Подберезкин пишет: «Уверен, что 1999 г. в целом будет благоприятным для создания политико-психологической атмосферы, неприемлемой для преступности. Связанные с ним торжества, посвященные 200-летию Пушкина и третьему тысячелетию Спасителя, неизбежно станут благодатной почвой для этого» (с. 193). Несмотря на такую оголтелую уверенность, преступность продолжает расти темпами, какие не знала ни одна страна в мире.

Далее. «Ясно, что на будущих выборах победит кандидат от оппозиции. Не ясно от какой — «радикальной», «коммунистической», «патриотической», «социал-демократической»? Я намеренно оставляю «за скобками» любых кандидатов — «демократов», ассоциируемых с провалами в политике М. Горбачева и Б. Ельцина. Убежден, что ни один из них не имеет шансов даже выйти во второй тур, а не то что победить в финале» (с. 203–204) По его мнению, кандидатами в президенты будут А. Лебедь, Г. Зюганов, Ю. Лужков, А. Николаев (с. 204). Более того, «…очевидно, даже бесспорно, что левоцентристский блок победит» (с. 378). Комментарии, как говорится, излишни.

Содержание идей «Русского пути» являет собой один из примеров беспомощности, когда политический и экономический анализ общества подменяется над/или внеклассовыми категориями, когда под национал-патриотическое знамя пытаются собрать господина и товарища, банкира и рабочего, хозяина и наемного работника. Как показывает историческая практика, все они предпочитают свои знамена, и знамена эти весьма сильно отличаются по цвету.

Ну а делать выводы по внешнеполитической части оставляю читателям.

На мой взгляд, в настоящее время в России можно насчитать три четко выраженных подхода к структуре международных отношений.

Первый подход отражает официальную позицию, которая основывается на идеях многополярности. Он зафиксирован во всех официальных документах, таких, например, как «Концепция национальной безопасности» (СНБ), военная доктрина (МО) и «Концепция внешней политики РФ» (МИД). Помимо руководства страны, обычно ее отстаивают ученые, поддерживающие официальную линию Москвы.

Второй подход признает однополярность, которая увязывается с доминированием Запада во главе с США. Этого подхода придерживается часть американистов, а также те, кто разуверился в возможностях России сформировать собственный полюс в многополярном мире.

Третий подход отстаивает идею биполярности как наиболее устойчивую структуру международных отношений.

Весьма симптоматично, что названные подходы отражают четкое политико-идеологическое размежевание в академической среде ученых, разделенных на центристов, правых и левых. Центристы — сторонники первого подхода — высшие чиновники и проправительственные ученые, выступающие за «достойное место России в мире». Концепция многополярности по форме, на уровне риторики имеет антиамериканскую направленность, хотя по сути она абсолютно безобидна из-за своей нереализуемости. Правые, естественно, придерживаются второго, однополярного подхода. Их не устраивает даже антиамериканская риторика, поскольку они полагают, что США настолько сильны, а все гипотетические планы создать многополярный мир, не говоря уже о биполярном, настолько иллюзорны, что нет смысла раздражать этот Запад. Надо безоговорочно признать его лидерство и пристроиться к его системе, которой он руководит.

Очевидно, что приверженцами третьего подхода являются авторы левого течения, противники, так сказать, нынешнего режима. Их не устраивает ни многополярность, ни особенно однополярность. Они предпочитают биполярность, которая, по их мнению, ограничит господство этого ненавистного им «золотого миллиарда». И хотя о биполярности пишется немало работ, однако наиболее последовательным и неутомимым защитником данной концепции является профессор А. Г. Яковлев. Поэтому есть смысл проанализировать его аргументы в пользу биполярности, взяв за основу его статью «И все же на горизонте двухполюсный мир»¹²², которая опубликована «в порядке обсуждения».

А. Яковлев с самого начала исходит из того, что уже в самом противостоянии концепции многополярности и монополярности «четко отражено реальное распадение мирового сообщества на два политических лагеря, на два глобальных политических полюса», причем один полюс (Запад) является монолитным, другой — весьма рыхлым, состоящим из автономных компонентов, куда входят в том числе Китай, Россия, Индия. «Таково, — считает А. Яковлев, — состояние глобальных политических полюсов сегодня».

Другими словами, хотя статья называется «И все же на горизонте двухполюсный мир», на самом деле получается, что он является двухполюсным уже «сегодня». Проблема только в том, что антизападный полюс еще не сорганизовался, не оформился, не сложился в центр силы. Следовательно, проблема завтрашнего дня — чисто организационная.

Итак, выделим некоторые постулаты. Во-первых, мир биполярен уже сегодня, но один из полюсов не организован. Во-вторых, размежевание на два лагеря происходит по политической линии («два политических лагеря»), В статье, правда, мы так и не найдем объяснения, в чем суть размежевания на политической основе.

Идем далее. А. Яковлев с неодобрением расписывает проявление активности глобальных гегемонистских сил, распространяющих «пресловутую зону ответственности американо-японского и американо-австралийского военных союзов», их намерение создать «в обширном Азиатско-Тихоокеанском регионе» ПРО ТВД и т. д. (с. 31). И хотя соотношение сил, «увы», складывается в пользу Запада, это не обескураживает российского профессора, поскольку он считает, что данное «силовое превосходство» «кратковременно». И хотя в ближайшие 15–20 лет «если он (Запад) не сможет добиться своей цели, то в дальнейшем ему придется распроститься со своими гегемонистскими мечтами» (с. 32).

Надежды автора связаны с тем, что к 2020 г. доля развитых стран в мировом производстве упадет до одной трети, а доля развивающихся стран увеличится до двух третей, а Китай, Индия, Бразилия, Россия и Индонезия обеспечат, как и все развитые страны, одну треть мирового продукта.

Второй фактор, питающий надежду автора, это то, что «политически полицентричная периферия», «сосредоточившись», сумеет принудить Запад к совместному поиску модели жизнеобеспечения человечества.

Здесь опять же не совсем понятна логика автора. Если периферия заставит Запад совместно решать «центральную для современной эпохи проблему выживаемости человечества», тогда какие основания останутся для неизбежной политической поляризации мирового сообщества, для антагонизма между Западом и не-Западом. В этом случае должна будет воцариться всемирная гармония, без полюсов и антагонизмов. Видимо, просто сам автор не верит в нарисованную им идиллию, почему и ратует за биполярность.

Зафиксируем еще несколько моментов. Хотя внутри западного мира существует несколько центров силы, Запад все-таки остается монолитным. He-Запад же не только рыхл, неорганизован, но внутри этого мира существуют еще силы, которые вместо того, чтобы сплачивать этот мир, выступают за нежизненные концепции многополярности. Это — официальная Москва и официальный Пекин.

Разоблачению концепции многополярности посвящена большая часть авторского текста. Подспудную критику данной концепции А. Яковлев находит и в высказываниях китайских ученых. В конечном счете все должны осознать «вполне очевидное разделение мирового сообщества на две части с жестким антагонизмом их жизненных интересов» (с. 40). Причем центральным звеном цементирования антизападного мира «безусловно, является формирование треугольника Россия — Китай — Индия как ядра сплочения стран и народов, отвергающих диктат Запада» (там же).

Я вынужден столь подробно излагать взгляды А. Яковлева на биполярность, поскольку существуют иные интерпретации этой же концепции как в самой России (например, В. Тихомиров, Ю. Соколов), так и в США (Ганс Биннендижк, Ален Хенриксон)¹²³. Меня, кстати, в этой связи удивляет то, что сами российские и американские «биполярники» не читают работ друг друга. Но это к слову. Теперь приступаем к анализу.