— Увы, — развела руками Гончарова, — у меня другая профессия.

Сергей усмехнулся:

— Ну да, вы же актриса.

— А-а… Узнали.

Гончарова глянула на него с обидой.

— Вон как нехорошо вы усмехаетесь. Актёров люди всерьёз не принимают. А, между тем, именно актёрская профессия на многое может открыть глаза. Шекспир сказал: «Весь мир — театр, а все люди в нём — актёры». И вы знаете, до чего я додумалась? Эту фразу необходимо понимать буквально.

— То есть, что все мы лжём, хитрим и притворяемся?

— Не так. И настоящие актёры — ну, то есть, по-настоящему талантливые — они не лгуны. Они отнюдь не притворяются, а вживаются в роль, как дети. Ведь ребёнок, играя, остаётся собой. Но, в то же время, осознавая это, он моделирует себя другого, в новом качестве. Воображает себя дворником, космонавтом, продавцом — кем захочет. И верит искренне, что может эту модель олицетворять здесь и сейчас. И с настоящими актёрами происходит то же самое. Игра — категория философская. Не всё так просто.

— Гордитесь своей профессией? — спросил Сергей.

— Раньше актёров даже на кладбище не хоронили, а только за его оградой. Как величайших грешников. А нынче статус, к примеру, зарубежных «звёзд» зашкаливает.

Актриса помолчала.

— Но вы знаете, нет, не горжусь. Профессия статусная, но, если вдуматься, актёр вторичен. Он не диктует правила игры. Он исполнитель. Я играю в театре Екатерину Великую. Но ведь я — не она. Мне, по большому счёту, жизнь моих многих персонажей не по плечу. Я трачу драгоценнейшее время на постижение сути своих персонажей. А познаю ли я при этом самоё себя? Большой вопрос. Хотя… Всё-таки я себя раскрываю через роль. В этом, как ни смешно, заключается утилитарность нашей профессии. Если бы люди научились, что называется, со всей дури впрыгивать «в шкуру» другого человека и мысленно проживать хотя бы кусочек его жизни — они бы и у себя раскрыли множество граней, о которых и не подозревали. Вы слышали мой зычный голос. Я его сделала таким. А по жизни была трусихой с вялотекущей философией непротивленца. Но, вопреки наставлению «не сотвори себе кумира» я сотворяла их, им подрожала — то есть, проигрывала мысленно — как бы я вела себя на их месте. Я вживалась в их образ. И менялась! Важно — каких кумиров мы творим. Тут молодых должны направлять старшие. Но вживание в образ другого нам позволяет совершать невозможное. Даже любимый мной Ален Делон признавался, что в роли он способен делать то, чего не смог бы в обычной жизни. А у меня был случай, когда мне дали роль француженки. Я испугалась. Мне очень нравился французский, но я не могла научиться грассировать, как ни пыталась. Ко мне приставили преподавателя французского, очень доброжелательную пожилую даму, и она провела со мной первый урок — просто произнесла фразы из текста моей роли. И я тотчас же повторила их за ней! И, притом, без малейшего акцента. Дама была весьма удивлена. Она и не подозревала, что я сама — потрясена! Но дело даже и не в том, что актёр для роли легче и проще овладевает какими-то новыми умениями и навыками, нет! Каждая роль открывает какой-то новый лепесток твоей души. И душа расцветает! Ты познаёшь в себе новые грани, открываешь себя для себя. И для других, естественно. Одним словом, «растёшь над собой».

Но вернёмся к изобретённому Шекспиром постулату «жизнь есть театр, а все люди в нём — актёры». И, в самом деле, разве не театр? В котором каждый хочет сыграть значительную роль. Мы все чего-то добиваемся. А если вдуматься, то только одного — сыграть более или менее заметную роль в жизни. Подсознательно мы хотим понравиться Богу, как хотел этого библейский Каин. Но мы не всегда понимаем, а какую же роль даёт нам Бог в этой «Божественной игре». Помните, как сказал Пастернак? Творчество «не читки требует с актёра, а полной гибели всерьёз». Многие творческие личности воспринимали жизнь, как «Божественную игру». Где всё жестоко, всё всерьёз. И всё учит, всё заставляет нас разбираться в себе и в других. Школа, в которой оценки выставляют за человечность или же за отсутствие таковой. Бог нам даёт сценарий, пьесу с открытым финалом…

— А вот тут я, простите, не соглашусь, — вдруг перебил её Сергей, — не с открытым финалом, а — увы! — с предсказуемым финалом. Мы все прекрасно знаем, чем закончится жизнь каждого из нас.

— Пусть так, — кивнула Гончарова, — зато с непредсказуемым процессом, то бишь, действием. Такая вот пьеска под названием «жизнь». И мы импровизируем в ней набело, без репетиций. Что называется, в «прямом эфире». Мы можем даже не согласиться с предложенной нам ролью и выбрать другую. Но не вырывая её из глотки у прочих исполнителей, а, что называется, «дописав» сценарий. А это требует колоссальных усилий. И пока одни честно трудятся и совершенствуются, другие хитростью и лукавством вытесняют соперников и впрыгивают в чужую роль. Одни из нас уверены, что только знания делают человека главным героем в спектакле под названием «жизнь», другие — что только деньги.

— И кто же прав?

— Первые, конечно. Но и они делятся на две категории. Одни бескорыстно делятся знаниями, а другие утаивают их, объявляя себя посредниками между людьми и Богом. Тайные знания используют для управления невежественной толпой.

Сергей ненадолго задумался, затем спросил:

— Если, по вашей теории, каждый из нас способен стать пророком, то почему же не становимся?

— На то есть множество причин. Во-первых, жизнеустройство на планете. Как устроена жизнь в цивилизованных сообществах? С детства простых людей во всём мире ориентируют на зарабатывание денег. Карьера, деньги — это же просто предел мечтаний. Вся индустрия развлечений работает на то, чтоб люди меньше думали.

— А кто-то руководит этим процессом? — спросил Сергей, — признаться, я мало верю в так называемую теорию заговоров.

— А вот напрасно! — воскликнула Гончарова, — руководят, будьте уверены! Вы только вспомните, сколько ведьм сожгла инквизиция. А «ведьма» — производное от глагола «ведать», то есть, знать. Тайные правители мира понимали и понимают, что Знание — власть. А потому хотят владеть им единолично. Когда среди знающих появлялись такие бескорыстные личности, как Прометей, Иисус Христос — их распинали. За то, что тайное они делали явным. За то, что толпу превращали в мыслящий и чувствующий народ. Кому-то не выгодно, чтоб мы хотели знать. Всё делается для того, чтобы мы даже не подозревали о том, что Знания доступны. И Знания подменяются образованием — тем жалким суррогатом, которое и создало технократическую цивилизацию вместо человечной. Не будь костылей цивилизации — всех этих ковшей экскаваторов, заменяющих руку, колёс, заменяющих ноги, и прочая, и прочая — человек научился бы сам воспарять в небеса. Я иногда вижу картинку — едут богатые жирные люди с толстым кошельком в роскошнейших машинах, а мимо них вдруг пролетает человек в одежде без карманов. Сам по себе, без всяких механизмов. И карманы ему не нужны — у него нету портмоне и ключей от квартиры. Зачем? Он совершенствовался духом и научился органично вписывать себя в природу. Он берёт нужное прямо из воздуха — все витамины, минералы. Ему вовсе не нужно уродовать землю, чтобы вырастить злаки и овощи. Ему не нужно убивать, чтобы насытится. Это и есть самодостаточность. Всё остальное — игра слов и отвратительная, жалкая ложь, ложь, ложь.

Она перевела дух, допила остатки кофе из чашечки, затем продолжила:

— Но кто нас делает другими? Я давно думаю над этим. Кто-то же нами управляет. Нами всеми. Включая президентов разных стран.

— «Ты правишь, но и тобой правят», — процитировал Громов.

— Вот именно.

— И кто же, по-вашему, эти тайные правители? Какие-нибудь инопланетяне?

На то они и тайные, чтобы о них никто ничего не знал. Но пока что они режиссируют этот спектакль под названием «Жизнь на планете Земля».

— Хочу сделать добровольное признание, — произнёс физик.

Актриса с подозрением воззрилась на него.

— Нет, нет, я не преступник. Моё признание другого рода. Мне не хотелось говорить, но…