3

Несмотря на свою работу со значениями, профанирующими смысл, политеизм по-ка-зы-вает, что религии, даже и двигаясь навстречу идео-ло-ги-ям, еще не перерастают в них, по-скольку те безальтернативны, сосредоточены на од-ном и только на одном пун-к-те (то есть намереваются быть эрзац-монотеизмом ). Превращение религиозного сознания в иде-о-логи-зи-ро-ван-ное хотела бы предотвратить апофатика , изымавшая из божественного смысла ка-кую бы то ни было конкретику значений, слишком земных, чтобы соответ-ст-во-вать Бо-го-началию . В сочинении «О божественных именах» (VI в.), атрибутирован-ном в Визан-тии Дионисию Ареопагиту , отрицается возможность применять к Богу лю-бые понятия, в том числе такие как «Добро», «Свет», «Красота», «Любовь» и т. д. Оп-ре-деление Бога в качестве сугубого смысла совершает quid pro quo , как и прочие экспликации, предпринимаемые в этом направлении. Преимущество выдвигаемой де-фи-ниции перед ними состоит, однако, в том, что она идеологически нейтральна. Она не за-ставляет нас, в отличие от идеологий, верить в то, что подлежит знанию, в наблю-да-е-мое здесь и сейчас либо (у Маркса и Ницше) в долженствующее стать зримым. Чтобы освободить Бога от тестирования на истинность, не нужно прибегать к приемам нега-тив-ной теологии (а заодно и теодицеи): смысл самобытен, самообоснован .

Не будучи зависимым от внеположных данностей, смысл предоставляет человеку, от ко-торого он неотъемлем, возможность творчества. Оно не довольствуется тем, что за-стает в действительности, не уступает никакой проверке, удваивает наличный мир в за-пре-дельности и отсюда природу — в социокультуре , трансцендирует и себя по ходу ис-то-рии, внушает нам посредством дублирований ожидание того, что наше существо-ва-ние будет надежным, закладывает предпосылку сотериологических чаяний. Генератив-ная энергия, которой чреват смысл, противоположна биопродуктивности . Креативность человека исключает его прокреативность и vice versa . Смысл приходит, стало быть, из ниоткуда — не по цепи телесной преемственности. Creatio ex nihilo с логической неиз-бе-ж-ностью предваряет все, что есть. Искусственно под таким углом зрения не только из-го-товляемое человеком, но и его естественное окружение в целом. Всякий творческий акт — выход созидающей личности из себя, ее экстатическое перевоплощение в сотво-рен-ное. Интуиция, усматривающaя возникновение космоса из ничто , максимализует смысл в его объеме и содержании. Человек теряется в этой интуиции, ибо чем гран-ди-оз-нее зиждительное воображение, тем более оно поглощает в себе своего носителя. Ве-ра возмещает самоутрату , приобщает человека Демиургу, снимает отчуждение облада-те-ля смысла от его собственности, расточительна и экономична в одно и то же время. На-меревающаяся сокрушить религию мысль о том, что нужно вернуть человеку деле-ги-рованное им Богу, игнорирует внутреннюю диалек-ти-ку веры, как раз и подразуме-ва-ю-щей уже состоявшееся партиципирование Творца тварным существом. Верят — в смысл, и такой подход к нему, не поддающемуся вери-фи-цированию-фальсифицирова-нию, совершенно адекватен. Если и ordo naturalis ре-зуль-тирует креативную работу, то со-циокультура органически соответствует устройст-ву бытия. В Боге культуро-порожде-ние обретает твердую почву. Наука с ее атеизмом и воз-держанием от «мистики», то есть с ее, так сказать, теоретической аскезой, забывает о том, что своими успехами сциентизм обя-зан отнюдь не рациональному, а питаемому ве-рой устранению барьеров между при-ро-дой и куль-турой, между естественным и умст-вен-ным.

В новейшем перетолковании апофати-ки Жан-Люк Марион лишает Бога бытийности , не аннулируя его ( Jean-Luc Marion . Dieu sans l’Ltre : Hors-texte . Paris , 1982). Фено-ме-наль-ная среда дана-дарована нам. Че-ло-век, пребывающий в бытии, выкликает из небы-тия Подателя дара. Марион отбирает у Бога даже предикат «быть». Но, противореча сво-ей радикализации негативной тео-ло-гии, он все же сохраняет за Донатором такое свойст-во, как любовь[8]. Вот что упускает из виду Марион , апофатик сциентистской эры. Дей-ствительность дарована человеку вме-сте с его способностью к смыслообразованию , фе-номены не просто созерцаются им, но и открывают ему свою ноуменальную тайну. И Творец поэтому не небытиен , а ино-бытиен . Как Сущий и Д ругое сущего Он и добы-ва-ет космический порядок из хаоса, и устанавливает (заповедует) порядок символичес-кий. Смысл, не прикрепленный ни к ка-кой эмпирической частности, всебытиен .

