— Как красиво, правда? — сказал Джим.

— Да, — ответил лорд Дитмар. — Хотя ваш отец мог бы и не тратиться на это зрелище, потому что для меня во сто крат приятнее смотреть на вас, Джим. Вы — самое лучшее украшение этого вечера.

Джим засмеялся. Из уст любого другого человека эти слова прозвучали бы как пошлые обольстительные речи, но только не из уст лорда Дитмара. Эти слова были сказаны им от чистого сердца, Джим чувствовал это, и они были ему приятны. Но, заметив в уголках губ стоявшего неподалёку лорда Райвенна улыбку, Джим смутился: уж не подумал ли тот, что Джим флиртует с лордом Дитмаром?

После фейерверка вечер стал подходить к концу. Уже перевалило за полночь, и гости один за другим стали разъезжаться. Но рассасывался праздник медленно, многие гости были в настроении ещё немного задержаться, а радушный хозяин никого не выгонял, даже просил остаться. Когда пошёл второй час ночи, разъехалась только половина гостей, но площадка перед домом всё-таки расчистилась и смогла принять тяжёлый звездолёт. Некоторые гости стали с беспокойством выглядывать в окна: они опасались, не задела ли эта махина их флаеры. Но пилот посадил аппарат безупречно, нисколько не задев ни один флаер. Сердце Джима сначала сжалось и замерло, а потом бешено заколотилось: это вернулся Фалкон, иначе и быть не могло. Но к радости примешивались смущение и тревога: вернулся ли Фалкон один или привёз сына? В сердце Джима шевельнулось враждебное чувство и ревность, и он с напряжением проводил взглядом лорда Райвенна, который бросился встречать Фалкона. Сам Джим навстречу ему не пошёл: ему вдруг захотелось спрятаться и не видеть ни Фалкона, ни того, кто с ним прилетел. Но он всё-таки не утерпел и прильнул к окну.

Лорд Райвенн поднялся на борт звездолёта. Пробыл он там около минуты, а вышел уже не один: следом за ним на площадку сошёл Фалкон. Издали Джим узнал его плащ и лётный костюм, но не узнал его самого: лицо Фалкона было словно покрыто серой краской, а засаленные волосы были небрежно замотаны в узел, из которого выбивалось много прядей. Больше никто из звездолёта не вышел, и лорд Райвенн с Фалконом пошли к дому. Лорд Райвенн обнимал Фалкона за плечи, а Фалкон ступал нетвёрдо, как будто был пьян или измотан до предела. Судя по тому, что больше никто из звездолёта не появился, Джим сделал вывод, что сына Фалкон не нашёл, но это его не обрадовало. Страшный, пустой и мёртвый взгляд Фалкона заставил его похолодеть, когда тот на пару мгновений задержался, проходя мимо Джима; он хотел что-то сказать Джиму, но так и не сказал, и лорд Райвенн увёл его наверх.

После этого лорд Райвенн стал заметно напряжённее, хотя и старался при гостях не подавать виду, что что-то случилось. Однако гости начали разъезжаться быстрее, и к двум часам ночи остались только лорд Дитмар с Дитриксом. С ними лорд Райвенн выпил ещё по бокалу вина, после чего и они стали прощаться. С Джимом они попрощались в доме, а потом лорд Райвенн пошёл провожать их до флаера, а Джим, снедаемый тревогой, холодея от страха, пошёл искать Фалкона. Он нашёл его в его комнате: Фалкон стоял у окна, уже без плаща, скрестив на груди руки. Услышав шаги, он медленно обернулся, и Джим снова увидел его мёртвый взгляд и серое лицо, которое было покрыто не краской, а какой-то пылью.

— Здравствуй, Фалкон, — пролепетал Джим.

Фалкон не ответил на приветствие. Он медленно приблизился к Джиму, протянул руку к медальону на его груди и открыл его. Увидев внутри портрет лорда Райвенна, он нахмурился.

— Это не тот, — проговорил он глухо. — Где тот медальон?

— Фалкон, прости, — пробормотал Джим. — Я сломал его.

Джиму показалось, что Фалкон сейчас ударит его, но Фалкон не тронул его и пальцем, просто смотрел на него страшным взглядом.

— Зачем ты его сломал? — спросил он.

Джиму было нечего сказать.

— Зачем ты его сломал? — повторил Фалкон, повысив голос. — Он не твой, как ты мог его сломать?!

Страшный ледяной блеск в его глазах поверг Джима в шок, и он убежал к себе в комнату. У него тряслись руки и пылало лицо, а по щекам катились слёзы. Он ожидал, что Фалкон спросит его о медальоне, но даже не думал, что при этом он будет так гневен и враждебен. Через несколько минут в дверь постучали, и Джим весь сжался, подумав, что это Фалкон, но из-за двери послышался мягкий голос лорда Райвенна:

— Джим, открой, пожалуйста. Это я.

Джим впустил его. Лорд Райвенн обнял его и вытер ему слёзы.

— Успокойся, дружок. Не обижайся на Фалкона, просто он сейчас не совсем в себе… Не принимай это на свой счёт. Он так расстроился из-за медальона, потому что хотел похоронить сына в нём.

— Похоронить? — пробормотал Джим потрясённо.

— Да, дорогой, — вздохнул лорд Райвенн. — Он всё-таки нашёл его… Увы, мёртвого. На его ручке был браслетик из альгунита2, и именно по нему и удалось обнаружить останки. Сухая песчаная почва, в которой лежало тельце, довольно хорошо его сохранила.

— Ребёнок был… маленький? — спросил Джим.

— Да, совсем крошка, — проговорил лорд Райвенн печально. — Очевидно, он умер сразу, а люди, нашедшие тебя, сняли с него медальон и надели его на тебя. Другого объяснения не приходит в голову. Фалкон привёз тельце с собой, чтобы похоронить его здесь. Его поиск завершился… Пусть таким печальным образом, но всё-таки завершился.

За медальон Джим должен был благодарить парня по имени Джек — за то, что тот, сняв его с мёртвого ребёнка, не взял его себе, а переодел на Джима. Но Джим понятия не имел о Джеке, а значит, и не знал, кого благодарить. А Джек ничего не знал о дальнейшей судьбе найдёныша. Их теперь разделяла Бездна, и им не суждено было встретиться вновь.

Джиму не суждено было снова увидеть Землю и своих земных родителей. Бездна уготовила ему иной путь.

Всю ночь в доме шла уборка. Джим почти не спал, лишь пару раз ненадолго забывшись неглубоким и совсем не освежившим его сном. Проснувшись в голубых предрассветных сумерках, Джим вздрогнул, увидев за закрытой стеклянной дверью на лоджию фигуру Фалкона — уже с чистыми распущенными волосами и чистым, но очень бледным лицом: он смотрел на Джима сквозь стекло двери, приложив к нему ладонь. Зажмурившись, Джим отвернулся от двери. Когда он через пять минут осторожно обернулся, Фалкона на лоджии уже не было.

Устав мучиться без сна, Джим встал. Уборка уже завершилась, всюду в доме стоял цветочный запах моющего средства. Выйдя на лоджию, Джим увидел на другой стороне странное зрелище: кто-то, одетый во всё чёрное, с покрытыми накидкой плечами сидел на стуле, а Криар стриг его. Джим подошёл ближе. На стуле перед дверью в свою комнату сидел Фалкон в чёрном костюме и сапогах, с покрытыми синей накидкой плечами, а пол лоджии вокруг стула был усыпан его золотыми кудрями. Криар, щёлкая ножницами, ступал по обрезкам волос, а Фалкон в затянутых в чёрные шёлковые перчатки руках сжимал сломанный медальон: Джим узнал его по цепочке. Видимо, Криар его не выбросил.

— Что вы делаете, Криар? — пробормотал Джим.

— Разве вы не видите, господин Джим? — ответил дворецкий. — Подстригаю господина Фалкона.