Солнце нещадно палило неприкрытую голову Джима, сводя его с ума, и он начал видеть какие-то расплывающиеся тёмные образы на горизонте. Он махал руками и кричал им, но никто не отзывался. Колышущееся марево вдруг рассасывалось, и Джим замирал, ошеломлённый, ослеплённый солнечной безжалостностью, потерянный. Он грезил о лавке Ахиббо, как о своём единственном спасении, ибо там была тень — то, чего абсолютно не было здесь, среди бескрайних песков. А ещё там была вода. Плавящиеся, одурманенные жарой мозги Джима поняли, что он искал здесь свободу, а нашёл, быть может, погибель. Даже если бы он взял с собой какие-нибудь припасы, они не слишком увеличили бы его шансы на спасение — может быть, лишь ненадолго продлили бы его страдания. Почему? Потому что он не знал, куда идти.

Джим упал. Песок обжёг его полуприкрытое старой тряпкой тело, но встать он не смог. Из последних сил он открыл медальон и взглянул в лицо молодого альтерианца — так, как он теперь знал, называлась разумная раса, к которой он принадлежал. "Прощай, папа, — мысленно сказал он. — Мы никогда не увидимся, потому что мне суждено погибнуть здесь". Это была его последняя мысль, перед тем как солнце поглотило его сознание.

Очнувшись, Джим долго не мог понять, где он находится. Кто-то лил ему на голову воду, а в мозг ему втекали насмешливые телепатические сигналы:

"Ну, как тебе понравилась прогулка в пустыню? Говорил же я тебе, что ты её не знаешь и не умеешь в ней выживать. Отчего ты меня не послушал, дурень? Теперь ты убедился, что бежать бесполезно? Ну, то-то же!"

Услышав знакомые словомысли, Джим издал долгий тяжкий стон.

Он был жив, и он снова был у Ахиббо. Человекопаук сказал ему, что его нашли кармаки и принесли обратно в лавку. Джим пролежал в забытье целый день, и в лавке скопилось много работы. Ахиббо дал ему прийти в себя и вдоволь напиться воды из источника, а также подкрепить силы продуктами из корзинки, которая уже дожидалась Джима с позавчерашнего дня; молоко превратилось в простоквашу, но изголодавшийся Джим жадно её выпил. Теперь, когда солнце не опаляло ему лицо, он снова мог плакать.

Вода из источника успокоила и заживила его обожжённую кожу, сняла покраснение раздражённых песком глаз и восстановила хорошее самочувствие. Джим понял: чтобы выжить здесь, нужно держаться поближе к ней.

Он пал духом.

Разумеется, Ахиббо не был беззащитен: его "крышей" был капитан космических пиратов Ург Зиддик, которому Ахиббо платил дань, да ещё и позволял бесплатно лечиться водичкой. Именно с него начался самый главный кошмар, который Джим впоследствии, как мог, старался забыть.