Поскольку смысл ни истинен, ни ложен, он не отрицаем извне. Но он отрицает сам се-бя: не имея экстериоризованного критерия идентичности, он внутренне обратим. Бог со-вершенен; тем не ме-нее Он, недо-ступ-ный для негации со стороны, ставит свой пер-фек-ционизм под во-прос, скажем, зачиная Сына от земной женщины. В мифонарративе Де-миург обретает па-родийного двойника, трикстера ; в иудеохристианской традиции Твор-ца окарика-ту-ри-вает сатана, а Христа — антихрист. Вбирая в себя отрицание, боги умира-ют и воскре-са-ют и обнаруживают в этом качестве свою родословную, которую они ве-дут от культа пред-ков и почитания могил. Сакрализуя в первокультурном деянии за-хо-ро-нения, чело-век с самого начала своей истории, задолго до неолита, является в мир как homo religi-osus . Творец, преобразующий ничто во что, в положительную вели-чи-ну ( Марион пу-стил этот проце сс всп ять), генерализует в развитых религиях локаль-но-родовую память жи-вых о мертвых так, что придает генезису вселенский размах. Со-че-тая в себе позитив-ный и негативный полюса, присутствие и отсутствие, Бог двулик так-же в остальном: Он поощряет и наказывает, скрыт и выражен в Откровении, принад-ле-жит всем людям и становится достоянием избранников, един в трех ипостасях и иной мно-жественности и т. п. Coincidentia oppositorum — точная квалификация Всевышнего, дан-ная Николаем Ку-занским и повторенная вслед за ним С. Л. Франком («Непостижи-мое. Онтоло-ги-чес-кое введение в философию религии», 1939).

Овнутривание всяческих различий помещает Бо-га вообще за черту диф-ференцирова-ния (он — «Всеединство», по слову Плотина). Как отпадающий от любых противопо-ста-в-ле-ний, Бог возводит различие в абсолют, диффе-рен-цирует даже дифференциации, уг-луб-ляет их, сообщая им ценностное содер-жа-ние (а человеку — свободу выбора, воли). На этом основании простейшие, опыт-ным путем полученные оппо-зи-ции (типа: зем-ля — не-бо) не просто обозна-ча-ют взаимоис-клю-чающие референты, но, будучи и аксиоло-ги-чески асимметричными, от-кры-ваются для сопоставления с другими, также ценностно на-сыщенными, оппози-ци-ями. Как стол-к-но-вение ценностей много-образные антитезы эк-ви-валентны, несмотря на то что адре-су-ют нас к неодно-родным референтным областям. К значениям присовокупляются со-зна-чения (до-пустим, земля ассоциируется с матери-аль-ным, а небо — с имматериальным на-чалом). Вслед-ствие коннотирования элементар-ные противопоставления развертыва-ют-ся в пару ми-фем , или, в иных терминах, сим-во-лов. Только если есть смысл как та-ко-вой (= Бог), скла-дывается то, что принято назы-вать символическим порядком. Штир-не-ри-анство с его десакрализацией культуры аук-ну-лось в постмодернизме, который за-клеймил символический порядок как царство си-му-лякров . Спору нет, значения, разы-грывающие по требованию смысла роли других зна-чений, притворны, удаляют нас от ни-чем не опосредованной действительности. Что де-лать? Вести «голую жизнь», от-дан-ную на откуп смерти, биофизическому времени (о чем в разных модусах писали Жан Бо-дрийар в «Символическом обмене и смерти» (1967) и Джорджо Агамбен в « Homo sa-cer » (1995))? Или воплощать в себе семантиче-с-кие переносы, телесно удостоверяя их пра-вомерность, принимать на себя ответствен-ность за смысл (и тем самым связываться обязательством с Богом, что именуется мо-ралью), перерабатывать мыслимое-вообража-емое в реальное, в артефакты, закреплять пси-хически допустимое в поведенче-ских и тек-стовых прак-ти-ках, коротко — ставить спе-к-такль социокультуры и освящать его незде-шне-здешнего Ре-жиссера? Как бы ни крити-ко-вать человека, нельзя не признать, что его стра-тегия, на-прав-ленная на претворение смы-сла в перформансе , была весьма успе-шной. Она позво-ли-ла людскому сообществу вы-играть время в соревновании со смер-тью. Пусть этот вы-иг-рыш — мнимость для каж-до-го из нас. Метемпсихоз и Воскресение всамделишны в лого-сфе-ре , в универсуме текс-тов (эстетических, философских научных и прочих), оживаю-щих вновь и вновь через го-ло-вы поколений. Смысл, которым можно опе-рировать, не сли-шком заботясь о ре-фе-рен-тной истинности добываемых конструк-тов, симметричен, ус-танавливая равносиль-ность разных оппозиций, и асимметричен — вну-три них. Время смы-сла и вместе с ним со-цио-культуры сразу и циклично и линейно, це-леположено . По-в-тор в такой темпо-раль-ности не автоматичен, он возрождает утра-чи-ва-емое, а сдвиг здесь ведет в небы-ва-лое, опирающееся на былое, пересоздающее про-шлое. Логоисто-рия — от Бога. Пост-ис-то-рия (постмодернизм) — от человека, решившего, что он, оставив по-зади себя тотали-та-ризм, попал в период после Страшного суда, пре-воз-мог Апо-калип-сис, как утверждал Жак Деррида .