— Кто они такие?

— Я знаю, о ком ты спрашиваешь, Драко. Но эти звери — вы. Сам скоро увидишь. Я же говорил о наших господах, о тех, чьего возвращения так ждали, и кто теперь объявлен Злом, кого проклинают на всех углах моего обожаемого Золотого Града. Первыми сюда пришли братья Нергаль и Энлиль, затем светлоликая Нинту. А после они кликнули Сина и Адада. Последним вошел Шамаш, занявший трон подле великого Адада. Так было…

Драко кашлянул. Слова незнакомца звучали вязко, неторопливо, словно строки из какого-то эпоса, эпоса древнее, чем сама земля. Имена, впрочем, оказались странно знакомыми.

— Нинту, — сказал Драко. — Я даже знаю, какую часть Сомнии она себе забрала.

— О да, — гость улыбнулся, так ласково, растерянно и задумчиво, словно вел речь о каких-то неописуемо добрых, милых и приветливых родственниках. — Она взяла себе земли Полудня, и много, много веков все ели с ее рук, с ее благословенных ладоней. Хлеб, чечевица, виноград, яблоки, абрикосы, козье молоко и сладкое мясо, шерсть, шелк…

— Лен, — Драко кивнул. — Так вот кто был первым здесь, на этом острове?

— Были и есть.

— А куда отправились ее братья? Нет, не говори. Можно и так догадаться. И они жили в мире, долго и счастливо? И? Где они теперь, твои шестеро королей?

— Они не были королями, — сказал незнакомец почти оскорбленно. — Но они оставили землю правителям грядущего.

— То есть, вам, — не без яда вставил Драко.

— Как ты узнал? — с любопытством спросил гость.

— Не нужно быть семи пядей во лбу. То, что с тобой случилось, мне описала одна благородная леди…

— Владычица Рубина?

Драко устало кивнул.

— Она знает об этом не больше других… просто… болтлива, как все женщины.

— Рубин, — сказал Драко, подняв бровь.

— Кровь Нинту.

— Послушай. Я знаю, этот вопрос звучит глупо, но… Ты в самом деле веришь в их существование? Я имею в виду… никто из вас не видел их, никогда, и не мог…

— И после того, что ТЫ видел, ты еще спрашиваешь?

Драко вздохнул.

— Если тебе приятно говорить загадками, ради Мерлина, продолжай. Мне пора идти.

— Ты уйдешь без карты?

— Как будто у меня есть выбор.

— Ты мог бы вернуться за ней, — мягко предложил гость.

— Нет. Спасибо. Я сыт по горло этими… этим городом.

— Я покажу дорогу.

— Очень любезно с твоей стороны.

Рука, длинная и сухая, протянулась к лицу Драко. Холодные пальцы коснулись прядей на лбу. Драко лишь теперь понял, что взмок, пот лился ручейками по затылку, по шее.

— Я помогаю тому, на кого мне было указано. Я вижу, почему они выбрали тебя…

— Да кто? Кто выбрал?

— Не кричи. И не бойся. Они коснулись тебя, я только могу… с благоговением…

Пальцы незнакомца, неприятные, неживые, по очереди дотронулись до каждой щеки, до переносицы, прошлись по виску.

— С благоговением повторить.

— Убери руки, — попросил Драко.

В ответ раздался сухой смешок.

— Тебе следовало просить тем же тоном… не меня. А своего друга. Прежде. До того, как стало поздно. Я же трогаю не плоть, но душу. Ту душу, которую выбрали великие господа, которой они отдали столько силы, сколько могли. Такие, как я, не съедены плотским желанием, не подвержены греху. Мы чисты. Наше тело — чистый родник.

— Убери от меня свой чистый родник, — Драко упрямо дернул головой.

— Хорошо. Прости меня. Возможно, я не имею права касаться. Ты — моя надежда. Надежда Сомнии. Если я проявил неуважение, прости.

И гость отодвинулся.

Драко исподлобья посмотрел на него.

— Что? Что ты хочешь от меня? Взамен?

— Я только хочу, чтобы ты не сбился с пути.

— И все?

— Нет. Я хочу, чтобы в конце ты исполнил то, что обещал.

— Я ничего не обещал…

— Когда мы были там, в темной комнате.

— Я даже не понимаю, о чем ты.

— Когда ты поймешь, что путь пройден, не отступи. Иди до конца, шагай твердо, крепко. Помни о нашей судьбе, мы связаны. Убей того, кто станет чужим, ненужным. Убей того, кто разрушает сердце Сомнии, кто оскверняет ее землю. Обещаешь?

