В половине первого он разделся и принял душ. Был ли смысл ждать Раданайта? Случалось, что он не приезжал, когда обещал, поэтому и сейчас вполне могло быть так. Весь этот роскошный ужин придётся убирать в холодильник и завтра есть самому. Накинув халат, Эсгин плюхнулся на диван. Впрочем, можно было уже идти в постель, но он почему-то медлил.

Сквозь дремоту он услышал, как в гаражный отсек встал флаер. Была уже глубокая ночь. Не открывая глаз, он ждал. Шаги хозяина зазвучали в квартире, загорелся свет. Шаги стихли на пороге гостиной, потом подошли к столу, а затем Эсгин почувствовал шеей прохладное прикосновение грозди куорша. Открыв глаза, он увидел над собой Раданайта. Тот уже снял свой закрытый чёрный жакет и держал его перекинутым через плечо, оставшись в чёрных брюках с подтяжками и белой рубашке. Щекоча гроздью куорша шею Эсгина, он улыбался.

— Прости, малыш, я задержался. Ты думал, что я уже не приеду?

— Если честно, то да, — сказал Эсгин, садясь.

Раданайт дал ему отщипнуть губами одну ягоду и сам сделал то же, после чего вернулся к столу и положил гроздь на блюдо.

— Стол просто шикарный, детка. Но, боюсь, сейчас уже поздновато для ужина. Знаешь, что? Давай съедим всё это на завтрак, идёт?

— Как хочешь, — сказал Эсгин сухо.

— «Как хочешь»… — шутливо передразнил его Раданайт. — Что, обиделся? Ну, прости меня. Опять заработался. Сам знаешь, у меня ни выходных, ни праздников.

Он достал из домашнего бара бутылку маиля и две низеньких пузатых рюмки, наполнил, одну вручил Эсгину, другую взял себе, потом встал у окна, широко расставив ноги в сверкающих сапогах. Над мирно серебрящейся гладью Гоалуа стоял гигантский серп Униэля и половина Хео.

— Как хорошо дома, — сказал Раданайт и выпил.

Эсгин смаковал маиль медленно, наслаждаясь постепенно раскрывающимся шлейфом оттенков его вкуса, а Раданайт налил себе ещё рюмку и сел рядом с ним.

— Ну, что ты дуешься на меня, детка? Улыбнись, — сказал он, глядя на Эсгина со знакомыми искорками в глубине зрачков.

— Я не дуюсь, — сказал Эсгин. — Всё в порядке.

— Точно? — Раданайт дотронулся до его волос, пощекотал пальцем ухо.

Эсгин кивнул. И спросил:

— Как прошёл день?

Раданайт усмехнулся.

— Тебя это вправду интересует?

Эсгин вскинул голову.

— А почему нет?

Раданайт смотрел на него ласково. Отпив полрюмки, он подсел поближе и обнял Эсгина за плечи.

— Всё нормально, малыш. А ты как — не очень скучал?

— Целый день просидел дома, — сказал Эсгин.

— А что так? — нахмурился Раданайт. — Надо было куда-нибудь сходить.

— Одному? — Эсгин пожал плечами. — Не хотелось.

Раданайт потёрся носом о его ухо.

— Обещаю, малыш, завтра я никуда не поеду. Завтра я весь твой. Как насчёт прогулки на яхте?

— Здорово, — сказал Эсгин.

Раданайт пристально всматривался в него.

— Ну-ка, посмотри на меня.

Эсгин повернул к нему лицо и посмотрел прямо в глаза. Раданайт погладил его по щеке.

— Ты хорошо себя чувствуешь, милый мой? Ничего не болит?

Когда Раданайт изображал отеческую заботливость, Эсгину становилось не по себе: это напоминало ему о том, что они всё-таки родственники, и тогда он мучился угрызениями совести. Их связь была, должно быть, чем-то не очень хорошим, хотя Раданайту в основном удавалось убедить Эсгина, что ничего преступного в этом нет, твердя про вторую степень родства, но уже сам факт того, что Раданайт всё же предпочитал скрывать их отношения, упорно наводил Эсгина на мысль, что ему просто пудрят мозги. Но пока авторитет Раданайта был велик и заглушал собой голос его собственной совести.

— Я чувствую себя просто отлично, — сказал Эсгин мрачно. — Не болит у меня ничего.

Но уже не хотелось ни язвить, ни брюзжать: маиль делал своё дело, снимая напряжение, согревая его сердце и заслоняя сверкающей пеленой все невзгоды. Раданайт снова наполнил рюмки, принёс на диван блюдо с куоршем, и они стали есть его, общипывая губами одну гроздь. На последней ягоде их губы встретились, и Раданайт уступил её Эсгину. Пока он был спокоен — до поры до времени. Он открыл вино, наполнил два бокала и тонкой струйкой влил в вино маиль. Густой маиль не сразу растворялся, а некоторое время плавал в вине перламутровыми ниточками, и именно в этот момент Раданайт любил пить эту смесь — пока маиль не разошёлся. Он сразу отпил полбокала и причмокнул от удовольствия.

— Красота.

Эсгин играл вином в бокале и ждал, пока маиль полностью в нём растворится. Раданайт сказал:

— Надо было пить сразу. Сейчас уже не то.

— А мне так больше нравится, — ответил Эсгин.

Выпив своё вино, Раданайт поставил бокал на стол и пошёл в спальню, где уже была приготовлена постель. Эсгин ещё выпил лишь полбокала, когда Раданайт позвал:

— Голубчик мой, иди сюда!

Эсгин пришёл не сразу, сначала допив вино с маилем. Он с содроганием чувствовал приближение момента, когда Раданайт сбросит маску заботливого старшего брата и покажет своё истинное лицо. Это и пугало Эсгина, и странным образом возбуждало. Он остановился в дверях спальни. Раданайт сидел на постели, опираясь на отставленные назад руки и откинув голову, и смотрел на Эсгина из-под томно опущенных ресниц, чуть тронутых тушью: он позволял себе минимум косметики.

— Будь так добр, малыш, сними с меня сапоги… Я что-то устал сегодня. Жутко вымотался.

Момент приближался — волнующий, страшный. Эсгин стянул с его ног сапоги, а Раданайт снял зажим и встряхнул распущенными волосами, спустил с плеч брючные подтяжки, расстегнул две верхних пуговицы рубашки. Эсгин забрался в постель, не снимая халата, надетого на голое тело, напряжённый, как сжатая пружина, а Раданайт устало положил голову ему на ноги, глядя в потолок.

— Завтра покатаемся, малыш… Я послал всё к чёрту, завтра я для всех умер. Может быть, сходим в то пляжное кафе, где мы были в прошлый раз. «Три ладрука», кажется. Интересно, почему именно три? Ладруков вокруг него гораздо больше.

Эсгин, согретый маилем, провёл рукой по распущенным волосам Раданайта. Да, это было бы здорово. В том кафе очень приличная еда и подают хороший маиль. Зарывшись пальцами в шелковистые пряди, Эсгин подумал: Раданайту уже за сорок, но выглядит он, как ребята с его курса, особенно когда убирает волосы «конским хвостом». Кто-то говорил, что он выглядит как серенький чиновник среднего звена — из-за своего пристрастия к строгим костюмам, но Эсгин был другого мнения. Да, у Раданайта было тридцать или сорок абсолютно одинаковых костюмов полувоенного, получиновничьего фасона, двадцать пар совершенно одинаковых сапог и множество идентичных рубашек, но это не мешало проявляться его индивидуальности. Эсгин даже как-то раз примерил один из таких костюмов, висевших здесь в шкафу, и испытал от этого странное возбуждение: как будто он побывал в шкуре Раданайта.