Зиддик был на редкость отвратительным типом, он был похож на гибрид человека и ящерицы, только что без хвоста и чешуи. Его внешность вызывала у Джима содрогание: шишковатая голова, обтянутая чёрным платком на пиратский манер, зелёная с коричневыми пятнами кожа, маленькие холодные змеиные глазки с белёсыми перепонками вместо век, а вместо носа у него было сплошное скопление бородавок с двумя отверстиями. Ушные раковины у него отсутствовали. Ходил он в коричневом кожаном костюме, верхняя часть которого была без рукавов, открывая могучие, с большими буграми мускулов руки Зиддика, покрытые замысловатым узором татуировок и рельефом искусственно нанесённых ради украшения шрамов; по боковым швам его штанов свисала длинная бахрома, что делало их похожими на индейские. Его огромные ноги были обуты в высокие сапоги, украшенные множеством металлических деталей. Джим всегда старался прятаться, когда он заезжал к Ахиббо, но однажды спрятаться не успел: Зиддик неожиданно нагрянул в гости к пауку, когда Джим как раз смахивал пыль, лазая по тенётам в ангаре. Заслышав, что они идут, Джим забрался по тенётам почти под самый потолок, чтобы они его не увидели. Зиддик шёл тяжёлой, грохочущей поступью, которая вполне соответствовала его росту и весу, а паучьи лапы Ахиббо издавали сухой противный стук, от которого у Джима всегда бежали по коже гадливые мурашки. Синекожий азук был суетлив и раболепен, он так унижался и пресмыкался перед Зиддиком, что смотреть было противно. Сначала они действительно не замечали Джима, так как не смотрели вверх. Разговор у них шёл, по-видимому, о дани: Ахиббо просил Зиддика немного отсрочить выплату. Зиддик был непреклонен, как Ахиббо ни старался его улестить и умаслить, и на все его заискивания отвечал кратким гортанным "хабр" о". От пыли у Джима внезапно засвербело в носу и он не смог сдержаться. Его звонкое "апчхи!" выдало его с головой: Ахиббо и Зиддик подняли головы, Зиддик даже схватился за оружие, но, увидев Джима, ухмыльнулся. От его ухмылки у Джима похолодела спина. Зиддик задал Ахиббо вопрос, а тот ответил:

"Это мой помощник, маленький альтерианец. Я купил его у маббуков что-то около года назад".

— Год назад? Как это я до сих пор его у тебя не видел? — Зиддик перешёл на альтерианский — видимо, чтобы Джим понимал его. — Ты что, прятал его от меня?

"Ну что вы, господин Зиддик, вы просто не обратили внимания, — сказал Ахиббо. — А он малыш застенчивый — наверно, сам прятался".

Зиддик, грохоча по полу высокими тяжёлыми сапогами, подошёл и остановился под Джимом, ухмыляясь и мигая белыми плёнками.

— Чего ты так высоко забрался, миленький? — обратился он к Джиму. — Слезай, а то не ровен час, свалишься.

Джим, похолодев, только крепче вцепился в тенёта. Зиддик поманил его когтистым пальцем:

— Иди сюда, хороший. Иди, я тебя не обижу, не бойся.

"Слезай, — приказал Ахиббо, дёрнув за тенёта. — Не заставляй господина Зиддика ждать!"

Чуть не сорвавшись, Джим вынужден был повиноваться. Когда он был уже в полутора метрах от пола, Зиддик протянул к нему руки. Джим прижался к полкам, но Зиддик, скользнув по его бёдрам, задрал ему тунику и лизнул его своим длинным белым языком с шершавой бахромой по бокам. Усадив Джима на своё широкое плечо, он с ухмылкой бесцеремонно щупал и гладил его ноги. Джим, содрогаясь, зажмурился.

— Да, маббуки знают, кого похищать, — проговорил Зиддик, тиская колени Джима. — Вкус у них есть. Это же просто прелесть!

"Да, неплохой экземплярчик альтерианской расы", — согласился Ахиббо.

— Молоденький, хорошенький, фигурка — чудо, — продолжал Зиддик, откровенно разглядывая Джима со всех сторон. — Как раз, как мне нравится… И так похож на моего О-Ная! Конечно, с О-Наем никто не сравнится, но и этот неплох, весьма неплох. Просто куколка!

Он снова протянул к нему свой длинный омерзительный бахромчатый язык, и Джим в ужасе отпрянул от него, а Зиддик издал длинный звук, похожий на скрежещущий клёкот: так он смеялся. Оказывать сопротивление было бесполезно: Зиддик был огромен, его трёхпалая бледно-зелёная ладонь была в полтора раза больше ступни Джима. Но Джим всё-таки рискнул: он дёрнулся, ухватившись за тенёта и толкая Зиддика ногами, стал подтягиваться на руках, чтобы удрать наверх, но его попытка провалилась. Ахиббо с мерзким шелестом выстрелил клейкой паутиной, которая облепила запястья Джима и приклеила его к полке. Джим повис, извиваясь, а Зиддик с клекочущим смехом оборвал подол его ветхой туники.