— Вы можете оставаться здесь столько, сколько будет необходимо, — сказал Джим. — Вы правильно сделали, что обратились ко мне. Я счастлив, что могу наконец отплатить вам за добро, которое вы для меня сделали.

— Позволь представить тебе мою подругу, — сказала г-жа Аэни, снова беря за руку стоявшую рядом с ней эанку. — Её зовут Амеа Оми, мы с ней вместе уже очень давно.

Джим поклонился.

— Рад познакомиться, госпожа Оми.

Далее г-жа Аэни представила остальных. С ней прилетела её дочь Одда со своей подругой Иа и внучка Эла с подругой по имени Ална. Иа была с дочерью Юмой, которую сопровождала её подруга Уно. Со стороны г-жи Оми было четверо эанок: её дочь Улло с подругой Арио, внучка Име, а также Онна, дочь Арио.

— Боюсь, я не всех сразу запомнил, — признался Джим.

— Мы прикрепим себе карточки с нашими именами, написанными альтерианским алфавитом, — улыбнулась г-жа Аэни. — Для вашего удобства.

Из двенадцати прибывших эанок только половина хорошо говорила по-альтериански. Сама г-жа Аэни изъяснялась безупречно, лишь с чуть приметным акцентом, точно так же владела альтерианским языком г-жа Оми, и их дочери со своими подругами тоже бегло говорили. Их внучки изъяснялись несколько хуже, на ломаном альтерианском, а остальные эанки лишь понимали, но не могли свободно изъясняться. Джим показал им гостевые комнаты, которых было ровно по их числу — двенадцать, но г-жа Аэни сказала, что столько комнат им не нужно. Эанки разместились в двух комнатах, по шестеро; у каждой с собой в серебристом ранце была переносная надувная кровать, и они поставили их одну возле другой, так что между ними остались лишь небольшие проходы.

— А вам не будет тесно? — удивился Джим.

Г-жа Аэни сказала, что на Эа они все жили в одном доме с одной общей спальней и привыкли быть все вместе, одной большой семьёй. Даже такое размещение в двух комнатах было для них непривычно, но поскольку все двенадцать кроватей в одной комнате не помещались, пришлось разделиться.

Далее Джим показал им ванную. Г-жа Аэни сказала:

— Мы моемся раз в несколько недель, так как наша кожа очень сухая и не требует частого мытья. Поэтому в этом отношении мы вас не стесним. Скорее всего, мы вообще не воспользуемся вашей ванной, так как у нас с собой есть гигиенические салфетки, которые для нашей кожи даже лучше подходят, чем вода.

С питанием дело обстояло следующим образом. Эанки в принципе могли есть альтерианскую еду, но они не хотели обременять хозяев. У них с собой был большой запас ампул с энергетическим концентратом, инъекции которого вполне заменяли обычное питание. Как пояснила г-жа Аэни, они не всегда питались таким способом: энергетическим концентратом пользовались лишь в экстренных случаях — например, в дальних экспедициях, когда добыча пропитания была проблематична или невозможна. Одной инъекции было достаточно, чтобы поддерживать силы в течение двух суток.

В качестве дополнения к энергетическому концентрату эанки запаслись растворимым питательным концентратом, одного кубика которого было достаточно для приготовления десяти литров бульона. Один литр этого бульона обеспечивал организм суточной нормой питательных веществ и витаминов.

— Всё, что нам потребуется, это питьевая вода, — сказала г-жа Аэни. — Мы не станем для вас обременительными гостями.

— Поверьте, вы не обремените нас, — заверил Джим. — Мы сможем прокормить вас, так что эти экстренные способы питания вам ни к чему.

— И всё же позвольте нам сэкономить ваши затраты, — сказала г-жа Аэни, ласково кладя руку на плечо Джима. — Настаёт непростое время, и экономия не будет лишней.

Сразу по прибытии усталые, натерпевшиеся бед эанки расположились на отдых. Лишь г-же Аэни не терпелось пообщаться с Джимом: они не виделись уже много лет, и им было о чём поговорить. Г-жа Аэни хотела знать всё, что произошло с Джимом за эти годы, и он не стал ничего утаивать. Его рассказ был длинным, но г-жа Аэни была терпеливой и неравнодушной слушательницей. Её интересовало главным образом одно: счастлив ли Джим?

— Да, я могу сказать, что я счастлив, — сказал Джим. — Я произвёл на свет четверых детей и одного усыновил, с милордом Дитмаром мы живём в любви и согласии уже почти восемнадцать лет, и за эти годы у нас не было ни одной сколько-нибудь серьёзной ссоры. Я очень люблю моих детей и уверен, что это взаимно. Да, пожалуй, я счастлив.

— Ты стал так непохож на того запуганного несчастного ребёнка, каким я увидела тебя у этого негодяя Ахиббо, — проговорила г-жа Аэни.

— Тогда я и представить себе не мог, что меня ждёт, — сказал Джим.

Эанки были очень дружными. Хоть они и расположились в максимальной тесноте, им всё равно не хватало друг друга, и, когда они не спали, они собирались все в одной комнате. Главой семьи была, очевидно, г-жа Аэни, потому что все остальные её слушались. Г-жа Оми тоже пользовалась авторитетом, но в целом в семье царила атмосфера равноправия, дружелюбия и взаимной привязанности. Однако на фоне общих дружеских взаимоотношений выделялись особые отношения, существовавшие в парах г-жа Аэни — г-жа Оми, Одда — Иа, Эла — Ална, Юма — Уно, Улло — Арио. За ними, вероятно, стояла более глубокая и нежная привязанность, которая больше походила на любовь, чем на дружбу. Института брака у эанок не существовало, но пары всё же образовывались; в эанском языке не существовало понятия «любовник», и обе эанки в паре назывались подругами, а само слово «подруга» в этом случае было синонимично слову «возлюбленная». Все физические отношения между подругами-возлюбленными ограничивались нежными прикосновениями, они часто держались за руки, а особыми жестами были поглаживания по голове и соприкосновение щеками. Поцелуи у них не были приняты. Ещё подруги брили друг другу головы: это был знак особого доверия. Джиму наконец стало ясно, зачем эанки тщательно сбривали растительность на голове: волосяной покров снижал их экстрасенсорные способности, закрывая особые области под кожей головы, которые являлись частью их сложной и сверхчувствительной нервной системы. Это также объясняло, почему поглаживание головы было у эанок особым жестом. Нежное поглаживание тёплой, неравнодушной рукой вызывало у эанки такие чувства, которые по своей силе в десяток раз превосходили оргазм. А круглые точки на голове обозначали их возраст: чем их было больше, тем старше была эанка. Лишь по этим точкам и было возможно определить их возраст, потому что признаков старости в их внешнем виде не было.

Между тем на подступах к Эа развернулись полномасштабные военные действия. Альтерианские войска образовали заслон, не подпуская врага слишком близко к Эа, но и саму Альтерию вскоре пришлось оборонять от вконец обнаглевшего агрессора. В помощь Альтерии для защиты её удалённых колоний Межгалактический комитет выслал довольно многочисленный контингент войск, что позволило сосредоточиться на обороне Эа и Альтерии. Для Арделлидиса настали дни тревожного ожидания: его супруг Дитрикс воевал на одном из самых горячих участков фронта. А Джиму казалось, что вернулось прошлое: сын Странника, год назад окончивший ту же лётную академию, что и Фалкон, тоже отправился на войну. Объединённые общей болью, Джим и Арделлидис сблизились, часто навещали друг друга и без конца говорили о том, что волновало их больше всего: об этой войне и о дорогих им людях, с которыми она их разлучала.