— Я помогу.

— Не надо. У тебя руки ходуном. Иди, поищи, что тут осталось. Книги. Лекарства. Жратва. Я бы предпочел пищу земную, честно говоря. И я еще жив и почти в полном здравии… ну?

Драко бросился исполнять поручение с нервным, преувеличенным энтузиазмом.

Ему хотелось, чтобы Гарри был прав. Так хотелось, как только в детстве, когда родители горюют или болеют — а ребенок надеется и желает, чтобы они нашли выход, придумали решение, все исправили, и больше никогда такого не случалось.

Открывая шкафчики и вынимая содержимое — посуду, приборы, кувшинчики и всякую ерунду, вроде распавшихся на волокна льняных салфеток, он думал о том, как Гарри завтра — уже завтра — встанет на ноги. Встанет, ухмыльнется высокомерно: что я тебе говорил?

Рука его нашарила в глубине одного из шкафов нечто твердое, с маслянистой поверхностью. Вначале он отдернул ладонь, а затем с недоверчивой жадностью уцепился и вытащил из полутьмы круглые гладкие столбики. Без этикеток. Латунные зеленовато-желтые цилиндры, увесистые, простые, надежные, как сама жизнь.

Он выхватил кинжал и, не примериваясь, ладонью, ударил, вгоняя кончик в жестяную крышку. Выступил красный сок, набухла первая капля. Драко макнул в нее пальцы и облизал дочиста. Он не раскроил консервную банку и до половины, просто отогнул крышку, кровь с ободранного острым краем пальца потекла и смешалась с пресноватым, густым запахом тушеного с овощами мяса. Он выгребал куски как дикарь, как животное. И торопливо запихивал в себя. Опять задрожал — от смеси удовольствия, нетерпения и жадности.

Когда появился Поттер, голый, не считая перевязанной лодыжки, и с комком мокрой одежды в руках, Драко дочиста вылизал банку, помогая себе пальцами и — изредка, она только мешала — ложкой.

— Вот как, — сказал Гарри, — уже ужинаешь? Не стал дожидаться?

— Не мог, — признался Драко. — Сядь. Я открою еще.

— Чем ты их вскрыл?

— Кинжалом.

— О, мой маленький отважный Малфой.

Драко поразился тому, что в лице у Гарри ничего при виде опустошенной банки с мясом не дрогнуло и не изменилось.

Гарри вертел и перебирал на столе приборы. Потом вдруг хихикнул:

— А как насчет нормального ножа для консервов? Этот очень похож.

Драко не ответил. Он вывалил содержимое второй банки на тарелку и поставил на стол.

Гарри секунду смотрел ему прямо в глаза. Мокрые пряди прилипли к мертвенно-бледному лбу.

— Спасибо.

— За что теперь?

— За то, что ты сделал это… быстро.

Потом Гарри начал есть, и вся его натужная бравада слетела, испарилась, его рот был измазан соком, что-то прилипло к подбородку, он глотал и глотал, кажется, не жуя. Драко сел напротив и протянул руку. Длинная черная прядь на самом кончике налилась влагой и свисала, пачкаясь, мешая. Он отвел ее в сторону. Гарри не заметил, или сделал вид. Нет, наверное, и правда совсем не заметил: был слишком поглощен процессом, слишком голоден и слишком устал.

На вторую ночь застрявшие в ловушке пленники устроили себе настоящий пир. Драко обошел ответвления коридоров, заглянул за все незапертые двери. Где-то ушедшие хозяева были до безобразия беспечны, и из еды находились лишь корки да покрытые плесенью куски чего-то весьма неопределенного. Другие — им Драко мысленно возносил хвалу и молитвы — оставили множество приятных, тяжелых, твердых сюрпризов.

Он принес полную сумку. Вывалил на пол кухоньки, которую очень быстро приучился называть «своей». Гарри метнулся эдаким коршуном, в руке — консервный нож, на лице — безумная ухмылка.

— Это? Похоже на фасоль. Ненавижу фасоль, — комментировал он, пока Драко пытался придать пиршеству вид цивилизованного и подставлял тарелки. — А тут что? Ах, опять мясо. Да они нас разбалуют.

— Я запер двери, — с набитым ртом сказал Драко.

— А?

— Нашу дверь. Я запер, на всякий случай. Завтра схожу еще раз…

Гарри облизал ложку и стукнул ею по губам.

— М-м… Не знаю, какими словами помолиться за них. За ушедших.

