Стервятник, вмиг выклевавший добычу, привычно оборачивается миролюбивым жвачным. Ритмично перебирая пятью ногами, оно снова начинает свой выпас в подсвеченной снизу стеклянной долине.
Голос Семы. Сорри!.. Сорри!.. О, coy биг сорри!..
Голос продавца. You are very welcome! Have a nice day!
Традиционный обмен звуковыми сигналами.
Голос Семы: «Сорри, ай эм ин э харри!», звук убегающих шагов.
Сцена 4
ВИЗИТ
Мы видим Сему, нажимающим кнопку звонка. В руке у него большая спортивная сумка, вытянутая в длину.
В отдалении за дверью слышатся довольно грузные шаги.
Видно, как Сема судорожно собирается с духом. Он стоит на лестничной площадке, вниз и вверх от которой идут ступени.
Дверь открывается.
Сема (здесь и далее по-русски). Простите, я правильно позвонил? Это квартира шестнадцать «эй»?
На пороге стоит мужчина лет тридцати пяти, одногодок Семы. В остальном это прямая Семе противоположность — всей массой тела, зачатками плеши, брюшком, а главное, смесью добродушия и нахальства, излучаемой синими глазами и вообще всей его буйной физиономией. В целом у него внешность человека, про коего не поймешь, шутки ли он шутит иль и впрямь мрачен, как туча. Это Эликсандэр Нечипайло, он же Эликс (Санек). Одет в клетчатую красно-черную рубашку и треники.
Эликс (также по-русски). Звонишь-то ты правильно…
Напряженная пауза. Эликс бесцеремонно, в упор, разглядывает пришедшего.
Сема (не выдержав). Вы Эликсандэр?
Эликс. Я-то Эликсандэр…
Сема. Простите, что не застал вас по телефону… Я к вам от Зинаиды…
Эликс. От какой Зинаиды?
Сема. Из Русского клуба… Простите, я не спросил фамилии… Ну, Зинаида такая… Ее все там знают…
Эликс. А-а-а, Зинаида…
Продолжает рассматривать Сему в упор.
Сема. Ну да! У нее еще такие волосы крашеные!..
Эликс. Это Зинаида, у которой бультерьер на той неделе издох?
Сема. Точно!
Эликс (утвердительно). И муж у нее закодированный.
Сема. Да-да-да-да…
Эликс (тем же тоном). И она поет в фольклорной группе «Русалки».
Сема. Именно!..
Пауза.
Эликс. Не знаю я никакой Зинаиды.
Сема. То есть как?!
Эликс. А никак. Не дойти никак в кабак. Вредно пиво натощак. (Захлопывает дверь.)
Несколько секунд Сема похож на встрепанного воробья. Потом, видимым усилием воли, расправляет неширокие свои плечи, разворачивается и начинает медленно спускаться с лестницы. Он доходит до первого поворота, когда дверь наверху открывается.
Эликс. Стой! стой!.. Тебя как звать-то?
Сема. Семен. А что?
Эликс. Как-как?
Сема. Семен Гринблад!
Эликс. Семен — что? Блат? Приклад? Циферблат?
Сема. Гринблад!! Семен Борисович!!
Эликс. Ты чего орешь-то, Борисович? Глухой, что ли? Соседей перебудишь… Тут дамы есть, исключительно в ночную смену работают, они тебя не одобрят.
Пауза.
Ну? Чего встал-то?
Сема. А что я, по-вашему, должен делать?
Эликс. Извини, парень. Зинаиду я запамятовал. Возрастное. У тебя еще не бывает?
Сема молчит.
Ну а теперь вспомнил. Так что ты заходи, гостем будешь.
Сема медленно поднимается.
Меня, кстати, Эликс зовут. А можно Санек.
Последующие взаимоотношения осуществляются в комнате. Вид ее из точки обзора зафиксированной камеры (зрительного зала) таков.
Прямо напротив нас расположен вход из коридора. Дверь смещена несколько влево, и она открыта.
С каждой стороны от нее, в той же стене, находится еще по двери. Обе они закрыты. Справа от правой двери проем, ведущий, судя по всему, в кухню (там горит свет и виден край газовой плиты). Правая стена занята искусственным камином, о котором можно только догадываться, так как вся эта сторона комнаты затемнена.
Свет сосредоточен в противоположной, левой стороне комнаты и исходит от торшера, стоящего возле дивана. Напротив дивана стоит довольно старомодный (громоздкий) обеденный стол в окружении четырех стульев. В левом переднем углу, на тумбочке, задней стенкой к зрителям, стоит телевизор. Окна расположены со стороны камеры (зрительного зала), то есть не видны.
