Горло Джима было невыносимо сдавлено, из глаз катились слёзы. Рука г-на Пойнэммера со скромным, но безукоризненным маникюром положила на стол упаковку носовых платочков и подвинула её к Джиму.

— Любовь моя, — продолжал лорд Дитмар. — Я знаю, как тебе сейчас нелегко, но прошу тебя: крепись. Не предавайся унынию и не позволяй горю завладеть тобой всецело; ты должен жить дальше, должен оставаться здесь столько, сколько это будет возможно. Не забывай о детях — прежде всего, о Лейлоре: он больше всех нуждается в тебе. О вашем материальном положении не беспокойся: того, что я вам оставляю, вам хватит, чтобы безбедно жить — при разумных тратах, конечно. Все денежные вопросы, мой дорогой, тебе придётся теперь решать самому, и для этого я обеспечиваю тебе доступ ко всей информации о наших финансах и к нашим банковским счетам. Все коды и пароли тебе передаст господин Пойнэммер, а всю информацию ты найдёшь в моём компьютере. Чтобы помочь тебе разобраться во всех этих делах, я также оставляю указания, как и что нужно делать — их ты найдёшь там же. Я постарался сделать эти указания как можно более подробными, а также оставил список людей, к которым ты можешь обратиться за помощью, и их контактные координаты. В надёжности и порядочности этих людей ты можешь не сомневаться, все они знают меня и отнесутся к тебе со всем возможным вниманием. Поэтому, родной мой, не бойся: ты остаёшься не один.

Глотая слёзы, Джим хотел бы спросить его: почему он не берёг себя, почему ушёл, хотя мог бы остаться ещё немного? почему не захотел продлить свою жизнь, а предпочёл её закончить? Ещё много горьких «почему?» душили Джима и дрожали на его губах, но тот, кому они были адресованы, уже не мог, а может, не счёл нужным на них ответить.

— И последнее, что я хотел бы тебе сказать, мой милый. — Лорд Дитмар помолчал и улыбнулся, и его взгляд мягко засиял нежностью. — Спасибо тебе за всё счастье, которое ты подарил мне. Я могу с уверенностью сказать: самые счастливые годы в моей жизни — это те, которые мы провели вместе. Всё, что было в моей жизни до тебя, не может сравниться с тем, что пришло в неё вместе с тобой. Никого и никогда я не любил так, как люблю тебя, моё сокровище, и для меня нет и не было никого дороже тебя — тебя и наших детей, разумеется. Я благодарю тебя за них и благословляю вас всех: тебя, Дейкина, Даргана и Лейлора, Серино и Илидора. Я уверен, вы справитесь, и у вас всё будет хорошо. Моя любовь остаётся с вами, мои родные.

Видеописьмо закончилось. Джим беззвучно вздрагивал, уронив голову на руки.

— Ну, ну, ну, — проговорил г-н Пойнэммер сочувственно, подходя к нему с платком и склоняясь над ним. — Я вам соболезную… Крепитесь.

Эннкетин принёс в кабинет чай. При виде того, как миниатюрный, гладко обритый гость с длинным чёрным пучком волос, оставленным на темени, заботливо вытирает Джиму слёзы, в нём шевельнулось нечто похожее на ревность: он ничего не мог с собой поделать. Но в присутствии гостя он не посмел утешать Джима и сказал только:

— Ваш чай… Выпейте, ваша светлость.

Гость выпрямился и спросил:

— Нет ли у вас маиля, любезнейший?

— Есть, сударь, — ответил Эннкетин. — Желаете, чтоб я принёс?

— Да, принесите и оставьте здесь, — сказал гость.

— И ещё, Эннкетин… — Джим вынул из пачки второй платок и промокнул глаза. — Как только Дейкин с Дарганом и Серино будут дома, пусть они зайдут в кабинет. Илидора это тоже касается. Ещё должны приехать Джеммо и Ианн. Пусть они зайдут все вместе.

— Хорошо, ваша светлость, — с поклоном ответил Эннкетин.

Он вышел, а г-н Пойнэммер подвинул Джиму чашку с чаем. У него были маленькие руки и маленькие ноги в чёрных блестящих сапогах — не больше, чем у Джима. Присев на своё место, он сделал маленький осторожный глоток чая.

— Милорд сказал, что он давно с вами знаком… то есть, был знаком. — Джим снова промокнул глаза и отпил глоток чая. — Как давно?

— Уже более пятнадцати лет, ваша светлость, — ответил г-н Пойнэммер.

— Почему я впервые вижу вас только сегодня? — спросил Джим.

— Так уж сложилось, — улыбнулся г-н Пойнэммер. — Милорд Дитмар предпочитал встречаться со мной в моём кабинете или консультировался по видеосвязи. Всё это время я знал вас только заочно, но теперь, надеюсь, мы познакомимся ближе. Что я могу сказать о себе? В браке я не состою, и детей у меня пока нет. Друг… — Г-н Пойнэммер чуть улыбнулся, опустив ресницы, — друг есть, но мы придерживаемся свободных отношений и пока не спешим связывать себя священными узами брака. Я юрист широкого профиля, в правовой сфере работаю уже тридцать пять лет, и никто пока ещё не жаловался на качество моей работы. Можете спросить вашего отца, милорда Райвенна: я с ним тоже знаком и несколько раз оказывал ему правовые услуги. Полагаю, он остался доволен.

Вошли Илидор и Серино, следом за ними — Дейкин и Дарган, а потом Ианн и Джеммо. Г-н Пойнэммер встал и учтиво поклонился. Джим сказал:

— Дорогие мои, господин Пойнэммер имеет сообщить нам кое-что важное, а именно, волю милорда. Для этого я и попросил вас зайти. Располагайтесь, кому где удобно.

Серино сел в кресло у камина, Дарган пристроился на одном подлокотнике, Ианн — на втором, Дейкин взял стул г-на Пойнэммера, а Илидор и Джеммо остались стоять. Г-н Пойнэммер открыл свой чемоданчик и достал длинный конверт, опечатанный в три раза: лентой вдоль клапана, сверху — круглой, радужно переливающейся печатью и ещё одной лентой вокруг конверта. Вскрыв его, он огласил содержимое документа, находившегося внутри. Всё своё имущество лорд Дитмар распределил между наследниками следующим образом. БОльшая часть его состояния и родовой особняк отходили наследнику титула (вне зависимости от того, кто будет этим наследником), Джиму выделялось весьма приличное годовое содержание, а также Джим получал право на гонорары от издания его книг. Остальным детям и внукам были завещаны солидные суммы, но распоряжаться этими деньгами они могли не сразу, а лишь с момента вступления в брак. Илидору доставался персональный звездолёт, подарок покойного короля Дуннгана. Пользоваться им он мог уже сейчас. Также изрядная сумма была завещана на нужды Кайанчитумской медицинской академии, которую лорд Дитмар возглавлял в последние годы и о которой всегда заботился. Главным душеприказчиком был назначен Джим, а справиться с формально-правовой стороной дел ему должен был помочь г-н Пойнэммер.

— Это то, что касается имущества, — подытожил г-н Пойнэммер. — Но есть ещё один очень важный вопрос, а именно, кому достаётся титул лорда. Согласно порядку наследования титулов, титул лорда наследует сын, являющийся на момент смерти носителя титула старшим, независимо от того, кем он произведён на свет, самим носителем или его спутником. Сын, по праву старшинства наследующий титул, может его принять лишь по достижении им двадцатипятилетнего возраста. Если на момент смерти носителя титула наследник ещё не достиг двадцати пяти лет, принятие им титула откладывается до достижения им этого возраста. Поскольку оба старших сына милорда Дитмара, Дитрикс и Даллен, на данный момент являются покойными, их мы не рассматриваем. Старшим из ваших сыновей, ваша светлость, — г-н Пойнэммер обернулся к Джиму, — является Илидор, но он не был усыновлён милордом и не носит его фамилии, а значит, не может наследовать титул. Следующим по старшинству идёт Серино. Хоть он и приходится милорду приёмным сыном, но он носит фамилию Дитмар и имеет право наследовать титул. Таким образом, новым лордом Дитмаром предстоит стать Серино по достижении им двадцати пяти лет, то есть, примерно через три года.