— Но зачем? — не понимал Джим.

— Известно, зачем, сударь. Господин Фалкон облачается в траур, — терпеливо и спокойно объяснил Криар. — В этом случае обязателен чёрный костюм и перчатки, а волосы следует коротко подстричь.

В глазах Фалкона уже не было того страшного ледяного блеска, но в его взгляде Джиму чудился немой упрёк: "Зачем ты сломал медальон?" Спереди его волосы были уже короткими, длинные пряди остались только на затылке, и именно над ним трудился Криар. Джиму было больно смотреть на это, и он ушёл.

Криару послышалось, что Фалкон, провожая Джима взглядом, что-то прошептал. Криар чуть склонился.

— Простите, сударь, вы что-то сказали?

— Что? — рассеянно отозвался тот. — Нет, ничего.

Криар сказал:

— Сударь, я вас даже не спросил, желаете ли вы, чтоб вас подстригли… Ведь это обязательно лишь в том случае, если траур — по супругу, а в остальных случаях — не обязательно.

Фалкон, казалось, и не слышал: все его мысли и взгляд были устремлены за тот дверной проём, в котором исчез Джим. Он растерянно и вопросительно поднял глаза.

— Я говорю, сударь, подстригаться-то вам, в общем-то, было бы и не обязательно, — повторил Криар. — Ведь траур ваш не по спутнику. Я как-то не подумал.

— Что ж ты вспомнил об этом только сейчас, когда уже почти остриг меня? — усмехнулся Фалкон.

Криар растерянно и виновато двинул бровями. Фалкон сказал мягко:

— Ладно, Криар, ничего. Подстричься мне не помешает. С короткими волосами даже удобнее.

Весь день Джим избегал встреч с Фалконом. Он попросил принести ему завтрак в комнату, потом засел в библиотеке, усиленно готовясь к завтрашнему приезду учителя, забыл про обед, а когда проголодался, попросил Криара принести ему что-нибудь в библиотеку.

— Что это вы сегодня от всех прячетесь? — спросил дворецкий, ставя на столик поднос с едой. И, чуть понизив голос, добавил: — Господин Фалкон по вас соскучился.

Сердце Джима ёкнуло.

— Почему вы так думаете? — спросил он Криара.

— Он спросил о вас, — ответил дворецкий. — Я ответил, что вы занимаетесь в библиотеке.

— А он? — спросил Джим чуть слышно.

— Ничего не сказал, — ответил Криар. — Да, вот ещё что… Завтра похороны бедного малыша. Господин Фалкон не велел никого звать, поэтому всё будет тихо. Будет только он, милорд Райвенн, господин Раданайт… И вам, я думаю, следует пойти. Я уже заказал для вас чёрный костюм.

— У меня завтра учитель, я не могу, — пробормотал Джим.

— Учитель будет послезавтра, — ответил Криар. — Милорд Райвенн перенёс его. Вы не расстраивайтесь, всё будет недолго: гробик опустят в фамильный склеп Райвеннов, потом поминальный ужин — и всё.

Джим продолжил готовиться, но науки сегодня не лезли ему в голову: он не мог сосредоточиться, думая о предстоящих похоронах, о Фалконе, о сломанном медальоне. При мысли о последнем Джиму становилось не по себе, особенно когда он вспоминал страшный взгляд Фалкона, и в его сердце отзывался глухой болью гневный голос: "Зачем ты сломал его?" Лил дождь, было сумрачно и уныло, заниматься не хотелось, но Джим заставлял себя. Он вздрогнул, краем глаза заметив, что за стеклянной дверью на лоджию стоит кто-то в чёрном. Это был Фалкон, и он смотрел на Джима сквозь прозрачную дверь, но не входил. Джим сделал вид, что поглощён учёбой; через несколько минут он осторожно покосился на дверь, но там уже никого не было. В груди Джима что-то тоскливо сжалось. Побежать, найти его, обнять? В глубине души Джим чувствовал, что это нужно было сделать, но что-то мешало ему. Между ним и Фалконом стояла какая-то тень, которая пугала Джима и не позволяла без оглядки броситься к нему.

Вечером Криар принёс ему костюм, а потом к нему в комнату зашёл лорд Райвенн.

— Дружок, я перенёс учителя на послезавтра, — сказал он. — Думаю, завтра будет не до этого.

— Мне обязательно присутствовать? — вздохнул Джим.

— Родной мой, как же иначе? — удивился лорд Райвенн. — Ведь мы одна семья, и горе каждого из нас — наше общее горе. Мы должны поддержать Фалкона, потому что без нашей поддержки ему будет вдвойне тяжело. Ну, спокойной тебе ночи.

На следующий день погода не улучшилась: снова полил дождь. У Джима было тоскливо и тошно на душе, оттого что он не поговорил с Фалконом вчера, но исправить это упущение сегодня ему снова мешала печальная, непонятная и жуткая Тень, стоявшая у него на пути. Они с Фалконом не сказали друг другу ни слова до самых похорон.

Фамильный склеп Райвеннов был расположен далеко за городом. Он представлял собой небольшую одноэтажную постройку с плоской крышей и широкими дверями, над которыми был изображён родовой герб. Вокруг зеленела лужайка, рядом росло несколько деревьев с раскидистыми кронами, а перед входом в склеп на невысоком катафалке стоял маленький серебристый гроб, на крышке которого блестели капли дождя. Возле гроба стояли два человека в непромокаемых плащах поверх чёрных строгих костюмов, у одного в руках была корзина с розовато-белыми цветами, бутоны которых были похожи на маленькие лотосы: они, насколько Джим знал, назывались ландиалисы.

— Прислано от его светлости милорда Дитмара с соболезнованиями, — сказал человек в непромокаемом плаще.

— Дорогой друг, — растроганно проговорил лорд Райвенн, принимая корзину с ландиалисами. — Как всегда, внимателен.

Фалкон склонился над гробиком и положил на него руку в чёрной перчатке.

— Прощай, малыш, — проговорил он глухо. — Прости, что не уберёг тебя.

— Это тяжёлая потеря, и мы все скорбим вместе с тобой, — тихо и мягко проговорил лорд Райвенн, опуская руку на плечо Фалкона сочувственным жестом. — Но поверь мне, жизнь на этом не заканчивается. У тебя ещё всё впереди, друг мой. Будут ещё дети, обязательно.

Фалкон ничего не ответил. По его бледным щекам медленно катились крупные слёзы, но Джиму показалось, что он всё же очень сдержан в своём горе. Лорд Райвенн обнял его за плечи и кивнул людям в непромокаемых плащах. Те открыли двери склепа и подняли гробик.

— Джим, ты с Раданайтом оставайся здесь, — сказал лорд Райвенн. — В склеп вам лучше не спускаться, там жутко и воздух очень тяжёлый. Подождите нас здесь.

Джим был рад, что его избавили хотя бы от этого. Он стоял под дождём и вдыхал сырой свежий воздух.

— Пойдём во флаер, — сказал Раданайт. — А то промокнем.

Они сели во флаер. Джим занял место на заднем сиденье и уткнулся в плечо Раданайта.

— Что ты, малыш? — спросил тот.

— Я не выспался, — простонал Джим. — Голова болит… Всё это просто ужасно.