Эликс…У нас в Мелитополе жили такие Гринблаты: отец — зубной врач, мать — зубной техник, сын тоже на стоматологический поступил. Дачка у них была — туши свет!.. Ты случайно не родственник их?
Сема неожиданно разражается хохотом.
Это так не вяжется с его предшествующей робостью, что Эликс столбенеет. Перед ним на миг выглянул совершенно другой человек — не тот, что на лестнице.
Ты чего?..
Сема. Да так. Ничего.
Эликс. Нет, ты скажи! Ржет, как припадочный…
Сема. Да просто вы сказали точь-в-точь как у Чехова. Там Дымов говорит: «Со мной кончал курс некто Рябовский. Это не родственник ваш?»
Эликс. Ты что, парень, с тараканами? Какой такой Дымов, какой Рябовский, какой Чехов?!
Сема. Не важно… Нет. Я не родственник. Тех фамилия Гринблат: «т» на конце, Тамара, а у меня «д» на конце, Дмитрий.
Эликс. А жаль.
Сема. Чего жаль?
Эликс. Да что у тебя на конце не Тамара.
«У тебя на конце! не Тамара!..» — резко звучит сверху.
Сема вздрагивает и бледнеет. Выпучив глаза, он не смеет направить их к источнику звука.
Сема (Эликсу). Ч-ч-что это?..
Эликс. А!.. Выиграл в Рождественскую лотерею. Думал, машину выиграю… И то хорошо, не настоящий: хоть жрать не просит.
Включив еще одну головку своего довольно авангардного торшера, он поворачивает ее вверх, в направлении противоположного угла.
В резком луче света, пересекающем комнату по диагонали, мы видим нечто довольно объемное и грузное, сидящее на перекладине детских качелей. Скорее всего, это не качели, а довольно массивная жердь для птицы, подвешенная под самым потолком. И если сидящее на той перекладине действительно является пернатым, то нельзя не заметить, что пернатое это сильно всклочено и нахохлено, а цыганская яркость его первоначальной раскраски заметно пригашена толстым слоем пыли и паутины.
Эликс. Вот гад! А чистить-то его все равно надо. Старый стал, срабатывает, когда хочет.
Выключает лампочку и уходит в кухонный отсек. Обычная партитура кухни.
Голос оттуда: «Чай будешь?» Слышно, как набирает чайник и ставит его на плиту.
Появляется сам.
Может, ты жрать хочешь?
Сема. Нет-нет, не беспокойтесь. А можно где-нибудь сесть?
Эликс. Да падай где нравится!
Садятся: Эликс, развалясь, на диван, — Сема, стараясь принять деловую позу, очень напряженно, — за стол.
Пауза.
Хозяина, видимо, веселит острота этой интродукции. По крайней мере, он вовсе не торопится ее разряжать.
Сема (решившись). Ну, дела, значит, такие… С чего лучше начать?.. М-м-м-м… Я, собственно, потому пришел, что так Зинаида мне настоятельно посоветовала. Она сказала, что вы именно тот человек, который может помочь. Она сказала, вы сами прошли через очень тяжелые вещи и в вас должно быть сочувствие.
Эликс. Чего-чего?..
Сема. Простите. Я понимаю, вам неприятно вспоминать такие вещи…
Эликс. Какие вещи? Ну-ка, ну-ка, какие? Чего она тебе там набрехала?!.
Сема. О, ради Бога, простите! Я не имею права и не собирался что-то такое ворошить… Просто она там про рыбку, например, вспомнила… в смысле, что вы жили на рыбку…
Эликс. На какую еще рыбку?
Сема. Ну, в смысле, она просто сказала, что вы… ловили целый день рыбку… в каком-то городском пруду… как бы… я имею в виду, что поймал, то и съел… и так, ну… несколько лет?
Эликс. Мясо рыб является одним из самых полезных и легкоусвояемых продуктов питания. Оно богато незаменимыми аминокислотами, фосфором и другими ценными микроэлементами, а по сравнению с мясом млекопитающих гораздо нежнее и не требует ни длительной термической обработки, ни дополнительных энергетических затрат со стороны желудочно-кишечного тракта для своего расщепления.
Сема. Да нет, я понимаю. Это наши типичные… (хихикает) восточноевропейские иллюзии… Насчет того, что, дескать, если человек как бы… много страдал… то он как бы… не сможет равнодушно смотреть на страдания других.
