Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Поэтому «голлизм» в период после 1993 г. при таком подходе может быть понятным не только как политическая необходимость, но скорее всего как риторический ответ на внутренние давления, а также как тактика, более удобно обрамляющая сроки интеграции России с Западом. В этом плане прецедентом для новой России являются Япония и Западная Германия.

Это в идеале. Реальность же делает Блэккера менее оптимистичным. В его сценариях будущего Россия выглядит следующим образом:

«Западный экономический и политический порядок с Японией, Северной Америкой и Западной Европой, образующих ядро, может метафорически рассматриваться как магнитное поле, втягивающее остальные страны в себя. Поскольку это сообщество свободных рыночных демократий весьма мощно и успешно развивается, другие страны стремятся присоединиться к его организациям, соглашаясь с его нормами и воссоздавая его институты». Это в принципе. Но Россия не обязательно может присоединиться к этому ядру.

Одна из причин того, что у России не будет эффективной внешней политики, заключается в том, что Россия не в состоянии сформировать эффективное национальное правительство. Нынешние тенденции, если они будут усилены, могут привести к дезинтеграции России как единого государства — гиперинфляция, ведущая к коллапсу, распад военных сил, возвышение политически независимых региональных властей — все это уже видимо, хотя далеко еще от дезинтеграции центральной власти. «Историческим прецедентом такого типа для России является хаос в Китае в 1920-х и 1930-х годах, когда в различных частях страны доминировали военные лидеры, известные как милитаристы, которые контролировали независимые военные силы».

Очевидно, что реализация подобного сценария весьма нежелательна из-за вероятности потери контроля за ядерным оружием и вообще за распылением военных сил по неконтролируемым территориям. Если отвлечься от подобных крайностей, то не исключена другая вероятность. В международной деятельности это проявится в том, что Россия будет проводить разную внешнюю политику, которая определится фактом трех глобальных соседств: Запад, Средний Восток и Дальний Восток. «Поэтому не удивительно, что российская политика в отношении этих направлений будет отличаться друг от друга».

Причем особую роль может сыграть соседство с Китаем, которое может сформировать и третий вариант внешней политики. Ее содержание антизападное. «Русский неоголлизм имеет элементы такой политики. Россия проявляет более дружеские отношения к странам, которые Соединенные Штаты рассматривают как государства-изгои». Это опять же в теории. Зафиксировав подобную возможность, Блэккер тут же ее «блокирует», указывая на противоположную тенденцию: «Но в реальности и та, и другая страна скорее ищут пути присоединения к западному порядку, чем его противодействию или бойкоту». К тому же Россия и Китай — «потенциальные соперники в отношении новых независимых стран Центральной Азии». Отношения могут усугубиться проблемами недонаселения российского Дальнего Востока и перенаселением Северо-Восточных провинций Китая, т. е. нелегальной миграцией китайцев. И поэтому «из всех возможных сценариев для российской внешней политики наиболее желательным остается интеграция с Западом». Россия хотя и принадлежала Европе на протяжении столетий, но одновременно была наименее европейской страной. Сейчас есть возможность стать более европейской страной внутренне и внешне. На это работает, по мнению Блэккера, и то, что теперь Россия перестала быть империей, что облегчает ее вхождение в цивилизованный мир.

Койт Блэккер искренне озабочен тем, чтобы Россия стала частью Европы.

Когда-то я разделял подобные взгляды американского профессора, наивно полагая, что русские по духу и культуре ближе к Европе, чем к Азии. Но, изъездив всю Европу и всю Северо-Восточную Азию, я, по крайней мере для себя, сделал вывод: Россия никогда не будет ни Европой, ни Азией, а как была, так и останется… Россией.

Строуб Тэлботт: о России с историческим оптимизмом

В администрации Б. Клинтона Россию курировал помощник госсекретаря Строуб Тэлботт. В отличие от многих специалистов по России, разочарованных в демократических реформах и в перспективах американо-российских отношений, Тэлботт сохранял и сохраняет устойчивый исторический оптимизм даже в периоды обострения отношений с Россией24.

Все очевидные неудачи в построении капиталистического общества в стране Тэлботт объясняет наследием советской диктатуры, так сказать, пережитками социалистического прошлого, которые, по его мнению, постепенно, но преодолеваются. В любом случае, как бы Россия худо-бедно ни вползала в капитализм, все произошедшее и происходящее отвечает национальным интересам и безопасности США. По крайней мере две «базовые цели» реализуются удовлетворительно. На первую цель работают: усиление безопасности, сокращение арсеналов холодной войны, предотвращение распространения ОМУ, укрепление стабильности интеграции в Европе. Вторая цель ориентирует США на оказание помощи России в деле трансформации ее политических, экономических и социальных институтов в соответствии со стандартами рыночной демократии25.

