— Вы кого-нибудь конкретно подозреваете? — спросил Деннис Финнеган.

— Пока рано об этом говорить.

Финнеган взглянул на часы и включил телевизор, где как раз начали передавать вечерние новости. Сначала рассказали о Дэвиде Брэди и показали, как его тело везут на каталке к машине. Затем несколько минут посвятили отрывкам из старых записей матчей, где участвовала школьная команда. В этот момент Шейн Говард оторвался от сестры, направился в угол у окна, сел на пол и принялся смотреть попеременно то на ночь за окном, то вниз на пол, свесив большую голову между коленями.

— Мне нужно сегодня еще раз поговорить с Эмили, — попросил я Сандру.

— Возможно, она уже спит, — ответила она. — Доктор Хойл ей что-то дал.

— Тогда мне лучше пойти к ней сейчас, — заявил я.

Я прошел за ней по белому коридору к комнате Эмили. Сандра постучала в дверь и осторожно ее открыла. Лампа у кровати все еще горела.

— Эмили? Эмили, это Сандра. Эду Лоу необходимо поговорить с тобой снова.

Эмили застонала, заворчала, но все же согласилась:

— Ладно.

Сандра вошла, я следом. Она села на стул в углу комнаты, а я остался стоять и покачал головой. Она вопросительно посмотрела на меня, и я пожал плечами. Сандра встала и сказала:

— Эмили, я оставлю Эда здесь. Побуду за дверью.

Эмили молчала, пока Сандра не вышла из комнаты. Затем произнесла:

— Наверное, она выглядит сексуальной, но она монашка глубоко внутри. Очень глубоко в душе она монахиня. — Язык у нее слегка заплетался от валиума. — Вам нравятся сексуальные монашки, Тед?

— Эд, — поправил я. — Даже не знаю. Думаю, я таких никогда не встречал, но, с другой стороны, я никогда не искал в монахинях сексуальную привлекательность.

Эмили раздумывала над моими словами дольше, чем они того стоили. Сейчас, без макияжа, было заметно, что глаза у нее красные и опухшие, под бледной кожей проглядывали синие вены.

— Может, тогда стоит попробовать, — продолжила она. — Они с Деннисом вместе больше не живут. Может, ей нужен мужчина, чья голова не напоминает вареный окорок. Мужчина вроде вас, Тед.

— Я не собираюсь жениться.

— Как и все в этой семейке, вы не заметили?

— Мне нужно расспросить тебя еще немного о той троице с Дэвидом Брэди после вечеринки в регби-клубе, особенно о малолетней девушке. Ты знаешь, как ее зовут?

— Никаких имен, такие правила. Разумеется, в правила не входит участие в съемках несовершеннолетних.

— Вы же ее как-то называли.

— Обращались к ней «подь сюда». Так и звали.

— Какая она была? Наверняка на вид старше своего возраста. Умная, образованная, из каких слоев общества?

— Смышленая. Хитрая. Смешила нас. А акцент у нее самый средний, могла быть из каких хочешь слоев: рабочих, среднего класса, — трудно сказать. Волосы снежно-белые, перебор с макияжем, но не образина.

— А ее отец? Как это произошло? Он прямо обратился к Дэвиду Брэди или через девушку?

Эмили натянула одеяло налицо.

— Почему бы вам не спросить у него, Тед?

— У кого «у него»?

— У Дэвида, разумеется. Спросите у него, что произошло.

Не знаю, сказывался ли валиум, или она пыталась сделать вид, что у нее слегка крыша поехала, или на самом деле она пребывала не в себе, но я понимал, что времени на выяснения у меня нет. Говарды, похоже, находились на грани срыва, и мне необходимо было действовать твердо и быстро, чтобы удержать их головы над водой. Я стащил одеяло с головы Эмили.

— Дэвид Брэди мертв. Ты это знаешь. Прекрати валять дурака и расскажи, что еще тебе известно.

Эмили поморщилась, как будто действие наркотика, шока и транквилизатора уже заканчивалось и скорбь вступала в свои права.

— Не знаю я, — заныла она. — И не знаю, о чем стало известно Дэвиду. Джерри Далтон должен знать. Он сказал Дэвиду… он являлся посредником — наверное, так бы вы определили. Он сказал Дэвиду, чем угрожать и что делать.

— Джерри Далтон… это твой новый бойфренд?

— Мой новый бойфренд? Джерри Далтон вовсе не мой… Откуда вы взяли, что он мой бойфренд?

