— Пойдём, Лейлор, не надо беспокоить папу, — сказал голос Айнена. — Когда ему станет лучше, он сам встанет и придёт к тебе. Идём.

А потом липкую паутину дрёмы разорвал молодой встревоженный голос:

— Папуля… Ты спишь? Прости, я не хотел тебя беспокоить, просто хотел узнать, как ты.

Навстречу этому голосу Джим не мог не открыть глаза и не улыбнуться, потому что это был сын Странника, когда-то кудрявый голубоглазый малыш, а теперь стройный высокий юноша в курсантской форме и с короткой армейской стрижкой. Его сильные руки приподняли Джима в объятиях, и Джим, гладя его короткий светло-русый ёжик, проговорил с нежностью:

— Илидор, радость моя… Как я рад тебя видеть, сынок! Как у тебя дела? Как учёба?

— Всё прекрасно, папуля, — ответил Илидор. — Милорд сказал, что тебе нездоровится сегодня… Что с тобой?

— Так, небольшое недомогание, — сказал Джим, с теплотой в сердце любуясь сыном. — Не тревожься. До какого числа тебя отпустили?

— До пятого, — ответил Илидор.

— Могли бы уж и до седьмого, — проговорил Джим со вздохом.

Смотреть на сына было для Джима сладкой мукой: он был копией Странника. С лёгкостью подхватывая Джима сильными руками, он кружил его, как когда-то делал Фалкон, улыбался той же улыбкой, и в его ясных глазах блестели те же смелые искорки.

— Ты уже знаешь, что Эгмемон умер? — спросил Джим.

Брови Илидора вздрогнули и нахмурились.

— Старик Эгмемон?! Нет, я не знал… Когда?

— Двадцатого, — вздохнул Джим. — Урну с его прахом поместили в маленький склеп, который милорд Дитмар распорядился поставить в саду. Я думаю, это правильно: ведь Эгмемон был так предан этому дому и так любил его! Пусть его прах покоится там, где он прослужил всю жизнь. Кстати, он наказал Эннкетину купить для всех нас прощальные подарки… Твой лежит в тумбочке. Можешь взять.

Пальцы Илидора порывисто открыли упаковку и вынули фонарик из коробки, а губы дрогнули.

— Дорогой старый Эгмемон… Где его склеп? Я хочу его увидеть!

— Думаю, мы все вместе к нему сходим, чтобы отнести маркуадовый венок, — сказал Джим. — Погоди немного, ты его обязательно увидишь.

Они немного помолчали. Илидор, опечаленно опустив голову, держал в руках фонарик, и его взгляд влажно блестел.

— Новым дворецким стал, конечно же, Эннкетин, — догадался он.

— Да, он, — кивнул Джим.

Илидор улыбнулся.

— Я видел его, когда приехал… Он весь такой озабоченный, весь в хлопотах. Видел бы ты его лицо, папа! Как будто ему каждую секунду поджаривают зад.

Представив себе это, Джим не удержался от улыбки.

— Нелегко ему приходится, — сказал он. — Раньше он только помогал Эгмемону, а сейчас впервые всё делает сам. Как ты думаешь, у него получается?

— Мне показалось, что он справляется недурно, — ответил Илидор. — Суетится, хлопочет, всеми руководит, всюду бегает… Работает в поте лица. Думаю, Эгмемон его хорошо выучил.

В этот момент двери открылась, и вошёл лорд Дитмар в сопровождении доктора Скилфо, их семейного врача. Сегодня доктор был не в медицинской спецодежде, а в элегантном тёмно-голубом костюме и зелёном галстуке, но при нём был его неизменный чемоданчик. Он был, как всегда, аккуратно подстрижен, но сегодня его стрижка была немного короче обычного. При его появлении Илидор встал, прищёлкнув каблуками и кивнув.

— Здравствуйте, молодой человек, — поприветствовал его доктор Скилфо. — Давненько вас не видел… Служите?

— Учусь в лётной академии, доктор, — ответил Илидор.

Приблизившись плавной неторопливой походкой к кровати, доктор Скилфо поставил на пол чемоданчик и склонился над Джимом.

— Ну-с, что у нас случилось? — привычно спросил он.

Лорд Дитмар сказал:

— Эгберт, в первую очередь надо проверить, не в положении ли он.

Доктор Скилфо понимающе улыбнулся:

— Знобит?

— Нет, доктор, озноба я не чувствую, — ответил Джим. — Я уверен, что это не беременность.

— Но на всякий случай надо всё же проверить, — сказал доктор Скилфо.

Тест дал отрицательный результат. Доктор Скилфо взял у Джима ещё каплю крови и тут же провёл анализ по другим параметрам.

— Ну, что я могу сказать? Картина крови не совсем нормальна, наблюдается некоторая анемия. Также налицо признаки недостатка витаминов и микроэлементов, иначе говоря — зимнего авитаминоза. Отсюда депрессия, слабость по утрам, пониженный общий тонус. Иммунитет, надо сказать, тоже несколько снижен.

У Джима было также понижено давление, но в целом доктор Скилфо больше никаких патологий не обнаружил.

— Простите, что вызвали вас из-за пустяков, — сказал Джим. — Судя по вашему костюму, вы уже собирались праздновать Новый год.

— К счастью, пока только лишь собирался, поэтому был в состоянии приехать к вам, — пошутил доктор Скилфо. — Но не стоит извиняться, потому что ваш повод не пустячный. Недопустимо, чтобы кто-то плохо себя чувствовал в Новый год… И особенно вы, ваша светлость. Сейчас я сделаю вам инъекцию, которая поднимет ваш тонус на некоторое время, но вам следует немедленно начать принимать вот эти витаминные препараты. — Доктор Скилфо достал из чемоданчика два блистера с капсулами красного и коричневого цвета. — Вот, это всё, что у меня сейчас с собой, а большее количество вы можете приобрести в любой аптеке.

Доктор Скилфо сделал Джиму инъекцию в предплечье и, проявляя искреннюю заботу о пациенте, пробыл в доме ещё полчаса, пока Джим не начал чувствовать улучшение. Лорд Дитмар пригласил доктора вместе со всей его семьёй на сегодняшний новогодний приём, и тот с учтивым поклоном и благодарностью принял его приглашение.

Инъекция помогла: почувствовав прилив бодрости, Джим смог подняться с постели. В гардеробной его ждал новый новогодний наряд, выполненный во всех оттенках зелёного и сверкающий золотом, а в парикмахерский салон его отвёз Илидор. Причёска Джима была украшена настоящими веточками маркуады и комплектом из двенадцати эрриниевых(1) звёзд. Увидев это новогоднее великолепие, Илидор в восхищении подхватил Джима на руки и опять закружил.

— Ты у меня самый красивый на свете, папуля. — И добавил, как в детстве: — Я тебя люблю. Очень-очень.

Когда они вернулись домой, всё было уже почти готово для встречи гостей. Джим ещё никогда не видел Эннкетина таким озабоченным, суетливым и нервным. Своё первое «боевое крещение» он выдерживал с честью: Джим не заметил никаких промахов и недостатков, всё было так же, как при Эгмемоне. Всего было вдоволь — и напитков, и угощений; дом был украшен маркуадой, цветами и гирляндами лампочек, на лестницах лежали праздничные зелёные дорожки, и среди всего этого праздника носился Лейлор в зелёном костюмчике, рассыпая повсюду блёстки своего восторженного смеха. Айнен еле успевал оттаскивать его от столов, не позволяя ему пробовать угощение, и Лейлор капризно кричал: