— Кажется, я понимаю, в чем суть, — не очень уверенно сказал Дайен. — Зачем такой человек взвалил на себя такое бремя — ребенка?

— И вскоре после этого исчез.

— Если верить Дикстеру, Панта высадился на необитаемой планете где-то далеко за пределами нашей галактики. Есть некоторые основания полагать, что он взорвал свой космоплан, чтобы избежать медленной и мучительной смерти от удушья.

— Нет, — с сомнением покачал головой Саган. — Я и тогда отнесся к этому скептически. Только не Панта. Он был из тех, кто борется за выживание до последнего вздоха. Такую «смерть» было бы слишком легко «подделать», сфальсифицировать. Тела пилота нет. Лишь обломки корабля парят где-то в космосе.

— Кто-нибудь расследовал причину и обстоятельства его гибели?

— Конечно, сир. Его смерть явилась необыкновенной сенсацией, загадкой века. Весьма обстоятельно обсуждались свидетельства того, что он сам взорвал себя. Один простой факт окончательно убедил всех, что Панта действительно погиб.

— Какой же?

— Никто и никогда больше не видел его и ничего о нем не слышал, — пожал плечами Саган. — Если бы он был затворником, если бы избегал славы, — продолжал Саган, — люди поверили бы, что он инсценировал собственную смерть, исчезнув из поля зрения. Но Панта был знаменитостью. Он привлекал к себе всеобщее внимание, и это нравилось ему. Телезвезда! Его имя было на устах у сотен миллионов людей по всей галактике! Исчезновению такого человека из поля зрения общественности было только одно объяснение — его нет в живых.

— Вполне возможно, — не сразу сказал Дайен, — или он открыл нечто столь ценное, что возместило бы его потери, нечто такое, чего он не хотел делить ни с кем другим.

— Сына короля, — тихо произнес Саган.

— Незаконнорожденного сына короля, — возразил Дайен. — Плод преступной любви, результат кровосмешения. Его никогда не признает ни одно общество во всей галактике!

— Однако это мальчик королевского происхождения. Верно, ваш кузен может оказаться слабоумным, генетическим несчастьем, выродком, но может оказаться и генетическим чудом.

Дайен взглянул на свою правую ладонь, на вспухшие шрамы и потер их левой рукой.

— Болят, сир? — спросил Саган.

— Да, — с огорчением ответил Дайен. — Болят. Каждый раз, как я прикасаюсь к гемомечу, боль становится все сильней и сильней. И сны вижу чаще. Но как вы узнали?

Саган вытянул вперед свою правую руку, поднял длинный рукав своей сутаны и показал Дайену ладонь.

— Значит, и у вас… — сказал Дайен. — Но как, как он делает это?

— Не забывайте про гемомеч. Я уже когда-то говорил вам: те, кто имеет доступ к нему — если они сильны, — приобретают могущественное влияние на умы других людей.

— Меч? Но как же мог он получить доступ к нему?… — Помолчав, Дайен сам же и ответил на свой вопрос: — Панта!

— Именно. Может быть, в этом — наиболее веское доказательство, что Гарт Панта не погиб двадцать восемь лет назад где-то в космосе.

— Но вы же не прикасались к гемомечу! Ваш меч был уничтожен. Если бы… — Дайен запнулся, не решаясь продолжать.

— Если бы я не вернулся на прежнюю стезю? Нет, сир. — Саган снова опустил вниз длинный, просторный рукав своей сутаны, разгладил грубую ткань и спрятал в рукаве руку. — Я принял обет послушания, когда получил свое новое имя. Тогда же я поклялся, что никогда в этой жизни моя рука не прикоснется к смертельному оружию. Этой клятвы я никогда не нарушал и не нарушу. Много лет я не брал в руки кровавого меча. Наш кузен — он и со мной в родстве, хотя и дальнем, — смог установить связь со мной. Это была некая грубая разновидность ментального общения.

— Но зачем он делает это, милорд? Чего он хочет?

— Вспомните прошлое, Дайен, — подумав, ответил Саган. — Вспомните семнадцатилетнего юношу, который похитил космоплан и улетел на нем, чтобы встретить Командующего, виновного в смерти сотен людей, а также в смерти человека, которого этот юноша безмерно любил. Вы помните этого юношу, Дайен? Когда он явился ко мне, то рисковал не только своей собственной жизнью, но и жизнью своих друзей. Зачем тот юноша шел на такой риск? Зачем явился он ко мне? Зачем нашел меня?

