и села рядом, губы ее тронула мечтательная и вместе с тем грустная улыбка.

— Пол, — тихо сказала она, но не окликая меня, а вслушиваясь в свой голос, произносящий мое имя. Потом осторожно положила ладонь мне на колено и тихо спросила:

— Ты меня любишь?

— Не знаю, — честно признался я. Я слишком был взбудоражен и ошеломлен, чтобы успеть разобраться в своих чувствах.

Но ей понравился мой ответ, и она улыбнулась.

— Я тоже не знаю, люблю ли тебя. Но надеюсь, что люблю. Или полюблю. И ты тоже меня полюбишь.

Я с трудом подыскивал нужные слова, но не находил. Ко мне вернулась ясность мысли, и мною начинала овладевать паника.

Она между тем продолжала, не дожидаясь моего ответа.

— В старших классах со мной творилось что-то невероятное, — сказала она все тем же тихим мечтательным голосом. — Стоило какому-нибудь парню дотронуться до моей груди, и я готова была в кровь расцарапать ему лицо. — Она взглянула на меня, улыбнулась и покачала головой. — Однако я не была девственницей, — сказала она. — Ты это понял.

32
{"b":"28846","o":1}