— Или умерших.

— Не надо так. Кто знает, куда они направились?

— Кто знает, что здесь случилось, — буркнул Драко.

— Чума? Нет, эти ребята куда способней тех, в стране Полудня. Их чумой не выкосить.

— Но что-то же их прогнало, они оставили целый город. Размером с целую страну, если мои глаза мне не врут.

Гарри посмотрел серьезно, внимательно.

— Не думаю, что у нас богатый выбор. В смысле уйти или остаться. Есть или не есть. Кроме того, эти консервы уж точно не заразны. Мы жрем их два дня, и пока ничего плохого не случилось.

Драко поднялся.

— Я хочу прочесть их книги. Может, там есть ответ.

Гарри схватил его за руку и с силой потянул.

— Подожди. Не уходи. Посиди еще здесь, со мной.

Он развалился на полу, опершись спиной о дверцу холодильника. Выглядел очень буднично, словно бы сидел в квартире где-нибудь посреди Лондона или Эдинбурга. Не считая перевязанной ноги, смотрелся вполне нормально: от еды прошла меловая бледность, волосы блестели в тусклых лучах, тянувшихся из грязного окошка. Драко помедлил и сел рядом. От Поттера пахло сыростью, пылью — и, как ни странно, жизнью. Чем-то влажным, острым: свежим потом, возможно, или отмытой дочиста кожей.

Гарри сунул ему тарелку:

— Попробуй это. Похоже на молодой папоротник.

— Да? Откуда такие гурманские познания. Я думал, в твоем доме вкусы попроще.

— Кто-то когда-то угостил. Помню, что мне понравилось. Тебе не жутко было ходить по этим квартирам?

Вопрос застал Драко врасплох.

— Жутко?.. Нет. Не жду здесь привидений.

— Но ты был один. Когда ты ушел, я изругал себя последними словами.

— Почему еще?

— Потому что отправил тебя туда… одного.

— Брось. Я могу о себе позаботиться.

— Не в этом дело, — Гарри нахмурился. — Нам не надо разделяться, пока мы здесь. А возможно, вообще.

— Гм? Ну, ты прав, конечно… Но я нашел много…

— Просто будь осторожнее, ладно?

Драко тупо кивнул. К чему Гарри клонит, он так и не понял.

— Ты был отважным маленьким Драко.

— Эй. Я, кажется, и ростом тебя повыше. Какого че…

— Ты был отважным, и храбрым, и сильным.

— Боже мой, во имя Полудня. Просвети, к чему ты клонишь?

Улыбка. Полупрозрачная и нежная. Легкая, как ветерок. Быстрая.

— Я… ни к чему. Если ты еще не понимаешь, возможно, еще — ни к чему особенному.

Лицо у Гарри застыло. Глаза уставились далеко, на невидимую точку в пространстве. Уголки губ опустились.

— Я не говорил тебе о Лорелей? О… Лори?

Драко доел, встал и аккуратно поставил тарелку в раковину. Движения, отточенные до обыденности, до автоматизма — удивительно, как быстро он освоился и привык. Исчезнувшие хозяева квартиры, наверное, были бы им довольны.

— Нет, не говорил. Я не помню такого имени.

— Не знаю, почему, но здесь… я о ней вспомнил. Очень ярко. Даже… неприятно немного.

— Почему ты не садишься за стол?

— Так мне удобнее. Экономлю движения. Пока мясо на кости нарастает.

— Ты выглядишь дикарем.

— А разве мы еще дикарями не стали?

Драко хмыкнул.

— Некоторые и не станут, если не захотят.

— Скоро стемнеет. Жаль, что, кроме воды, тут ничего не работает. Электрическое освещение…

— Эле… что?

— Маггловский вариант Люмоса. Раз — и свет загорится по всей квартире.

— Чудеса, да и только.

— Ты не представляешь, сколько на свете чудес — без всякого нашего волшебства.

— Уже представляю. Я на Сомни. И прошел почти четверть ее.

Гарри засмеялся.

— Без света мне неуютно. Днем я еще могу вообразить, что просто сижу себе в меблированных комнатах посреди Глазго, а ночью…

— Я думал о Лондоне или Эдинбурге. А ты, выходит — о Глазго?

Гарри опять напряженно хохотнул.

— О, и это к вопросу Лорелей.

Драко сел на корточки перед ним.

— Это место тебе о ком-то напоминает? — осторожно спросил он.