— Нет. И не подумаю.

— Тогда иди вниз, и ты один, без карты, заблудишься в городе. А когда силы твои иссякнут, придут псы. Они сдерут с тебя шкуру, разорвут твое лицо, раскроят череп и разбросают кишки по мостовым.

Драко ухмыльнулся.

— Да, это ближе к делу. Значит, ты найдешь мою карту и выведешь меня отсюда, а взамен — я должен невесть кого убить… в тот миг, как почувствую, что так надо. Не кажется ли тебе, что условия, мягко говоря, странные?

Возможно, Драко лишь показалось — но незнакомец издал нечто, очень похожее на вздох.

— Когда ты поймешь, что нужно делать, ты сам будешь решать. Мне нужно лишь обещание не отступиться.

— Хорошо, — буркнул Драко, — хорошо, я выполню свою часть сделки. Скажи мне хотя бы, кто он такой, как его зовут, и где я могу найти его.

— Этого я не могу сказать.

— Не хочешь, — уточнил Драко без удивления.

— Не могу. Ты сам все увидишь, сам разберешься.

— Знаешь, — ядовито проговорил Драко. — На твоем месте я бы не слишком доверял такому, как я.

— Но ты на своем месте. А я — пока не нашел своего. И вернуть то, что у меня выкрали, я без твоей помощи не смогу.

— А когда ты вернешь? Что с тобой будет?

— На все воля…

— Да перестань. Говори за себя.

— Когда я вернусь, обещаю тебе помощь во всем.

Сердце у Драко кольнуло.

— Во всем? В том, чтобы найти моего сына и вернуть его… и нас, нас всех, туда, в наш мир?

— В Ан-гри-ю, — старательно выговорил незнакомец и улыбнулся. — О, да. Я буду с тобой. Не бойся. Как сейчас ты видишь меня, так увидишь и тогда. Рядом. Только протяни руку.

Драко поднялся. Он бросил банку на пол, и она с грохотом прокатилась вдоль стены.

— Согласен. Я найду того, кто тебя ограбил, и убью его. Ты поможешь мне открыть дверь, если понадобится. И поможешь нам всем уйти отсюда. Теперь отведи меня к моей карте.

Приземистое здание словно бы отгораживало выход в долину. Когда скалы расступились, открыв путь солнечным лучам, Драко невольно распрямил спину, подставил лицо вольному ветру, теплым его касаниям. Почти забытое в стенах города ощущение дороги, пути, освещенного солнцем, было сладостным, радость звенела в сердце.

Дорога уходила вниз, к широкому долу, покрытому рощами и дикими лугами. Разбегались нити мелких проселков — булыжник на них зарос травой, они терялись и рвались, не в силах тут, на просторе, противостоять времени. Гряда низких холмов у самого горизонта была синеватой, в прогретом воздухе — издалека, и Драко не сразу сообразил, что за звук — стрекотали насекомые и пели птицы.

Он оглянулся. Значит, вот как кончается город в скалах: окна пустых домов пялились на зеленые пятна и голубое небо с какой-то горькой ненавистью. Указатели со стертыми надписями тут и там. И длинное здание из серого кирпича, под нахлобученной низкой крышей. Вдоль длинной стены буквы были огромные, красные: не стерлись и даже не выцвели.

«Джаяти приветствует тебя».

Драко помедлил, в нем боролись любопытство и неприязнь.

Этот дом отличался от остальных не только тем, что был выстроен на фундаменте, не в толще горы. Был он нелюдимым и странно уродливым. Никаких резных балкончиков, круглых окошек. Ряд отверстий-бойниц над приветственной надписью, таких узких, что, кажется, в такое окно и ладонь не просунешь. Чистый, отгороженный каменным забором, квадратный двор.

Драко хотелось уйти, ступить, наконец, в тень деревьев, насладиться гомоном птиц, шелестом диких трав. Вместо этого он ступил на гладкие плиты двора и не мог отвести взгляда от красных букв, горевших, словно пламя, застывших в приветствии, в фанатичной радости, над бесцветной тишью.

— Эй, — окликнул он, и даже эхо не отозвалось. Солнечный свет падал на черные скаты крыши и исчезал.

Крыльцо, неширокое и тоже дочиста выметенное. Ни травинки кругом, ни движения: дом был последним оплотом города здесь, перед буйством и беспорядком природы. Драко поднялся по трем ступеням и толкнул дверь.