— Твоя мать.

— Какого хера это гребаная потаскуха знает? Какое ей дело, с кем я встречаюсь? Разве что хочет потрясти своими сиськами перед ним и попытаться трахнуть его, как она трахает каждого встреченного мужика?

Из глаз Эмили текли слезы, лицо исказила гримаса горечи и печали, оно стало красным, распухшим и безобразным. Так плохо она еще в этот день не выглядела.

— Но ты знаешь Джерри Далтона?

— Он работает барменом в регби-клубе в Сифилде. И мы с ним учимся в одной группе в колледже. И еще он играет в группе металлистов. Все знают Джерри. Он на самом деле славный малый. Друг. По крайней мере я так думала, но если он спутался с кем-то, кто все это творит… Это тот парень, который замочил Дэвида Брэйда?

— Возможно.

Джессика сказала про Брэди «полный отпад, я бы точно не устояла».

— Эмили, а не могло быть каких-нибудь отношений между твоей матерью и Дэвидом Брэди?

Она отрицательно покачала головой, но не показалась мне слишком убедительной.

— Так ты поэтому с ним порвала, Эмили? Потому что он завел интрижку с твоей матерью?

— Нет, Господи… что бы там ни происходило… А я не говорю, что что-то происходило, но как бы то ни было… вся эта история с Дэвидом Брэди… мне стало всего слишком много… слишком много экстази, слишком много порно… слишком много траханья… и жадный он… о любви уже не могло быть и речи, если эта любовь вообще когда-нибудь имела место… мы просто объелись друг другом, вот и все.

Она спрятала голову в руки, и по ней, как большая волна, прокатились конвульсии. Когда волна рыданий утихла, она подняла голову и тряхнула ею, как будто сбрасывая печаль. Так отряхиваются от соленой воды собаки. Я двинулся дальше, стараясь вытащить из нее как можно больше, пока она не отключилась на ночь.

— Сандра договаривалась для тебя с психотерапевтом. Ты все еще к нему ходишь?

Эмили подозрительно взглянула на меня, потом улыбнулась:

— Хожу. Я хожу к доктору Дейву. Он говорит: «Я не доктор, и не называйте меня Дейвом».

— А как он себя называет? И где он живет?

— Дэвид Мануэль. Он принимает в своем доме в Ратгаре. Но вы зря это затеваете. Он не станет с вами разговаривать.

— Может быть, я с ним поговорю. Хорошая мысль, верно?

Я улыбнулся Эмили, но она не ответила на мою улыбку. Она сплела пальцы и крутила кольца, цепляя их камнями. Такие же камни я видел в браслете в ее комнате: зеленоватые, с красными вкраплениями; такие же украшали пруд в заднем саду дома Шейна Говарда.

— Симпатичные кольца, — заметил я. — Что это за камни?

— Кровавый камень, — ответила она.

— Кровавый камень? Странное название.

— Другое название «гелиотроп». Мне больше нравится «кровавый камень». Он из мифологии, Тед. У него есть магические свойства.

Она взглянула на меня неожиданно заблестевшими глазами. Внезапно я увидел, как она впервые использует свой ум и сообразительность. Наконец я почувствовал, что она мне ужасно нравится. Я улыбнулся ей, и она состроила гримасу, как будто смутилась, не привыкнув нравиться людям.

— Мне дала их тетя Сандра, много лет назад. Говорят — не знаю, кто именно, — что, если вы замочите кровавый камень в определенном количестве определенной воды на определенное время, облака станут кровавого цвета. Другая вещь получше. Опять же, по слухам, если сжать камень крепко-крепко, можно стать полностью невидимым.

С этими словами Эмили улеглась поудобнее и натянула одеяло на лицо, но недостаточно быстро, и я успел заметить дрожание губ, влажный блеск в глазах и бледность щек. Я остался стоять, а она высунула руку из-под одеяла, чтобы я мог увидеть кольца, и легонько, по-детски помахала мне.

«Спи спокойно, — подумал я. — Как бы скверно ни обстояли дела, тебе достается больше всех».

Я вышел из комнаты, предварительно выключив свет.

В гостиной Сандра и Шейн Говард, а также Деннис Финнеган сидели вокруг большого стола и шепотом разговаривали. Стоило мне войти, как они замолчали и подняли на меня глаза. Сандра выразила лицом ожидание, как будто ждала отчета. Я ограничился кивком. Затем достал из кармана приглашение на мессу, положил его на середину стола и спросил: