— А где искать проводника? — спросил Драко, игнорируя излияния Пики.

— Где? Да ты слушаешь, вообще, блондинчик? Я понятия не имею! И почему это проводник именно к Высокой Двери… я бы мог быть твоим проводником по Золотому Заливу. За умеренную плату, конечно. С товарищей по несчастью я много не возьму, у меня свои принципы. Но и я бы не смог тебя провести…

— Я все понял, — Драко разочарованно вздохнул. — Не раскачивайся так, Пики. Ты, конечно, убьешься, да и черт с тобой, но внизу же люди стоят.

Ложка застряла в густом месиве. Драко лениво подвигал ею, потом швырнул на пол.

— Мне в горло не полезет.

— Что? — Гарри вытер руки влажным обрывком бракованного шелка.

— Эта еда.

Гарри сел напротив него, скрестив ноги. Между пальцев его левой руки бежала кровь.

— Что случилось?

— Лопнул ожог.

— Знаешь, по-моему, мы тут задерживаемся, — сказал Драко, стараясь, чтобы голос звучал легко, без истерического отчаяния. — Тебе так не кажется?

Гарри сдул прядь со щеки.

— Может быть… Марита сказала, завтра после колокола всем велено собраться у озера.

— Кто это приказал?

— Кто-то из стражи передал ей бумагу.

— Значит, прибудет большое начальство?

— Не знаю. Этого, с двумя подбородками, зовут Слепой Рубас, но Марита утверждает, что Рубас появляется очень редко. Только в чрезвычайных случаях. Например, как-то раз они тут устроили бунт из-за кормежки… Может быть, кого-то решили отпустить?

— Может быть, даже нас? — язвительно подхватил Драко.

— Не знаю, — твердо повторил Гарри. — Бунтом здесь не пахнет, так что будем считать, что нас ждет сюрприз.

— Ты правда в это веришь?

— Я много чего видел на Сомнии.

— Как будто бы я не видел, — Драко встал, расстелил циновку, и лег, вытянувшись вдоль теплой стены.

Он провел пальцами по кварцевым прожилкам.

Гарри загремел посудой, снял котелок с огня, тихо выругался.

— Драко, — позвал он. — Поешь. Нужны силы, чтобы держаться на высоте.

— Не хочу.

— Прекрати, пожалуйста. Где твое хваленое благоразумие?

— От кого это ты о нем слышал?

Гарри с облегчением хихикнул.

— Ну… слышал. Хотя и обратное… А ты знаешь, что малыш Пики тебя боится? Говорит, ты пытался перерезать его тросы. Говорит, что глаза у тебя были безумные-безумные.

Драко заложил руку за голову и лениво приподнялся.

— Да? Безумные? Врет, как сивый мерин.

— Все равно приглядывай за ним. Он из таких, кто предпочтет первым отправить тебя на тот свет, а не ждать…

— Ничего он не сделает. Пики просто мелкий косой говнюк, — сказал Драко. — Я ему в отцы гожусь. Сравнить его с Шейном — так Пики просто идиот, капуста вместо головы.

Гарри сел рядом с ним, в руках его оказалась глиняная бутыль с узким горлышком.

— Ладно, не хочешь есть? Попробуй вот это.

— Что за дрянь? — вяло откликнулся Драко.

— Выменял у Мариты. Ей понравились пуговицы с моего камзола…

Гарри вынул пробку и понюхал. Сморщился.

— Неужели хваленая самогонка?

— Она самая. Из каменного сахара, и соответственно, — Гарри усмехнулся, — они называют это пойло «каменным вином».

Он сделал первый глоток, и тотчас побагровел, закашлялся, вытер слезы. Драко отобрал у него бутылку и запрокинул голову. Вино — скорее, очень крепкий, со сладким ликерным привкусом, самогон — потекло в горло.

— Неплохо.

— Я думал, будет хуже, — согласился Гарри.

Несколько минут они пили в молчании, передавая друг другу бутылку, с неопределенно-задумчивыми физиономиями, какие всегда бывают у стыдящихся друг друга людей.

Драко почувствовал, что глаза у него слипаются. Он заснул, и во сне видел длинные ленты белого шелка, белого как снег или сахар, гладкого и пустого.

Звук колокола пробежал по стенам пещер, камни вздрогнули и отозвались нутряным, глухим, как ворчание, эхом.

Гарри лежал на боку, прижимая бутылку к груди, его веки слегка опухли, словно он плакал во сне (и, если бы Драко не знал Поттера и не помнил о попойке накануне, он бы так и предположил).

Разлепив сухие губы, обдав Драко перегаром, Гарри пробормотал:

— Подъем, соня.

— Кто из нас соня.

Кое-как они поднялись, умылись остатками воды, и, натянув одежду, спустились к озеру. Толпа, собравшаяся на берегу, Драко удивила: прежде на раздачу приходили лишь главы семейств, теперь здесь плакали ребятишки, болтали женщины, старые и молодые, посмеивались юнцы и хихикали девушки.

Все они отличались особенной, мучнистой бледностью, печатью какой-то безнадежности на лицах. Глаза у обитателей шахты были большими, из-за постоянно расширенных зрачков казались выразительными и даже страстными. Если бы художник пожелал запечатлеть эти лица, то нашел бы их, вероятно, красивыми — особенной, тягостной красотой. Среди них не было оборванцев, хотя встречались калеки, не было нищеты, только ровная, всеобщая бедность, но при том что-то в их осанках, в жестах, выдавало странное, надломленное достоинство.

Стражи уже стояли полукругом на возвышении из плоского, как жернов, обтесанного камня. По гладким кожаным маскам тек свет от множества ламп и отблесков озерной ряби. Между двумя самыми высокими и сильными стражниками темнела коренастая, сутулая фигура.

— Слепой Рубас, — шепнул Гарри, кивнув на толстяка. — Собственной персоной.

— Если бы не обстоятельства последней встречи, — Драко тихо засмеялся, — я был бы даже рад его видеть.

Марита, вечная предводительница, подняла пухлую руку, призывая к тишине:

— Эй, хватит болтать! Все пришли? Где Дея и ее ребятишки?

— Тут она, — откликнулся мужской голос, — и Дея, и все мои.

— Хорошо, — Марита кивнула, обвела собрание недобрым, пристальным взглядом. — У нас гости. Да славится Король Ночи!

Толпа ответила недружными выкриками, суть которых сводилась к пожеланиям Королю долгой жизни или скорейшей мучительной смерти.

Драко и Гарри переглянулись.

— Слушайте все! Слушайте господина Рубаса!

Стражник отпихнул Мариту от камня, толкнув носком сапога в плечо.

Она, нимало не смутившись, отскочила в сторону.

Слепой Рубас отодвинул стражу плечом и шагнул к самому краю помоста.

— Я уполномочен забрать некоторых из вас, преступники. Никто не смеет обманывать глаза Ночи, поэтому лучше вам даже не думать о побеге.

Гарри прижался губами к уху Драко.

— О чем он говорит?

— Они слепые, — сказал Драко.

— Что?

— В буквальном смысле. Они ничегошеньки не видят. Посмотри, как он поворачивает голову.

Рубас действительно обводил взглядом толпу — или так могло показаться — но при этом голова его была задрана вверх, неестественно и мучительно.

— Почему мы прежде не заметили?

— Я не знаю, — Драко вздохнул. — Стражи читают мысли, вполне возможно, мы становимся их глазами, когда они рядом…

— Сюда подойдут, — Рубас повысил голос. — Двое! Проникших в дверь удовольствий! И осмелившихся упомянуть Тиррена Тарра!

По собравшимся побежала волна смешков, уважительных вздохов и шепота.

— Быстро!

Драко протиснулся между двумя резчиками паутины, оглянулся и кивнул ошеломленному Гарри.

Они выбрались на пустое пространство вокруг стражей и остановились, глядя снизу вверх.

Высокая фигура отделилась от постамента, медленно приблизилась, длиннопалая ладонь в перчатке коснулась лица Драко, затем — Гарри.

— Это они? — спросил Рубас.

Марита вмешалась:

— Я не знаю насчет советника Тарра, но эти двое определенно говорили о двери удовольствий…

— Молчать. Всем расходиться. Еду раздадут позже.

Недовольный ропот в толпе.

Драко дернул плечом, когда стражник ухватил его и подволок к Рубасу.

— Повтори, что ты говорил там, на галерее в Туманном Каньоне.

Облизнув губы, Драко нервно пробормотал:

— О чем? О Тиррене Тарре? Принцесса Сайния, пользуясь снами Короля Заката, оставила нам записку с указанием…