Тэлботта особенно вдохновляют успехи в реализации второй цели, т. е. превращение России в капиталистическую страну. В связи с чем он приводит список достижений: слом аппарата советской системы, свобода выборов, замена централизованного планирования на институты рыночной экономики и т. д.

Тэлботт не без гордости докладывает сенатскому Комитету по внешней политике о вкладе США в эти достижения, в том числе и через программу президентского Акта о поддержке свободы. Он предостерегает сенаторов от сокращения бюджета этого Акта на 25–30% — инициатива, появившаяся в связи со скандалами об отмывании денег через нью-йоркские банки. По его мнению, это было бы близорукостью с их стороны, поскольку эта помощь распространяется на множество направлений деятельности США в России: от финансирования СМИ до поддержки малого бизнеса, что соответствует интересам США.

Главная суть выступлений и писаний Тэлботта о России заключается в том, что правительственные круги не должны поддаваться панике в связи с очередными неурядицами: будь то финансовый кризис, скандал вокруг взяток высокопоставленных чиновников, очередная внутренняя война или всплеск антизападных настроений. Все это — издержки перехода от тоталитарного коммунизма к демократическому капитализму, который наступит всенепременнейше.

Подобный оптимизм Тэлботта имеет основания, как минимум, по двум причинам. Одна связана со спецификой его должности: он отвечал за Россию в американской администрации, и было бы нелогичным расписываться в провале политики, в которой он принимал самое деятельное участие. Другая причина более важная. Действительно, в России создана капиталистическая структура, в рамках которой действует руководство страны. И хотя тот же Тэлботт хорошо понимает, что Россия никогда не станет похожей ни на одно государство западного мира, но шанс стать хотя бы «Бразилией» или «Мексикой» не исключается. А такими странами Америка очень хорошо научилась управлять. На данный момент этого более чем достаточно с точки зрения интересов США. Так что Строуб Тэлботт справлялся со своими обязанностями, и оптимизм его относительно России можно считать обоснованным… Пока.

Концепция «вовлеченности» как стратегический принцип внешней политики США

Стратегия «вовлеченности» России по принципу кнута и пряника (Майкл Макфол)

Одним из авторитетных специалистов по России в США не без оснований считается Майкл Макфол, который провел немало лет в Москве как до «перестройки», так и после начала капиталистических реформ. Так что ему есть что с чем сравнивать.

В отличие от всех американских русологов, толкующих об «экономической реформе» или «третьей волне» демократизации после распада Советского Союза, Макфол прямо говорит о том, что в России произошла революция, по масштабам сопоставимая с Французской (1789 г.) и большевистской революциями26. Исходя из классических определений революции, он показывает весьма убедительно, что при Ельцине были сломаны старая структура власти и экономическая организация общества, которые были заменены на капиталистическую систему. Ее отличием от предыдущих революций, по его мнению, является то, что она была осуществлена мирными средствами, если не считать такой «мелочи», как расстрел парламента в 1993 г. Еще одним отличием, которое Макфол называет «фундаментальным», является то, что идеологии предыдущих упомянутых революций бросали вызов устоявшимся порядкам тогдашней международной системы. Идеология же и цели нынешней русской революции не были обращены против статус-кво современной международной системы. Наоборот, идеология, проповедуемая Ельциным и его приверженцами, полностью совпадала с экономикой и политикой ядра. Более того, российские «революционеры» пытались сделать все, чтобы войти в это ядро27.

вернуться

24

Strobe Talbott. Russia: Its Current Troubles and Its On-Going Transformation (Testimony before the Senate Foreign Relations Committee). Washington, DC, September 23, 1999. — Internet.

вернуться

25

Подр. на эту тему см.: Strobe Talbott. Dealing with Russia in a time of troubles. — The Economist. November 21st, 1998, p. 50–52.

вернуться

26

R. Craig Nation and Michael McFaul. THE UNITED STATES AND RUSSIA INTO THE 21ST CENTURY. Strategic Studies Institute. October 1, 1997, p. 49.

вернуться

27

Любопытно, что Макфол всю международную систему рассматривает через призму идеологии «ядра», не замечая, что внутри этой международной системы существуют и другие идеологии, например социалистическая идеология Китая.

14
{"b":"284797","o":1}