— Я хотел знать правду, — сказал Дайен, как будто оправдываясь и чувствуя себя обвиненным в совершении преступления. — Кто и что я был тогда?

— И только, сир? Других объяснений у вас нет?

Дайен не ответил на этот вопрос.

Саган взял руку короля в свою, дотронулся до правой ладони Дайена, до шрамов. Прикосновение милорда было мягким, даже нежным, но Дайен вздрогнул от боли.

— Вас влекло ко мне, как комету влечет к солнцу. Вы не знали, зачем пришли, но вы искали… до тех пор пока ваша нога не ступила на мой корабль. И тогда вы узнали, поняли. Вы хотели того же, чего и я, Дайен. Вот зачем вы и пришли ко мне. По той же причине пришел и ваш кузен.

— Проклятье нашей крови, как сказала мне однажды леди Мейгри. — При этом воспоминании по лицу Дайена скользнула мимолетная грустная улыбка. Он покачал головой, возвращаясь из прошлого в настоящее. — Но если это правда, милорд, то почему этот кузен — если он действительно тот, за кого выдает себя, — ждал? Мне кажется, он мог бы уже сделать выбор. Что скажете, милорд?

Саган не отвечал. Он вдруг отошел от короля. Теперь он стоял спиной к Дайену и смотрел в окно. В мерцающем свете звезд Дайен видел, как Командующий сжал правую руку в кулак с такой силой, что рука задрожала. Суставы пальцев побелели, как будто обнажились кости. Отраженное в окне лицо Сагана было суровым и холодным.

Холодным, как планета, на которой умерла леди Мейгри, как те похоронные дроги, которые он сделал для нее.

У Дайена до боли сжалось сердце. Назвав ее имя, он не подумал о том, что это может причинить боль человеку, любившему ее, человеку, на руках у которого она умерла.

«Что я могу сказать? — подумал Дайен. — Как смогу я его утешить? И есть ли такие слова, которые могли бы смягчить его горе? Лучше мне ничего не замечать, — понял Дайен. — Сагану было бы неприятно мое участие. Ему не нужны ни мое сочувствие, ни — тем более — жалость».

Дайен отошел к противоположной от Сагана стене и налил себе стакан воды. Медленно выпил воду. Наверное, вот так же тяжело было бы и ему самому потерять Камилу. Но еще страшнее знать, что ты виновен в смерти той, которую любил. Дайену вспомнился страшный сон: упавшая рядом с ним девушка-оруженосец, удары врагов, обрушившиеся на нее, и он — бессильный помочь ей.

— Вопрос в том, сир, что вы теперь предпримете, — неожиданно близко прозвучал резкий голос Сагана.

Дайен вздрогнул и чуть не расплескал из стакана остатки воды. Быстро поставив стакан на место, он прогнал от себя припомнившийся ему сон и повернулся лицом к Командующему, который молча и незаметно подошел и остановился позади короля.

— Что вы имеете в виду, спрашивая меня об этом? — спросил Дайен, раздраженный тем, что вопрос Сагана застал его врасплох. — И что я могу сделать? Даже если этот кузен существует, — а у нас нет доказательств, что это так, одни лишь предположения, — мы не знаем, где он…

— Он существует, Ваше величество. В этом нет сомнений. И нам известно, где он: на планете Валломброза.

— Нонсенс. Это мертвая планета. Там ничего нет…

— Ничего подобного, сир. Это нам внушили мысль, что там ничего нет.

— Хорошо, милорд. Что бы стали делать в такой ситуации вы? — спросил Дайен, теряя терпение. — Что бы вы мне посоветовали?

Саган молча смотрел на Дайена, как будто бы оценивая его силы.

— Вы действительно хотите этого? — спросил он наконец.

— Да, милорд, — вздохнул Дайен. — Позволю себе предположить, что именно потому вы и решили явиться ко мне.

— Это не я решил явиться к вам. Мне приказали, — с горечью возразил Саган. — Но теперь, раз уж я здесь, я дам вам совет, хотя и сомневаюсь, что вы его примете.

Саган достал спрятанный под сутаной темный драгоценный камень. Резким движением своих сильных рук он разорвал цепочку и протянул камень Дайену.